Федор Иванов - Вольфи и страна птиц

Вольфи и страна птиц

Федор Иванов

Сергей Иванов

© Федор Иванов, 2017

© Сергей Иванов, 2017

ISBN 978-5-4483-6846-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Эти странные сны

Мне часто снятся сны.

Ты спросишь, какие? Разные! Сны бывают разные! Приятные, радостные, такие, что даже просыпаться не хочется. Проснешься, бывает, посмотрев приятный сон, и вдруг подумаешь:

«Ну, почему это было только во сне! Словно все скрипки мира пели в груди! Словно золотой дождь лился на голову, и алмазная роса освежила ноги усталого странника по тернистым дорогам жизни!»

Но бывают сны и другого рода. После них весь день, больной и несчастный, думает:

«Ну, и дрянь же мне снилась прошлой ночью. И чего только в голову ни лезет! Тьфу!»

Такие сны хочется поскорее забыть. Но забыть их трудно, потому что они, к сожалению, повторяются.

То кто-то гонится за мной, и я знаю, что мне нет спасения. То меня душит что-то, тоже приятного мало, и самое главное, непонятно, что именно лишает воздуха: то ли горе, то ли горло не пропускает воздуха, то ли чьи-то руки тянутся к моей шее. Проснешься после такого кошмара и скажешь себе:

«И зачем я спал? Лучше бы вовсе не ложиться, чем так вот мучиться»…

А еще мне случается летать. Тоже во сне, конечно. Летать во сне очень даже просто, проще простого и легче легкого. Вот как это бывает: я отталкиваюсь от земли ногами, подпрыгиваю и лечу. И совсем не так лечу, как обыкновенная пичуга, которая привыкла к своему чудесному дару и даже не удивляется ему…

А я удивляюсь, дивлюсь, восторгаюсь!

Летаю! Парю! Порхаю!

У меня нет крыльев, но воздух нежно принимает мое легкое тело в свои объятия, и бережно несет на своих невидимых волнах. Я опускаюсь до самой земли, снова воспаряю ввысь до самых облаков, опять снижаюсь…

Мне легко. Я радуюсь. И нет мне износа и нет конца!

Теперь я знаю: все-таки счастье есть, только оно не на земле, а в небе. Счастье не имеет веса! Оно раскрывается только тем, кто умеет летать!

Счастье полет! Не говори, что не знаешь! Знаешь! Знаешь и ты!

И счастливы на земле только те, кто не умеет болтать о счастье, зато может петь и летать!

Счастливы на земле одни только птицы.

Вот и сегодня ночью я летал, сам не скажу, было ли это на самом деле или только пригрезилось мне во сне.

…Я стал вдруг легким, невесомым, беспечным, как пушинка! Оставалось сделать совсем немного: чуть подпрыгнуть, оттолкнуться от земли и… лететь.

Не могу сказать точно, где именно я летал. Знаю только, что в Альпах: где же еще! Я здесь родился, мне с детства знаком величественный вид этих гор. Я люблю их вид, вкус, звук, запах, ветер с гор!

Я пока не отваживаюсь летать над самыми высокими вершинами моих гор, покрытыми вечными снегами и льдом.

Там слишком холодно, а, кроме того, еще не очень-то опытен в деле летания, поэтому выбираю что ближе: холмы, пригорки круглые, пологие, широкие: там удобнее, и не так страшно потеряться в бесконечности неба: оттолкнулся и полетел до соседнего холма, только и всего.

До перелетных птиц мне пока еще далеко!

Итак, я чуть подпрыгнул, оттолкнулся от земли и полетел. И не было надо мной потолка, и не было вокруг стен.

Вместо крыши небо. Только небо. Только безграничный простор вокруг.

Вдруг, откуда ни возьмись, подул ветер. Он дул все сильнее, лишал силы, брал в плен.

Ветер подхватил меня и понес куда-то далеко-далеко, словно пушинку.

Я только и успел подумать, что никогда не вернусь обратно, потому что не найду обратного пути к дому.

Вы еще не успели дочитать до конца предыдущее предложение, а ветер уже стал ураганом и успел натворить дел: он подкинул меня в заоблачную высь, потом швырнул вниз с такой силой, что чуть было не уронил в бушующее, разъяренное ураганом море.

Но буря еще не наигралась мной! Новый порыв ветра подхватил меня над самыми волнами и понес дальше.

«Ну, пропал! Совсем пропал!» подумал я. «Прощай, музыка! Небо, прощай!»

Что было дальше, не помню: я словно бы задремал или как-то отвлекся… Так отвлекаются от всего на свете, зачитавшись интересной книгой.

Остров Грез

Чана

Я лежал на песке. Может быть, спал. Может быть, грезил…

Меня вернули к действительности птичьи трели. Никогда не слышал я раньше такого чудесного птичьего хора. Сколько голосов тоненьких, прозрачных, серебряных, сильных звонких, звенящих, сколько ярких, желтых и оранжевых песен вливались в меня, как новая кровь, как новая жизнь в избитое ураганом тело!

