Дик Кинг-Смит - Чудной Фрэнк

Дик Кинг-Смит

Чудной Фрэнк

Глава Первая

Джемима Тэбб была дочерью фермера. Ей было восемь лет, у неё были тёмные волосы, заплетённые в косичку, и ей очень нравились курицы, особенно цыплята.

Всякий раз, когда одна из куриц её папы была готова высиживать яйца, Джемима клала яйца под курицу-наседку, из которых, если повезёт, через двадцать один день вылуплялись пушистые маленькие цыплятки.

В саду был пруд для уток, образовавшийся из небольшой, протекающей поблизости, речушки, и недалеко от этого пруда Джемима устроила курятник для наседок с загончиком, обнесённым сеткой. «Высиживать яйца должно быть очень скучно», — думала она. Вот почему она выбрала именно это место.

— Когда ты будешь слышать тихий смех падающей в пруд воды и кряканье плещущихся уток, то и не заметишь, как быстро пролетит время, — обычно говорила она каждой наседке, устраивая её на яйцах.

Через три недели после того, как она сказала всё это курице по имени Джерти, вылупилось восемь маленьких цыплят.

Когда цыплята в первый раз вышли из курятника в загончик, семеро из них тут же возбуждённо стали носиться по травке, а восьмой подошёл к заборчику, ближнему к пруду, и стоял там, совершенно тихонечко, слушая тихий смех воды и звуки крякающих и плескающихся уток. С тех пор он делал это каждый день, — стоял, вглядывался и слушал, — так что к тому времени, когда цыплятам исполнился месяц, Джерти — мама цыплят — разволновалась не на шутку и почувствовала, что ей необходимо поделиться своими беспокойством и тревогой за сыночка.

Как-то утром, когда они вместе со своей лучшей подругой Милдред рылись в саду, клюя червяков, жуков и семена разных трав, Джерти сказала Милдред:

— Ты знаешь, я думаю, что один из моих цыплят чудной.

— Чудной, Джерти? — прокудахтала Милдред. — Ты имеешь в виду чудной «ха! ха!» или чудной «странный»?

— Странный, — ответила Джерти. — Я уже давненько к нему приглядываюсь. Другие семь цыплят ведут себя вполне обычно, но этот отличается. Начать с того, что он держится сам по себе, на отшибе. Вот даже сейчас. Посмотри на него.

Милдред посмотрела на птенцов Джерти, носящихся в траве и клюющих всё что ни попадя, и заметила, что только семеро из них заняты этими обычными цыплячьми делами. Восьмой же птенчик стоял возле самого пруда, глядя на плавающих там уток.

— Это — он? — спросила она.

— Да, — вздохнула Джерти.

— А что тут такого странного, он только смотрит на уток.

— Да, я знаю, Милдред. Но почему он смотрит на уток?

— Лучше его спроси, — посоветовала Милдред.

— Ты! — пронзительно крикнула Джерти цыплёнку. — Иди сюда!

Услышав её голос, восьмой цыплёнок повернулся и пошёл к ним. Обычно маленькие цыплята бегут к своей маме, когда она зовёт их — бегут очень быстро — трепыхая своими коротенькими маленькими крылышками. Но этот не спешил.

Он шёл медленно, оглянувшись пару раз на уток в пруду, а когда дошёл до поджидавших его двух куриц, то не стал попискивать, как бы сделал обычный цыплёнок. Если бы Джерти подозвала кого-либо из его братьев и сестёр, то они бы примчались к ней со словами «Да, мама?» и, вероятно, вежливо добавили бы «Доброе утро, тётушка Милдред».

Этот же цыплёнок просто притопал и спросил: «Что?» Он произнёс это не грубо, а скорее тоном того, кого прервали в середине чего-то важного.

— Скажи, — прокудахтала Джерти, — что ты сейчас делал?

— Смотрел на уток, — ответил её восьмой цыплёнок.

— Да, но почему ты смотрел на уток?

— Мне нравятся утки, — недоумённо пожал он плечиками, удивившись такому глупому вопросу. — Они умнее, чем ты, мама.

— Умнее?! — пронзительно вскричала Джерти. — Да что ты такое несёшь, мальчишка?! Да по сравнению с курицами утки совершенно глупы. Они не умеют бегать по траве, как мы. Они могут только ковылять, переваливаясь с боку на бок.

— Да, — согласился цыплёнок, — но зато они умеют плавать. Жаль, что я не могу. Это, похоже, очень здорово — плавать.

— Не глупи, дорогой, — возразила его мама. — Цыплята не могут плавать. А теперь беги.

На сей раз он действительно побежал, прямиком назад к пруду, и снова замер на бережке.

