Имант Зиедонис - Сказки

Зиедонис Имант

Сказки

ИМАНТ 3ИЕДОНИС

СКАЗКИ

Пересказал с латышского Юрий Коваль

Камни умеют летать.

Уж это точно.

А спички залезают в норы и шевелятся там.

Четвёртая ножка письменного стола прекрасно понимает, что стол устоит и на трёх.

Ей хочется путешествовать.

Солнце читает листья на деревьях, но только с одной стороны.

Зато уж ветер и с той и с другой.

Сказки вроде грибов.

Никогда не увидишь, как они растут.

Посмотри, как кувыркается под ветром флажок, - невозможно угадать, каким будет его следующий кульбит.

А уж камни-то летают.

Из скалы в скалу, из горы в печь, из земли в перстень.

Пока они ещё в воздухе, мы их ловим и называем - "сказки".

Для этой книжки я ловил перелётные камни на латышском, а на русском их подхватил мой друг.

Мы ловили, мы солили, а уж вам пробовать.

СИНЯЯ СКАЗКА

Синий-синий конь в горохе!

Синий конь в горохе!

Я видел его вчера.

Он жевал синие цветы гороха, а я знаю, почему он синий.

Собрались кони со всего света - чёрные, чалые, гнедые, саврасые, вороные и в яблоках - и сказали:

- Если машины победят - мы все погибнем. Сделаем так, чтоб один конь был вечным!

И они решили, что вечный конь будет синим. Это цвет мечты и надежды.

Коню дали синие крылья и назвали его

СИНИЙ КОНЬ НАДЕЖДЫ.

И ещё на Общем Собрании Всех Коней решили, что Синий Конь будет одинок. Ведь сильнее всех печалится и мечтает, надеется и ждёт одинокий. Так пусть у него не будет ни друга, ни подруги, ни синих жеребят.

И тут загрустил Синий Конь, но ему сказали, что грусть тоже синяя и очень подходит ему.

- Ты Конь мечты, - сказали ему. - Ты можешь есть и пить то же самое, что и мы, - но тогда ты погибнешь, потеряешь свой цвет. Ты Конь мечты - ты должен давать цвет незабудкам. Синие цветы - твой хлеб. А захочешь пить - отыщи за синей горой в синем бору три синие ольхи: там синий родник.

Там три синие молнии синими саблями гонят зайца.

Там три синих облака в синей бочке заснули.

Там... впрочем, сам разберёшься.

А жить ты должен в синей дали. Ведь люди надеются, смотрят вдаль. В даль моря - синего, в даль неба - далёкого, в даль леса - далёкого, синего. Только в сумерки, только синим утром, только в вечернем тумане можешь подойти к людям.

Так решило Общее Собрание Всех Коней - так оно и есть на самом деле. Увидеть Синего Коня очень трудно.

Но ранней весной, когда прилетают дрозды и в лесу зацветают подснежники, смотрите, нет ли там следов Синего Коня?

А летом идите тихо по полю. Там лён цветёт, там васильки - там Синий Конь пасётся.

А уж белою зимой глядите в сумерки, туда, где ёлки роняют свои тени. Там Синий Конь лижет синие тени.

Тот, кто едет верхом на Синем Коне, весь мир видит синим. Черёмуха для них синяя, заяц синий, даже гриб-дождевик и тот синий.

Вот почему латыши говорят: синие чудеса!

Синий Конь - синее чудо. И тот, кто едет на нём верхом, видит синие чудеса.

Правда, Синий Конь почти никого к себе не подпускает.

Разве только некоторых поэтов.

Но если у вас есть немного синего овса... Есть у вас горсточка синего овса?

ЯНТАРНАЯ СКАЗКА

- Как? У тебя нет янтаря? - Глаза у Крота сделались огромными, как булавочные головки. Это означало, что Крот удивлён, ведь у кротов глазки такие маленькие, что их почти не видно. - Как? У тебя нет ни одного янтаря?

- Нет, - сказал я.

- Тогда следуй за мной, - строго сказал Крот. - Правда, у тебя какие-то редкие брови.

Крот придирчиво рассматривал меня.

- Привяжи к бровям зубные щётки, а то песок насыплется в глаза.

Махнув мне лапой, он пропал в норе. Потом снова вылез наружу:

- Ну, а ты что стоишь?

Привязав к бровям зубные щётки, я полез в нору.

Через пару часов Крот сказал:

- Ты слишком медленно ползёшь. Мы проползли только десять метров. А до озера Энгурес - десять километров. Иди лучше по земле, а я поползу. Чтоб ты меня не потерял, я буду иногда высовывать голову. Не спутай меня с другими кротами! Смотри: у меня один зуб янтарный. Высуну голову из-под земли и засмеюсь - сразу узнаешь, что это я.

Тут Крот засмеялся - крикс-крикс-крикс! - как будто трижды переломил карандаш.

Крикс! Крикс! Крикс!

Я отвязал щётки, и мы снова отправились в путь.

Добирались долго. Три недели.

