Шторм по имени Френки - Никола Скиннер Страница 20

Мы настоятельно просим вас соблюдать с голограммами правило «двух вопросов на одного платящего клиента», поскольку слишком большое количество вопросов может перегрузить нашу систему и привести к сбоям.

Уходя, не забудьте оставить отзывы в книге для посетителей, которую вы найдёте в прихожей.

Спасибо за поддержку Общества охраны исторических зданий: благодаря нам прошлое оживает. Узнайте у наших сотрудников о привилегиях постоянных посетителей!

28

Затишье перед бурей

Вот так мой дом стал туристической достопримечательностью.

Первые несколько безумных дней после церемонии открытия я искренне старалась помнить о хороших манерах. Несложно догадаться, что сказали бы мама и папа, окажись они здесь. «Хватит сверлить их взглядом, Френки, и помни, что они наши гости». Я не путалась под ногами и помалкивала.

Я даже придумала простое правило: призрак с одной стороны заграждения, туристы – с другой.

Заграждения представляли собой толстые красные канаты, привязанные к двум бронзовым столбикам, стоявшим в каждом дверном проёме дома. Они удерживали туристов снаружи, за дверью, позволяя лишь заглянуть через порог. Хотя иногда я чувствовала себя невидимым животным в зоопарке, по крайней мере комнаты остались за мной.

Почти. Приходилось делить пространство с охранниками.

Их разместили в каждой части дома. Они выполняли две обязанности: если поблизости не было голограмм, охранникам можно было задать вопросы о доме и нашей жизни. А ещё, мне кажется, они следили, чтобы никто ничего не украл и не сломал.

Всего охранников было восемь. На первом этаже: Крикс (гостиная, любит варёные яйца), Брэ (кухня, большущая татуировка на шее, иногда помогает в кафé, если не хватает персонала), Медоу (мамин кабинет и кладовка, носит необычные ожерелья) и Эда (прихожая, куча бородавок). На втором этаже дежурили: По (моя комната, постоянно что-то записывает в блокноте), Йос (мамина и папина комната, широченные плечи, вид устрашающий), Тёрл (комната Бёрди, часто напевает себе под нос) и Скиффлер (коридор и ванная, от него всегда плохо пахнет).

Весь июнь и большую часть июля я жила по следующему распорядку:

8:45. Ключи звякают во входной двери. Значит, мне пора вставать, кое-как зачесать волосы назад, смахнуть пыль с лица и поправить гниющие лохмотья на своём трупе – надо же прилично выглядеть.

8:50. Приезжают сотрудники Общества охраны исторических зданий, заваривают свой странный фиолетовый чай, обсуждают планы на день и включают голограммы.

9:00. Дом с видом на море открыт для посетителей – в основном людей среднего возраста и вежливых туристов из других стран. Они ведут себя тихо и относительно смирно, активно перешёптываются.

9–12. Всё утро я провожу на втором этаже.

12–13. Туристы плавно перетекают в кафé, где пьют странные напитки из молотых насекомых и обедают. Теперь мне можно спуститься вниз и не бояться, что кто-то пройдёт сквозь меня.

13–17. В зависимости от погоды я либо сижу в гостиной за ограждением, либо гуляю по саду.

17:00. Дом с видом на море закрывается. Голограммы наконец выключают.

17–18. Приезжают Дёрк и Дебс, уборщики, чтобы пропылесосить, вытереть пыль, вынести мусор.

18:00. Дёрк и Дебс уходят.

18:30. Уходит администратор Оливин.

А в конце дня я:

18:45. Читаю последние записи в книге для посетителей, которая лежит на столике в прихожей, всегда открытая.

Выбор у меня невелик – это единственное, что я могу читать из-за своих непослушных пальцев, не способных открыть даже книги в мягкой обложке. К сожалению, этой книге не суждено удостоиться Нобелевской премии по литературе – слишком уж она однообразная.

Большинство отзывов можно было разделить на три категории:

1) Восторженные, пафосные комментарии о том, как всё замечательно. (Со множеством восклицательных знаков.) Например:

ПОТРЯСАЮЩИЙ ФРАГМЕНТ ЖИЗНИ ДВАДЦАТЬ ПЕРВОГО ВЕКА!!!!!!!!

– БИЛЛИ И ДЖЕНАКС из ЮТЫ!!!!

2) Презрительные комментарии по поводу угощения, например:

Жаль, что КуппаГрубба не так прекрасен, как вид на море.

– Колин, Лемингтон-Спа

3) Отзывы с мудрёными выражениями, такими, как «пища для ума».

Так я и жила.

Ничего интересного, но я приспособилась.

А потом началась пора летних отпусков, и всё изменилось.

29

Когда убрали заграждения

Низенькие.

Высокие.

Большие вонючие грубияны.

Стеснительные.

Шумные.

Сопливые нытики.

И это только родители.

Родители, конечно, были с детьми…

После первого дня летних каникул, когда двери наконец закрыли, Оливин обратилась к персоналу с ошарашенным выражением лица и сказала:

– Придётся убрать комнатные заграждения. Только так мы сможем всех вместить.

– Но заграждения нужны для защиты комнат, – возразила Эда. – Ковры, паркет – они не переживут такую толпу.

Я взглянула на Эду с благодарностью.

Но Оливин покачала головой.

– Крыша сама себя не починит. Содержание голограмм тоже дорогое удовольствие. Обойдёмся без заграждений. Уберём их на склад! Чем больше народа, тем лучше! Куй железо, пока горячо!

Она добилась своего. Заграждения убрали. За один вечер я лишилась всех своих убежищ. Не осталось ни одной комнаты, где я могла бы размять косточки. Только крохотные островки. Например, моя кровать. Ещё я могла вжаться в узкую щель между холодильником и стеной, пока мимо проходила одна семья за другой, жалуясь на дорогую парковку. Ни одно место в доме я не могла назвать своим.

Хотя я знала, что меня никто не видит, всё равно было страшно застревать в таких ловушках, стоять там часами, пока орда взрослых и детей бродит по моей жизни, наматывает круги вокруг меня, бросает на меня невидящие взгляды. Будто я стою без одежды посреди школьного двора и жду, что в любую секунду кто-то засмеётся. Именно так я себя чувствовала в течение всего дня. Каждый день, с понедельника по воскресенье. Хотя дом закрывали в воскресенье после обеда. Но дело не в этом.

Каждый раз, когда хотелось глотнуть свежего воздуха и передохнуть, мне приходилось мужественно продираться через толпу, сквозь двадцать человек, не меньше, затем, обессилев, падать на траву в саду, борясь с тошнотой. А когда пора было возвращаться, ситуация повторялась, но в обратном порядке.

Мало того, я, словно магнит, притягивала к себе собак, которым хотелось справить нужду, потому что я была мёртвой, а собаки любят писать на мертвечину. А ещё мухи. Мухи обожали меня.

Через несколько недель моё существование напоминало бесконечную игру в «Монополию», где дом был игровой доской, а я –