Алексей Олейников - Сон Видящей Страница 41

…Они грянулись оземь на лесной лужайке, у маленькой избушки, рассевшейся на огромном пне. У остывающего костра сидела маленькая фигурка, чертила палкой знаки в пепле. Чертила и стирала.

Арвет отцепился от Зарницы и сполз на землю:

– Все, иди погуляй.

Олень диковато глянул на него и отошел.

– И зачем надо было так меня тащить, ба?

Старуха поднялась, разогнулась – до хруста в пояснице.

– А это не я, внучек, – подозрительно ласково сказала она. – Штормит Дорогу-то нынче.

Подковыляла ближе, опираясь на обгорелую палку.

Элва постарела, стала хрупкой, почти прозрачной..

– Ба?

Элва подняла палку и с размаху треснула внука по голове.

– Бабушка! – завопил Арвет. – Больно же, ты что делаешь?

– Я что делаю?! – рявкнула нойда вместо «здравствуйте» так, что вороны поднялись с окрестных елок. – Ах ты засранец! Это ты что творишь, наглец ты эдакий!

Палка загуляла по его спине и голове, Арвет перекатился назад, бросился по поляне от бабушки, которая припустила следом.

Острая палка, воняющая дымом, то и дело впивалась между лопаток и с размаху прилетала ниже. Арвет рванул в лес, но ели качнулись навстречу, сцепили ветви, выставили иглы и сучья. Прыгнул к избушке, но та захлопнула дверь. Кинулся к Зарнице, но тот попятился и только сочувственно покачал головой – смирись, мол, хозяин, прими как неизбежное.

– Ты куда намылился?! – орала Элва, рассекая воздух. – Ты о маме подумал? Обо мне? Совсем тебя эта девка с ума свела!

Арвет резко остановился, палка взметнулась, но он перехватил ее.

– Хватит, ба, – попросил он.

Элва, разъярившись, рванула палку, и та сломалась. Старуха в изумлении посмотрела на нее, швырнула обломок и принялась его топтать. Потом согнулась, принялась рвать и разбрасывать траву, раздирать землю, швыряться комками в Арвета. Юноша вздохнул, сел на землю. В ухо дыхнуло жарко, шумно.

– Да, Зарница, тут придется ждать, – сказал он. – Последний раз она так злилась, когда узнала, что я решил стать священником. Хотел бы я знать, что же я натворил в этот раз.

– Он еще спрашивает! – Элва остановилась посреди дикого танца, всплеснула руками. – Нет, ну он еще спрашивает! Бесстыжие твои глаза, бессердечное твое сердце! В какой черный час тебя моя дочь родила, шатун ты облезлый…

Бабушка явно нацелилась на второй заход.

– Может, лучше чаю? – попробовал разрядить обстановку Арвет.

– Молочаю! – отрезала Элва. Она выдохнула, вытряхнула из волос ошметки травы. Села у костра, из недр своего цветастого одеяния вынула трубку с длинным мундштуком, принялась ее набивать. Арвет осторожно присел рядом, убедившись, что поблизости нет никаких недогоревших сучьев и палок.

– Ба…

– Молчи уж, – буркнула бабушка, выпуская клуб дыма. – Знаю, зачем ты явился. Что, захворала твоя фея?

Арвет подался вперед:

– Ты знаешь…

– Конечно, знаю! Да побольше, чем все твои Ловцы и Властные.

– Лекари, пытались ее убить, – сказал Арвет. – Мы едва успели.

Элва кивнула:

– Конечно. И будут пробовать еще.

– Почему? Что им Дженни сделала?!

– А что я им сделала?

Арвет опешил:

– Ты…

Элва обвела рукой лужайку:

– Это убежище. Я сотворила его очень давно. Молодая была, сильная. На Дороге Снов много потаенных уголков, но этот не найти никому. Разве что самому Предку первых. Знаешь зачем?

– Спрятаться хотела?

– Повезло мне. Рано в силу вошла, рано меня мир позвал. Прежде чем Лекари до меня добрались, поняла что к чему.

– Ба, ты о чем?

– А ты забыл уже? – сверкнула темными глазами нойда. – Разве не говорила я тебе, что этот день придет? Что она проснется? Разве не говорила, что делать, чтобы правильно ее пробудить?

Арвет нахмурился:

– Что-то такое говорила, но я забыл. Я тогда ничего не понимал, если честно. Да и столько потом всего случилось.

– Вот дурень! – пальцы Элвы сжались на мундштуке, но она сдержалась. Яростно затянулась, выдохнула как дракон, продолжила:

– Нет ничего важнее этого. Слушай меня внимательно, Арвет Андерсен, потому что от этого зависит жизнь твоей обожаемой Дженни. Я бы не стала ей помогать, кабы не ты, дуралей. Ты не отступишься. То, что с ней происходит, – начало. Она просыпается, она становится Видящей. Она просила очень много, и мир всегда откликался. Он давал ей чудеса, которых она желала. Теперь пришло время платить, пришло время слушать.

– Что слушать?

