Самуэлла Фингарет - Богат и славен город Москва

Самуэлла Фингарет

Богат и славен город Москва

ГЛАВА 1

Князь Юрий в орде

Ярослава великого князя Суздальского зелием уморили.

Михаила князя Черниговского, не поклонившегося кусту со своим боярином Фёдором, ножом зарезали.

Многие князья умерщвлены были.

Князь, слышишь, князь… Юрий Всеволодович___ Князь не слышал. Погружённый в тяжкие мысли, он кружил по шатру. Красный в золотых травах кафтан, надетый внакидку, соскользнул с его плеч, упал на ковёр. – Князь, слышишь… Князь нагнулся, поднял кафтан и, не надев, двинулся дальше.

«Трус, трус, – корил он себя. – Мнил, что храбрец, коль в сражениях за чужие спины не прятался да на медведя с рогатиной хаживал, а на деле вышло, что трус. Бесхвостые лисы вогнали в страх».

Тёмные тонкие брови сдвинулись. Красивое, с резкими чертами лицо приобрело сумрачное выражение.

Князю исполнилось тридцать. В чёрных прямых волосах, расчёсанных на две стороны, и в коротко стриженной бороде уже появились белые нити.

«Молодость миновала, – продолжал он свою горькую думу. – С самого отрочества бьюсь за отцовский престол, да ничего не добился. Княжества до сей поры не имею. Одно прозвание – Холмский».

Поравнявшись с сундуком, стоявшим поодаль от входа, князь в сердцах бросил кафтан на обитую железом крышку.

– Юрий Всеволодович… Холмский.

Сдавленный шёпот прозвучал совсем рядом. Князь замер, посмотрел по сторонам – никого. Шатёр невелик, весь виден. Сквозь тонкие стенки проникали звуки обычные. Они всегда неслись по Орде: окрики, рёв верблюдов, скрип колёс, конское ржание.

«Должно быть, почудилось». Князь хлопнул в ладоши.

В шатёр, откинув тяжёлый полог, вошёл Захар, друг и окольничий князя, один из немногих, кто не бросил князя в беде. Рост Захар имел богатырский. Волосы носил стриженными в скобку. Под шёлковой рубахой, расстёгнутой на груди, виднелась тонко плетённая кольчуга.

– Звал, Юрий Всеволодович?

– Звал. Голос я слышал, словно меня окликнувший.

– К шатру ни один человек не приближался.

– Из-под земли словно. Должно, смерть моя.

– Что ты, князь, оставь неразумные мысли. Больше месяца ждём этого дня, полный сундук извели на подарки, чтобы к хану доступ найти. Не отступать же теперь.

– Отступать не приучен. Только вспомни: Черниговских князей, Михаила с Андреем, не здесь ли убили? Ярославу Суздальскому где смертное зелие поднесли? Князья Ростовские – Глеб Василькович, да Михаила Глебович, да Константин Борисович, не отсель ли домой не вернулись? Я – Холмский. Такой же князь. Опоят ядом или с кинжалом подошлют… Стой! Слышишь?

В шатре приглушённо прозвенело железо.

Князь выхватил из-за пояса нож. Захар бросился к сундуку и повернул торчавший в скважине ключ.

В сундуке загромыхало. Крышка откинулась. Показалась голова с рыжими волосами, похожими на копну растрёпанной ветром побуревшей соломы.

– Кто такой?

Князь с силой выдернул незваного гостя из сундука. Оказалось – мальчонка. Не устояв на ногах, он упал на ковёр и покатился, залязгав цепями. Ноги мальчонки были в оковах.

– Кто подослал?

– Водицы испить бы, – прошептал мальчонка вместо ответа.

– Говори, а не то!.. – Князь замахнулся ножом. Он себя не помнил от ярости.

– Повремени, Юрий Всеволодович, – перехватил его руку Захар. – Видишь, малый совсем задохся. Отойдёт, тогда и допросим как следует.

Захар зачерпнул из бадейки ковшом и подал мальчонке. Тот так и припал к воде. Ковш вздрагивал в грязных руках, покрытых чёрными пятнами и разводами.

– Говори: кто подослал? – снова выкрикнул князь.

– Никто не подсылал. Сам я. Просить пришёл. Высвободи, князь, из неволи. Я тебе заслужу. Чем хочешь заслужу. Жизни не пожалею.

Мальчонка говорил не отрываясь от ковша, судорожно глотая воду между короткими фразами.

– Сюда как попал?

– Рязанский я. Ордынцы Рязань пожгли. Кого убили, кого повязали в неволю. Кто ремесло знал, того – в неволю. Отец гончаром был. Он по дороге умер, а я вот остался.

Князь в нетерпении дёрнул правым плечом.

– Юрий Всеволодович спрашивает, как ты в шатёр попал, а не в Орду, – поспешно сказал Захар.

– В шатёр? – Мальчонка бережно поставил ковш на пол и поднял в рыжих веснушках лицо. – В шатёр утром заполз, когда никого не было. Вижу – сундук открыт, я в него и забрался, чтобы тебя, князь, дождаться и всё рассказать. Только твой окольничий допрежь вошёл и сундук запер. Я звал, звал, чуть не задохнулся. Да ты не думай, я не с пустыми руками пришёл. Упредить хочу.

