Михаэль Энде - Джим Пуговица и Чертова дюжина

Михаэль Энде

Джим Пуговица и Чёртова дюжина

Глава 1, в которой история начинается бумсом

В Ласкании всегда хорошая погода. Но бывают и дни, когда идет дождь. Правда, редко, но уж льет, как из ведра. Именно в такой день и началась эта история.

Дождь лил, и лил, и лил.

Джим Пуговица сидел в маленькой кухне госпожи Каак, и принцесса Ли Зи была тут же, она как раз приехала на каникулы. Всякий раз, приезжая, она привозила Джиму какой-нибудь подарок. То стеклянный шар с ландайским пейзажем внутри, на который падал снег, если шар встряхнуть. То она дарила ему пестрый зонтик от солнца и точилку для карандашей в виде маленького паровозика.

На сей раз она привезла Джиму коробку с ландайскими красками. И вот они сидели за кухонным столом и рисовали. Рядом сидела госпожа Каак и, водрузив на нос очки, читала им вслух книжку и при этом еще и вязала для Джима шарф.

Книжка была интересная, но Джим время от времени рассеянно поглядывал в окно. За плотной пеленой дождя едва виднелась станция Лукаса, где под навесом стоял маленький паровоз Молли рядом со старой толстой Эммой.

Не подумайте только, что дождь был унылый. В Ласкании даже плохая погода вовсе не портит настроения, а дождь устраивает на крышах водные концерты. Капли перестукиваются и барабанят о подоконники, разливаются в водотоках и аплодисментами плещутся в лужах.

Джим увидел, как Лукас вышел из своей станции, поглубже натянул кепку, поднялся в кабину Эммы и выехал прямо под дождь. Молли осталась под навесом одна. Она, между прочим, стала уже настоящим паровозным подростком, на каких катаются по детской железной дороге. И Джим, как полподданного, вполне помещался в ее кабине.

Лукас сделал несколько кругов по острову, чтобы не было разговоров, что в Ласкании в непогоду останавливается движение транспорта. Потом он поставил Эмму под навес, поднял воротник и зашагал к дому госпожи Каак. Джим вскочил и открыл дверь своему другу.

— Здравствуй, Лукас! — сияя сказал Джим.

— Добрый день, коллега! — ответил Лукас.

Джим, правда, не знал точно, что означает это слово, но догадывался, что так обращаются друг к другу машинисты. Он тайком взглянул на Ли Зи: услышала ли она, как назвал его Лукас? Но маленькая принцесса, видимо, не находила в этом ничего особенного.

Лукас приветствовал обеих дам, присел к столу и спросил, может ли он тут рассчитывать на чашку горячего чая с порцией рома.

— Конечно, Лукас, — приветливо отвечала госпожа Каак, — горячий чай лучшее средство от простуды. Ли Зи как раз привезла мне баночку чудесного ландайского чая, и глоток рома тоже найдется.

Пока госпожа Каак заваривала чай, который распространял по кухне неописуемый аромат, Лукас разглядывал рисунки Джима и Ли Зи. Потом они убрали все рисовальные принадлежности и накрыли стол для чаепития. Госпожа Каак устроила сюрприз, выставив на стол румяный кекс, посыпанный сахарной пудрой. Не надо даже говорить, что вкус у него был отменный, ведь госпожа Каак славилась своим мастерством.

Когда все до крошки было съедено, Лукас откинулся на своем стуле и набил трубку. Джим тоже достал трубку, которую ему подарила принцесса в день обручения. Но по-настоящему он не курил, Лукас ему отсоветовал, потому что курильщики перестают расти. Для взрослых это уже не имеет значения, они выросли, но Джим-то пока полподданного и, конечно, не хотел бы остаться таким навсегда.

За окном опустились сумерки, в кухне было уютно и тепло.

— Я давно уже хотел тебя спросить, Ли Зи, — начал Лукас, раскурив трубку. — Как там поживает драконица Зубояд?

— Она все еще спит, — ответила маленькая принцесса своим певучим голоском. — Но выглядит при этом чудодейственно. Она вся переливается золотом от макушки до кончика хвоста. Мой отец повелел охранять ее днем и ночью, чтобы ничто не помешало волшебному преображению. Когда она очнется, он сразу же даст вам знать.

— Прекрасно, — сказал Лукас. — Это произойдет уже скоро. Ведь драконица сказала, что проснется ровно через год.

— По расчетам наших цветов учености, — добавила Ли Зи, — этот великий миг настанет через три недели и один день.

— Первое, о чем я спрошу драконицу, — сказал Джим, — это где меня похитили пираты Чертовой дюжины и кто я есть на самом деле.