– Кого! – Элва проткнула костлявым пальцем дымный воздух. – Реки, отравленные отходами, травы, умирающие под лезвиями комбайнов, небо, разорванное реактивными двигателями, голоса птиц, зверей и насекомых, которые ежечасно умирают по вине человека. Она должна принять всех, от комара до кита, она должна узнать об их боли. Это время ходатайства, Арвет, каждая Видящая вступает в него перед тем, как выбрать.

– Что выбрать?! – Арвет подскочил на ноги. – Такого не может вынести ни один человек, Элва. Это невозможно!

– Я же вынесла, – спокойно сказала бабка.

Арвет сел.

– Силы Видящей превосходят силы любого из Магуса даже до ее пробуждения. Но после времени ходатайства, когда она действительно вступает в полную силу, приходит особая пора. Видящая способна совершить выбор, который изменит весь мир. Она может поменять местами землю и небо, устроить потоп, убрать с неба луну…

– И Лекари этого боятся?

– Они боятся всего, что превосходит силы простого человека. Дай им волю, они бы всех членов Магуса запечатали в своем замке. Видящая для них – самый страшный кошмар, самый большой враг.

– Потому что она может открыть Врата Фейри?

Элва досадливо отмахнулась:

– Да что ж вы с этими вратами все носитесь? Врата создала одна из первых Видящих, когда разделила мир на Скрытые и Внешние земли. Она не могла разорвать мир надвое полностью, как хотела, чтобы род людей и род фейри жили в своих мирах и больше никогда не пересекались. Унгор бы не позволил. Ей пришлось оставить перемычку, проход между ними.

– Кто не позволил?

Элва проигнорировала вопрос:

– Врата – это выбор предыдущей Видящей. А та, кто скоро явится, может выбрать иначе.

– А что выбрала ты? Ты же проснулась.

Бабушка помолчала, попыхтела трубкой:

– Испугалась я, Арвет. Страшно испугалась. Не Лекарей с их Замком Печали. Решать испугалась. За всех, кто живет под солнцем и луной. И потому выбрала – пусть меня не будет. Словно я и не рождалась, пусть я стану тенью, которую не отыщет никто и никогда, если я сама того не пожелаю.

– И теперь Дженни придется выбирать за тебя?

– Не делай меня ответственной за ее судьбу! – сверкнула глазами Элва. – Я решила только за себя и для себя. Не просила я такой силы, не хотела быть Видящей.

Она опустилась на колено, потянулась к Арвету, впилась в него темными глазами:

– Это ее ноша! Не твоя, не надо брать ее, не потянешь! Нельзя тебе рядом с ней быть, последний раз говорю – отступись! Сгинешь, как и не было тебя, раньше рядом с ней было просто опасно, а после пробуждения смерть будет ходить вокруг нее. Такая сила погубит всех, кто ей близок.

– Я тебя не виню, – сказал Арвет. – Наверное, это очень тяжело – когда на тебя сваливается такое… Даже Он просил об избавлении от своей участи, чтобы его миновала чаша сия. Чего уж о людях говорить. Об одном прошу – скажи, как ей помочь?

Элва стиснула зубами чубук трубки.

– Скажу, – глухо ответила она. – Но с одним условием. Ты поможешь ей и уйдешь прочь. Навсегда. Ты забудешь ее, забудешь Магус. Ты вернешься и станешь священником, как и хотел. Поклянись. Ты сдержишь клятву, я знаю.

– Ты… ты издеваешься?! – Арвет сжал кулаки. – Ты же меня проклинала!

– А теперь благословляю. Иди, внук, и будь добрым пастырем для людей. Из тебя выйдет отличный священник.

Арвет заметался по поляне, ели бросались в глаза темной хвоей, вороны кружили над головой. Проклятое место, проклятая бабка! Если она не скажет, Дженни погибнет. А если скажет…

Арвет кружился, пока не потерял равновесие и не упал на землю. Вверху плыли облака, призрачные облака на Дороге Снов, сон земных облаков. Призрачное солнце застыло в небе.

– Что мне делать? – шепнул он одними губами. – Господи, как мне от нее отказаться?

Ветер тронул верхушки деревьев, овеял его лицо. Из глубины поднялись слова, которые он давно уже для себя произнес – в первый миг, едва услышал Элву. Не хотел признаваться.

Пусть она живет. Пусть будет счастлива. Пусть выберет правильно.

Он встал:

– Что нужно делать?

– Клянешься забыть ее? – недоверчиво прищурилась Элва. – Сильно же она в сердце тебе запала.

– Клянусь! Что надо сделать, чтобы спасти ее?

– Похорони ее. И чем быстрее, тем лучше.

Глава двадцать седьмая

Мэй была в трюме, когда «Агарес» налетел на скалы. Она как раз заканчивала активацию процедуры пробуждения последней из капсул жизнеобеспечения, когда корабль сотряс страшный удар. Она отлетела к стене, двухтонные капсулы как пушинки сорвало с места. Прошибая переборки, они пролетели как пушечные ядра, попавшие в пиратский галеон, разрушая все на своем пути, сминая металл, дробя кости, растирая плоть в кровавую кашу.