По дороге я часто отдыхал. Крот не успевал за мною, под землёй ползти всё-таки трудней, чем шагать по поверхности. По пути нам попадались ручейки и канавы. Я их перепрыгивал, а Кроту приходилось ползти под ними.

Поджидая Крота, я читал книжки. Прочитал всё о кротах, о янтаре, об озере Энгурес. Оказывается, в этом озере так много янтаря потому, что когда-то здесь было море. Янтарь лежал на дне моря.

На третью неделю мы были уже неподалёку. В земле, взрытой Кротом, иногда поблёскивали кусочки янтаря.

- Отдаёшь их мне? - спросил я.

Крот засмеялся.

- Это ещё не янтарь, - сказал он, - очень уж маленький. Таких маленьких янтарчиков здесь много. Походи по картофельным бороздам.

Я походил и действительно набрал полный карман янтарчиков.

Видел я, как мальчишки ходили за плугом. Отец пахал, а они шли следом и собирали янтарчики, как грачи собирают червей.

Потом мы попали в большой сосновый бор на берегу озера. Здесь не было ни кустика, ни травинки, а на земле меж сосен светлел серый мох, в котором росло много грибов.

Крот высунул голову и сверкнул - крикс-крикс-крикс! - янтарным зубом.

- Здесь, - сказал он. - Ползи за мной.

Я снова привязал к бровям зубные щётки и пополз.

Мы ползли и ползли, пока не вползли в какой-то зал. Здесь работало много кротов. Все стены были здесь из чистого янтаря, и кроты выламывали его из стен, точили, шлифовали, пилили и сверлили.

- Здесь янтарь раздевают, - сердито сказал Крот. - С каждого янтаря срывают его камзольчик, причёсывают и так шлифуют, что все становятся одинаковыми. А потом делают из них ручки для мухобоек, янтарные мыльницы и мундштуки.

- Кому нужны янтарные мыльницы? - удивился я.

- Дуракам. Их делают глупцы для дураков.

Кроты, которые делали мыльницы, сами разукрасились как могли. Один привинтил себе янтарные уши, другой вставил янтарный глаз, третий привинтил к башмакам янтарные каблуки. Видно было, что каждый хочет показать, как сильно любит янтарь. Мне здесь не понравилось. Янтарь здесь тратили как картошку: жарили, варили, снимали кожуру.

И я вдруг услышал, как янтарь жалуется и плачет, ругает этих мастеров. Но они ничего не понимали. Они не знали янтарного языка.

- Это - глупцы, - повторил Крот. - Они не знают янтарного языка. Ползём дальше.

Привязав покрепче щётки, я пополз за Кротом. Ползли мы, ползли и приползли в новую мастерскую.

- Здесь знают язык янтаря, - сказал Крот.

И верно, я слышал, как мастер разговаривал с кусочком янтаря:

- Хочешь, я сохраню этот блеск справа?

- Угу.

- А эту неровность?

- Полируй.

Здесь всё принимали во внимание, сохраняли каждый изгиб, каждую линию.

Если у какого-нибудь янтарчика было три ноги, его не мучили, третью не отрывали. Пускай не будет похож на других и живёт как может, с тремя ногами.

Четыре уха? Тоже хорошо. Пускай останется четырёхухим!

Здесь каждый кусочек янтаря сам выбирал, что хочет.

- Мне мельхиоровый воротник!

- А мне деревянную рамочку!

- Ну, а тебе серебряную цепочку.

И обыкновенный янтарь вдруг так поворачивался, что все удивлялись:

- Смотрите - какой красивый!

- Здесь работают художники, - сказал Крот, - которые делают не только украшения. Они создают человеческие свойства. Видишь вон ту куклу?

Я увидел соломенную куклу. В пупке у неё сиял янтарь.

- Это Хвастливость, - сказал Крот.

Когда мы уходили, Крот разрешил мне выбрать то, что я хочу взять с собою из янтарной сказки. Я, признаться, выбрал Любовь.

Это такой странный янтарь, что я не могу его описать или нарисовать.

Но когда я взял его в руки, показалось - он запел далёким голосом моей мамы. Когда я уже полз обратно и остановился передохнуть, вдруг почувствовал: на меня кто-то смотрит. Это был мой янтарь. Мне стало хорошо и легко, потому что так смотрели люди, которые любили меня.

Я вылез из норы - янтарь мой внезапно исчез и засиял вдали, как звезда. И я сразу узнал его. Среди тысяч звёзд я всегда узнаю свою.

Вернувшись домой, я положил его на стол, и мне никогда не бывает с ним скучно.

В новогоднюю ночь он горит бенгальской свечой, по вечерам пахнет сосновыми цветами.

Порою он разговаривает со мной. И если я устал, он найдёт слово, от которого проходит усталость.

Когда приходит ко мне неважный человек - янтарь мой меркнет, а уж если хороший придёт - оживает янтарь и сияет так, что у меня сердце кружится и глаза становятся тёплыми.

Мне хорошо и легко жить с моим янтарём.

А Крота-то моего я больше не видал. Видел разных кротов, но того, с янтарным зубом - крикс! крикс! крикс! - не видал.