— Да-да, — вздохнула госпожа Каак. Она боялась, что Джим навсегда уедет из Ласкании. Но, с другой стороны, она понимала, что мальчик должен раскрыть тайну своего происхождения. Поэтому она ничего больше не сказала, а только еще разок вздохнула.

Тут Джим притащил фишки, и они принялись играть в настольные игры. Выигрывала почти всегда принцесса. В этом не было ничего нового, но Джим никак не мог с этим примириться. Ли Зи, конечно, ему нравилась, но она нравилась бы ему гораздо больше, если б не была такой умной. Да он бы с радостью ей поддался, но как это сделать, если она сама все время выигрывает!

За окном между тем совсем стемнело, дождь перестал. Вдруг в дверь постучали.

Госпожа Каак открыла, и вошел господин Рукав. Он сложил зонтик, поставил его в угол, снял свой котелок и поклонился.

— Добрый вечер, всем добрый вечер! Как вижу, вы предаетесь полезным и интересным занятиям. Видите ли, дамы и господа, я сидел сейчас дома и вдруг почувствовал себя очень одиноким. Я спросил себя, будете ли вы возражать против того, чтоб я примкнул ненадолго к вашей компании.

— О, конечно, мы не будем возражать, — приветливо сказала госпожа Каак и поставила еще одну чашку чая. — Присаживайтесь к нам, господин Рукав.

Он, поблагодарив, сел и сказал:

— Я уже долгое время размышляю над одним вопросом и хотел бы услышать ваше мнение. Дело вот в чем: все ласканийцы, кроме меня, живут с какой-нибудь пользой для остальных. А я только хожу на прогулки и подлежу правлению короля. Вы, конечно, согласитесь, что долго так не может продолжаться.

— Ах, да что вы, — возразила госпожа Каак. — Вы нам очень нравитесь таким, как есть.

А маленькая принцесса добавила:

— Именно из-за этого.

— Большое спасибо, — ответил господин Рукав, — тем не менее просто быть, ничего собой не представляя, — это не жизнь. Причем я могу сказать про себя, что я необыкновенно образованный человек и обладаю такими знаниями, которые порой удивляют меня самого. Но, к сожалению, они никому не нужны — меня никто ни о чем не спрашивает.

Лукас откинулся на спинку стула и молча пускал к потолку кольца дыма. Потом он задумчиво сказал:

— Я думаю, господин Рукав, в один прекрасный день все это пригодится.

Тут все услышали со стороны берега сильный удар, как будто кто-то с разбегу наткнулся на остров.

— Силы небесные! — ахнула госпожа Каак, чуть не выронив чашку. — Вы слышали?

Лукас вскочил и уже натягивал свою кепку.

— Идем со мной, Джим! Посмотрим, что случилось!

Оба друга побежали в сторону Ново-Ласкании, откуда донесся удар. Дождь хоть и кончился, но было темно, глаза не сразу привыкли и различили лишь очертания чего-то большого.

— Может, это кит? — сказал Джим.

— Нет, ведь он не шевелится, — сказал Лукас, — Похоже, корабль.

— Эй! Ау! — послышался голос. — Кто-нибудь есть дома?

— А как же! — отозвался Лукас. — А вы к кому?

— Это случайно не остров Ласкания? — спросил голос.

— Это Ново-Ласкания, — объяснил Лукас. — А кто там?

— Да я, почтальон, — жалобно отозвался из темноты голос.

— Из-за сильного дождя я потерял ориентацию, и мой корабль, к сожалению, налетел на вашу государственную границу. Мне очень жаль, я приношу извинения.

— Ничего, — ответил Лукас. — Милости Просим, господин почтальон, спускайтесь на берег!

— Тут у меня неподъемный мешок писем для Лукаса-машиниста и Джима Пуговицы.

Оба друга поднялись на корабль и помогли почтальону стащить на берег мешок с письмами.

Целый вечер они читали на кухне госпожи Каак эти письма из разных стран — из Индии и Штудгарта, с Северного полюса и с экватора. Письма писали или диктовали, а то и вовсе рисовали — дети. Услышав о приключениях друзей, они хотели узнать подробности, или приглашали Лукаса и Джима к себе в гости, или просто выражали свое восхищение.

Наверняка кто-то из моих бесценных читателей хочет знать, дошло ли и его письмо тоже. Дошло, это я подтверждаю.

Были тут письма и от тех детей, которых Джим и Лукас освободили тогда из драконьего города.

— Мы должны каждому написать ответ, — сказал Лукас.

— Но ведь я не умею писать! — испуганно воскликнул Джим.

— Да, я и забыл, — пробормотал Лукас. — Ну что ж, придется мне одному.

Джим молчал. Впервые он пожалел, что не умеет читать и писать, и только он хотел сказать, что хочет научиться, как вдруг маленькая принцесса его опередила: