Анна Михалевская - 13 сказок про любовь Страница 24

И вот новое оранжевое солнце будущего дня застало принца стоящим на ветреном перевале — внизу как на ладони темнели островки домиков маленького народца юдлей, но он уже уходил от них, он уже был по ту сторону перевала, одной ногой по дороге в мир, о котором так много говорили, но ничего не знали.

Дорога нравилась принцу. Наверное, потому что она должна была закончиться настоящим открытием, а все, что было до этого — лишь преддверие, радостное ожидание. Не знал еще тогда царственный наследник, что дружелюбие залитых солнцем лужаек, пустота и прозрачность воздушных пространств, тишина жаркого полдня, недвижность деревьев — это все декорации, за которые прятался огромный живой мир.

А пока что дорога вела принца Тамагау в лес, раскинувшийся у подножия прекрасной горы с заснеженными вершинами. Там он и расположился на ночлег, уютно умостившись на перине сухих листьев. Его веки начали было наливаться тяжестью сна, но спустя мгновение глаза принца широко распахнулись в поисках источника странных шорохов. Всмотревшись в темноту, он обнаружил, что шорох издают смешные полупрозрачные человечки, стоящие кольцом вокруг его лесной постели. Они то и дело пинали друг друга, проваливаясь кулачками в прозрачные тела, и оживленно спорили тоненькими голосами о том, кто первый будет задавать вопросы духу юдля. Но получилось так, что первым задал вопрос сам Тамагау:

— Вы кто??? — принц любил знакомиться и беседу обычно начинал с самых важных для него вопросов.

От неожиданности человечки стали еще более прозрачными и вытянули неуклюжие шеи в направлении голоса. Они никак не могли себе представить, что бесплотный дух, каковым они считали юдля, способен издавать такие громкие звуки.

От удивления они начали постепенно таять и через несколько минут растаяли вовсе, оставив на попечение принца одного своего зазевавшегося собрата, который либо не успел удивиться, либо вообще никуда не спешил.

Полупрозрачный присел рядом с Тамагау и отрешенно заговорил:

— Когда-то мы тоже были духами юдлей, но потом что-то в острове изменилось и мы стали полупрозрачными. Сначала все этому обрадовались — ведь никто теперь не нуждался ни в пище, ни в крове, мы могли появляться в мгновение ока везде на острове, где только пожелаем. Да и живем мы теперь гораздо, гораздо дольше юдлей… но, так случилось, юный дух, что нам очень-очень скучно — мы не умеем фантазировать, потому что знаем все наверняка, мы не устраиваем шумных веселий, потому что они ведут к смерти, единственное развлечение, которое мы себе позволяем — это спиритические сеансы. Да, да, дорогой юдль, мы и вас-то вызвали на спиритический сеанс, но вы заговорили первым, что очень было нетипично, вот все и разбежались, кто куда. А я остался… У меня впереди еще минимум триста лет жизни, я никуда не спешу.

Из всего монолога принц вынес две вещи: во-первых, он снова был без спроса втянут в чьи-то фантазии, во-вторых, путешествовать дальше ему придется в компании. Так оно и вышло. Вскоре после своего монолога, Полупрозрачный, становясь то более, то менее прозрачным, заявил, что будет сопровождать его, духа юдля, куда бы ему не пришлось идти.

— Я совсем разучился ходить, друг мой, — заявил Полупрозрачный печальным голосом, — мне не повредит немного приобщиться к здоровой жизни, вы не можете себе представить, сколько эти мгновенные перелеты забирают сил и нервов. А вот, вообразите себе, был у меня такой случай…

Какой именно случай произошел со словоохотливым Полупрозрачным, принц уже не слышал — он провалился в глубокий сон, в котором к нему приходили сородичи Полупрозрачного и требовали сказать им, где зарыла сокровища их бабушка и во сколько лет их дочь выйдет замуж.

Проснулся Тамагау от легкого прикосновения бабочек к его рукам. Но когда он открыл глаза, то увидел, что это были вовсе не бабочки — это Полупрозрачный изо всех сил его тянул дальше по направлению к дороге.

— Какой же вы, духи, скользкий народ! Вас берешь за руку, а она выскальзывает. Берешь — выскальзывает, берешь — выскальзывает, — повторял скороговоркой Полупрозрачный, хватаясь своими эфемерными пальцами за руку Тамагау, сквозь которую они немедля проходили как сквозь воздух.