– О чём это?

– Прежде чем к тебе идти, кланялся я боярину Мамырёву.

– Окольничему Ивана Тверского?

– Ему. Вчера, как стемнело, в его шатёр пробрался. Не стал меня слушать боярин, сказал: «Много вас. Всех выкупать – казны не напасёшься». А мне лучше смерть, чем здесь оставаться.

– Что ещё боярин сказал?

– Ничего больше. Меня из шатра вытолкал и сам ушёл. Я – за ним. Цепь подобрал, чтобы не гремела, он меня и не приметил. Я думал снова его попросить, только не вышло. Совсем немного боярин прошёл, навстречу ему Хажибейка попался.

– Толмач Хажибей? Как распознал, коли темно было?

– Хозяин он мой. Да его по разговору кто хочешь признает.

– Правда это, – вставил Захар. – Чудно он говорит.

– Дальше! – нетерпеливо выкрикнул князь.

– Дальше стали они сговариваться, как тебя, князь, извести.

– Врёшь!

– Не обучен врать. – Мальчонка поднялся на ноги, привычным движением подобрав громыхавшие цепи. – Боярин сказал: «Придумай, как извести Холмского, ничего для тебя не пожалею». – «Нисего? Всё мине отдашь?»—«Всё отдам, только выручи». – «Давай». Что ему Мамырёв в руку положил, я не видел. Только Хажибейке мало показалось. «Есё давай». – «После дам, как дело сделаешь». – «Не мине давай, немому Капьтагаю давай. Он у порога, ему кланись. Хоросо кланись, он поднимет верёвку – и нет баска у княси».

– Злодеи, злодеи, – Юрий Всеволодович заметался по шатру, не находя выхода душившей его ярости.

– Как звать-то тебя? – спросил Захар у мальчонки.

– Пантюшка. Пантелей, по прозвищу Гнедыш.

– Спасибо, Пантюшка Гнедыш. Отвёл ты от нас беду. И мы тебя не оставим – выкупим или украдём. Теперь до ночи ступай, негоже, если тебя здесь увидят. Иль погоди, – Захар нагнулся, огромные пальцы сдавили железные обручи на Пантюшкиных ногах, Пантюшка почувствовал, что оковы разжались. – Пока не тронь, пусть висят, а как понадобится – враз сумеешь освободиться.

– Спасибо. Ввек не забуду.

Пантюшка ушёл. Вскоре после его ухода в шатёр пожаловал толмач Хажибей, знавший по-русски. Был толмач мал ростом, щупл и кривобок. Бородёнку имел длинную, узкую – в три волосины, седую и пожелтевшую.

– Повелитель Вселенной ждёт тебя, князь, – голос у толмача был тонкий. Сказав, он хитро заглянул князю в глаза.

Захар в свою очередь бросил на князя быстрый взгляд: сдержится ли Юрий Всеволодович, не вспылит ли, не дёрнет ли правым плечом – верный у князя признак гнева.

Князь не вспылил. Только синие с тёмным отливом глаза сделались словно воронёная сталь.

– Спасибо, почтеннейший Хажибей, что потрудился прийти, – проговорил он, слегка задыхаясь. – Не погнушайся малым приношением и не оставь мудрым советом, как войти, где встать, кому первому поклониться.

Князь сдёрнул с руки изумрудный перстень и протянул Хажибею. Камень вспыхнул холодным Зелёным светом. Толмач чуть не вырвал подарок из княжеских рук.

– Хоросо, хоросо, – пропищал он, осклабясь. – Хоросий камень, хоросий будет совет.

«Последнее изменнику отдаём», – с досадой подумал Захар. Он вышел и тут же вернулся.

– Кони от хана прибыли.

Князь торопливо стал собираться. Надевая поданный Захаром соболий кафтан, он не удержался, тихо спросил:

– Каковы кони-то?

– Не так, чтобы очень, – ответил Захар.

Кони, присланные за Юрием Холмским, выглядели не богато. При виде их князь дёрнул плечом. Не хуже ордынцев он знал, что за теми, кого хан жаловал, присылали коней, крытых парчовыми чепраками с золотыми бляшками. А тут под сёдлами не чепраки – простой войлок, бляшек не было и в помине.

«Всё равно не отступлю», – подумал князь. Он вспрыгнул в седло. Толмач и окольничий с ларцом в руках – хану подарок – последовали его примеру. Втроём двинулись мимо юрт, по проходам, напоминавшим извилистые городские улицы.

Но городом Орда не была.

Городские хоромы и избы срослись с землёй и с места насиженного не сдвигались. Шатры и юрты Орды не раз меняли места, отправляясь в поход вместе с хозяевами.

Города населяли купцы и ремесленники – те, кто трудились и торговали. Жителями Орды были воины. Не ремеслом и торговлей, а набегами и поборами существовала Орда. Каждый ордынец носил поверх шубы или халата опояску с кинжалом и саблей.