Я оперся на локоть, приподнялся и огляделся.

«Где это я оказался? Где мои дорогие Альпы? Где родной пик Унтерсберг?»

Справа и слева от меня простирался широкий песчаный пляж, показавшийся мне бесконечным.

Надо мной синело небо. Оно было большим и очень ярким,

Такого неба никогда не бывает в городе, где я родился.

Я чуть выше приподнял голову и увидел море. Оно напоминало доброго, спокойно спящего великана. Куда делась буря?

И все-таки где я? Куда это меня закинуло?

Может быть, я в раю? Для меня рай там, где поют птицы. Как красиво поют они сейчас, как чист и сладок воздух, напоенный благоуханием трав и цветов!

Ко мне подлетела крохотная веселая пичужка с малиновой грудкой и зеленым хвостом. Чирикнула мне по-своему, по-птичьи, но чудо! я все понял. Каждая ее трель, каждый звук, изливавшийся из ее крохотного тела, были наполнены смыслом. Вот что она сказала мне, если перевести птичью речь на понятный людям язык:

Я, малиновка Чана, рада приветствовать тебя на Острове Грез, о Человек! Здесь, на этом острове, столица Всемирного птичьего царства, здесь волшебная родина птиц! Отсюда мы расселились по всему свету, летаем повсюду, над океанами и пустынями, живем в лесах и горах, но никогда не забываем о своем милом доме и всегда прилетаем сюда со всех концов земли, как только сможем.

Мы, птицы, живущие на острове, ждали тебя, посылали тебе крылатые сны. Мы знаем, что ты наш. Нам известна твоя судьба.

Я попросил Чану:

«Расскажи мне про мою судьбу! Интересно, что ждет меня здесь, на острове, и в большом мире людей, если мне сужено вернуться туда!

Чана на мгновение задумалась:

«Если сказать коротко: ты всегда будешь птицей среди людей и человеком среди птиц!»

«Какая необычная судьба уготована мне! Что ж. постараюсь быть достойным такой чести! Но скажи-ка мне лучше, Чана, как я оказался на вашем острове? Это случайно или по волшебному замыслу неведомого мне кудесника?»

«Не было кудесника! Это мы попросили попутный ветер принести тебя к нам. Попутный ветер наш верный друг Мы дружим с попутным ветром и враждуем со встречным, который всегда мешает нам долететь до цели.

Ты очень нужен нам здесь! Ты способен изменить жизнь птиц к лучшему!»

Я хотел сказать птичке, что тоже рад встрече, но вряд ли сумею изменить жизнь птиц к лучшему, потому что не умею на белом свете ровным счетом ничего, кроме сочинения музыки.

Но почему-то вместо слов из моих уст вырвалась длинная трель. Я вдруг запел по-птичьи. И слова моей песни были поняты. Пичужка радостно замахала крыльями, вспорхнула в восторге и скрылась в зеленых ветвях.

Пропев свою первую в жизни птичью песню, я испугался. Что же это? Как же это? Не стал ли и я птицей? И если да, то как, отчего? благодаря какому волшебству?

Я быстро и с испугом осмотрел себя. Потом ощупал себя руками. Нет. Тело не изменилось. Никаких перьев, крыльев. Обычные руки, кожа…

Я захотел взлететь, взмахнул руками…

Получилось! Я легко порхнул ввысь.

Что делать дальше? Улететь с острова или остаться?

Чана сказала, что я очень нужен, нужен именно здесь. Интересно чем и как я могу быть полезен птицам? Что же, побуду на острове еще немного. Осмотрюсь, помогу тем, кто ждал меня, помогу, чем сумею.

«Улететь всегда успею!» подумал я и взмыл еще выше над островом.

Сверху остров показался мне маленьким, затерянным в бесконечном океане синевы зеленым облаком: сверху небо, вокруг вода, внизу трава и деревья!

Несмотря на теплые слова привета, сказанные Чаной, мне стало грустно. Так грустно, что я даже заплакал. Как ни хорошо было на острове, но ведь я расстался с домом, с мамой, отцом и сестрой, с моим клавесином. А мое будущее казалось мне все более неясным. Что ждет меня на острове Грез?

Но птица не умеет долго грустить, не умеет помнить горе и тосковать. Скоро свежий ветер осушил мои слезы, высохли перья на грудке, и я, залетев на высокую ветку огромного эвкалипта, залился веселой трелью.

Мимо пролетел черный дрозд. Он сел неподалеку и стал внимательно слушать. Когда я закончил петь, он подлетел ко мне и сказал:

«Ты хорошо поешь. Так хорошо, что можешь выступить на смотре весенних певцов».

«Ах, да разве уже весна?» спросил я, и мне снова стало грустно. Первая весна вдалеке от мамы.