— Вы хотите найти конец острова и посмотреть, что находится там, за ним? — Полупрозрачный прекратил свои попытки телесного контакта и уставился на Тамагау немигающими глазами. — Не удивляйтесь, мой друг, чужие мысли для нас дело привычное.

И правда, принц только сейчас заметил, что задал вслух только один вопрос, а ответ получил и на те, о которых лишь подумал.

— У Полупрозрачных есть старая легенда, что когда-то давным-давно остров можно было легко покидать и снова сюда возвращаться, каждый мог это сделать! Но потом случилось так, что существа, которые покидали остров, возвращались на него совсем другими — они затевали войны, убивали себе подобных, стремились уничтожить все на своем пути. Именно тогда совет старейшин, незримо правивший островом, создал защиту, сквозь которую ни одно живое существо не могло пройти, а чтобы совсем избежать раздора, старейшины научили юдлей фантазировать, а не искать реальных достижений. Но дело в том, мой дорогой друг, что секрет действия этой защиты сейчас не знает никто — старейшины сами специально забыли его, и надо сказать, сделали это очень добросовестно, так как заодно забыли свои имена и должности. Ходили слухи, что один из них торгует рыбой на рынке у юдлей и поет патриотические песни, другой занялся альтернативной алхимией и превращает золото в бильярдные шары, третий, кажется, прижился при дворе, женился, но после первой брачной ночи сбежал в лес и больше его никто не видел, а четвертый…

Тут принц Тамагау не выдержал и прервал неспешный поток фантастических историй:

— Я бежал из мира юдлей не для того, чтобы выслушивать, что моя цель недостижима, — начало было довольно пафосное, но его столько лет учили громоздить словесные конструкции вместо полезных дел, что они продолжали без предупреждения сыпаться из него и теперь. — Я хотел сказать, — опомнился он, — что мне нужно обязательно попасть за пределы острова, даже если придется прорвать эту вашу защиту!

— Эх, молодежь, молодежь, — мечтательно протянул Полупрозрачный, — узнаю ваш запал! А то ведь, когда начинаешь думать долго над делом, то оказывается, что и делать его вовсе не надо, достаточно тщательно над ним поразмыслить… А можно и…

Полупрозрачный замолчал на полуслове, потому что какой-то частью своего туманного тела явственно ощутил, что его сейчас отправят куда-нибудь подальше, где ему, возможно, будет не так уютно, как здесь.

— Хорошо, хорошо, я покажу тебе дорогу, — ответил он на мысленные угрозы принца, — только не гони меня. Должен сделать тебе комплимент — ты прекрасный собеседник!

И Тамагау с Полупрозрачным зашагали по извилистой тропинке, ведущей в царство леса. Высокие деревья смыкали свои кроны над путниками, их резные листья шелестели на ветру, и этот шелест превращался в звуки речи и слова, в которых каждый слышал свою неповторимую песню. Друзья еще долго скитались по лесу, не в силах уйти от его сладких речей и были готовы уже навсегда остаться там, забыв о своей цели, если бы Принц в одну из холодных ночей не развел костер.

Лес испуганно замолчал, и только тогда Тамагау и Полупрозрачный посмотрели друг на друга и увидели, что их платья поизносились, в бороды вплелись дикие вьюны, в волосах застряли кувшинки, а ноги сбились до крови об острые ветки. И хотя у Полупрозрачного было полупрозрачным все — даже кровь и мозоли на ногах, он тоже имел довольно плачевный вид. Воспользовавшись молчанием леса, путники стремглав бросились из него, роняя по пути приросшие к ним цветы. Полупрозрачный жалобно ныл, что больше никогда не отправится в пеший поход, а Принц, не сбавляя скорости улепетывания, думал о том, что реальность ничуть не лучше фантазий, и какая, в сущности, разница, двигаешься ты или нет, когда смотришь цветные картинки.

Сладкоречивый лес, однако, был не единственным препятствием на пути Принца и Полупрозрачного. Только друзья вышли на поляну, залитую лунным светом, как на них сразу же налетели огромные птицы и далеко унесли в своих стальных клювах. Вопреки ожиданию обоих, птицы их не съели, а всего лишь заставили собирать хворост и ветки для гигантских гнезд. Но для Принца и Полупрозрачного, которые были лишены радости домашних работ, один в силу своего статуса, другой — за ненадобностью, это было тяжкое испытание. От птиц невозможно было убежать — каждый раз, когда пленники в ночь скрывались в чаще ближайшего леса и сморенные усталостью засыпали там, просыпались они возле знакомых уже гнезд, густо усаженных кричащими птенцами.