Джерти изумлённо покачала головой.

— Я же говорила тебе, Милдред, — печально произнесла она. — Этот цыплёнок чудной.

Глава Вторая

Джерти и Милдред, в полном замешательстве, отправились в сад. В пруду весело бултыхались утки, а маленький восьмой цыплёнок Джерти смотрел на них, горько жалея, что он не может вот так бултыхаться.

«Как же здорово играть в этой великолепной воде, искрящейся в летних солнечных лучах! Как же им нравится вот так быстро заныривать под воду, что только хвостики и лапки покачиваются на поверхности, как поплавки, и скользить по воде, оставляя за спинками такой чудесный сверкающий след, и хлопать крыльями, брызгаясь танцующими капельками, и покачивать хвостиками! Счастливые утки», — подумал он.

Зачарованный, он сделал пару шажков вперёд, и его лапки оказались в воде. Какая же прохладная водичка!

Как раз в этот момент мимо проплывал выводок маленьких жёлтых утят.

— Извините! — окликнул их цыплёнок. — Можно вас кое о чём спросить?

Флот утят, все как один, одновременно развернулся и погрёб к нему.

— Спрашивай что угодно, цыплёнок! — прокрякали они.

— Скажите, — спросил он, — а как вы все научились плавать?

— Научились? — переспросили они и разразились хором пронзительных звуков, которые походили на смех.

— Мы не учились, — сказал один из них.

— Нам не надо было, приятель! — подхватил другой.

— Мы просто делали это.

— Естественно.

— Как все утята делают.

— Понятно, — сказал цыплёнок, — дело в том, что я хочу научиться плавать.

— Тут тебе не повезло, цыплёнок, — посочувствовали они.

— Курицы не могут плавать, — добавил один из них.

— У вас перья не водонепроницаемые.

— И ноги у вас не перепончатые.

— Так что забудь об этом, птенец.

— Но я не могу забыть, — возразил цыплёнок и, страстно желая делать так, как делали утята, сделал ещё пару шагов вперёд, пока вода не дошла до его коленей.

— Не уходите! — попросил он утят. — Скажите, так что же мне теперь делать?

В ответ они в один голос дружно прокрякали:

— Тонуть!

А потом поплыли по своим утиным делам, весело перекрякиваясь.

Цыплёнок сделал ещё несколько шагов, пока не почувствовал, что вода уже доходит ему до груди, — к тому же он ощутил, что она очень холодная. В этот момент он услышал чьи-то приближающиеся быстрые шаги, повернулся и увидел Джемиму — дочь фермеров — бегущую к нему. Потом руки схватили его и выдернули из воды.

— Ты глупый мальчишка! — сказал голос ему в ухо. — Что это ты тут делаешь? Можно подумать, что ты пытался плавать. Курицы не могут плавать, ты же знаешь. Водонепроницаемые перья и перепончатые ноги — вот что нужно, чтобы плавать.

Джемима принесла цыплёнка в дом, чтобы высушить промокшего малыша. На кухню зашла её мама.

— Что у тебя, Джемима? — поинтересовалась она.

— Один из тех восьми цыплят, из сада, мама. Он зашёл в пруд, глупый мальчишка. Возможно, он думает, что он — утка. Я сказала ему, что цыплята не созданы для плавания.

— А что сказал он?

— Он чудно пискнул, как если бы был сердит на то, что его вытащили из воды.

Она поднесла цыплёнка к лицу.

— Так было дело, Фрэнк?

— Фрэнк? Ты собираешься так его назвать? — удивилась мама.

— Знаешь, мам, тот чудной писк очень уж был похож на возмущённое «Фрэнк! Фрэнк!». Я не могу выпустить его в сад, мама, — он утопится, я уверена, что он вновь попытается плавать. Да, чудной Фрэнк?

— Тогда где же ты собираешься его держать?

— Я посажу его в ту большую пустую кроличью клетку, пока не решу, что делать дальше. И посоветуюсь с дядей Тедом, он что-нибудь подскажет.

Дядя Тед был братом отца Джемимы. Он был ветеринаром, что было очень удобно, когда у отца Джемимы заболевало какое-нибудь животное.

Джемима позвонила дяде в офис.

— Дядя Тед, — сказала она. — Это Джемима. Я хочу спросить Вас кое о чём. Вы сегодня не будете проезжать где-нибудь поблизости от нас?

— Да, буду, — ответил Тед Тэбб. — Мой последний вызов всего лишь в нескольких милях от вас. Я загляну, если ты желаешь. Пожалуй, я смогу быть у вас к вечернему чаю. Как раз к чудесным фруктовым булочкам твоей мамы.