Мария Северская - Звезда корта, или Стань первой! Страница 46

Пришлось делать знак судье, чтобы остановил матч.

Прибежал доктор, быстро осмотрел ногу девушки, констатировал растяжение и предложил перенести игру. Но Марго воспротивилась.

Ей казалось, что если не сейчас, то уже никогда. Поэтому она лишь попросила сделать ей обезболивающий укол и потуже забинтовать лодыжку, после чего матч возобновился.

Теперь девушка почти не чувствовала ногу ниже колена, а Рэйчел не собиралась ее щадить и поддаваться. Казалось, она лишь обрадовалась травме соперницы и постарается использовать это преимущество на все сто процентов. Рэйчел по-прежнему гоняла Марго из угла в угол, надеясь как можно быстрее ее окончательно вымотать. Американка была твердо нацелена на золотую медаль.

Руденко, как всегда, оказался прав. Подстроиться к стилю игры американки было невероятно сложно. Мало того что играла она левой рукой и все ее подачи Марго была вынуждена переворачивать в своей голове в зеркальном отражении, так еще и сама техника ее игры была не похожа ни на что, виденное Марго. Кроме того, Рэйчел то и дело норовила поменять ритм, а это вообще ни в какие ворота не лезло.

Сперва Марго надеялась, что смена ритма игры – это промах соперницы, но вскоре поняла, что американка делает это специально. Одному Богу и ее тренеру было известно, как Рэйчел самой удавалось не теряться в постоянно меняющихся условиях, но факт оставался фактом: она действовала безукоризненно. А вот Марго – нет.

Она сама пару раз отфиксировала свои промахи, которые могли стоить ей пропущенного мяча – вот тут слегка недовернула корпус, и в итоге мяч едва не упал на землю на ее собственной стороне, вот здесь слишком сильно прогнула запястье, и ракетка – между прочим, отлично сбалансированная, – чуть было не вылетела из руки.

Марго понимала, что такие промахи недопустимы, особенно теперь, в матче за олимпийское золото, но ничего не могла с собой поделать. Как она ни старалась обнаружить слабые стороны соперницы, ничего не выходило. А может, их и не было вовсе.

И лишь только напряжением воли Марго заставляла себя не паниковать.

«Даже если я проиграю…» – повторяла она себе снова и снова, словно заклинание – строго в ритм. Закончить фразу не удавалось. Она не знала, что будет, если она проиграет. Ничего, по сути. Ничего страшного. Серебряная медаль – тоже ведь весьма неплохо.

Марго понимала, что шанс на победу у нее может появиться в одном только случае – если ей удастся каким-то неведомым образом заставить соперницу играть по ее – Марго – правилам. Навязать ей свой ритм, в первую очередь, может быть, испугать ее, заставить поволноваться, хотя бы немного сбить спесь.

И сделать это можно было только одним способом – выкинуть что-то такое, чего соперница от нее никак не ожидает. Поэтому для начала Марго решила немного поддаться, сделать вид, что она уже вымоталась и сил сопротивляться у нее больше нет. Честно говоря, это было совсем недалеко от истины.

Она даже специально пропустила один мяч. А затем еще один, позволив тем самым американке выиграть сет.

– Что ты делаешь, нельзя так легко сдаваться! – произнес подбежавший к ней Руденко. – Я понимаю, ты устала, но…

– Захар Семенович, я и не собираюсь сдаваться, – перебив его, ответила девушка. – Я думаю, у меня сейчас получится все наверстать.

– Ладно, поступай как знаешь, – пожал плечами тренер. И Марго поняла, как тяжело ему сейчас доверять ей. Но все же он доверяет…

Прежде Марго приходилось слышать о так называемом «втором дыхании», которое открывалось в самый неожиданный момент, а вот испытать это явление на собственном примере сегодня пришлось впервые. Впрочем, скорее в ней возобладала здоровая злость.

Вспомнилось, как она разрабатывала руку, как было больно и страшно повредить себе еще больше, как она шла вперед от одной крошечной цели к другой – и ведь дошла, не сдалась! А сейчас, благодаря обезболивающему, даже больно не было.

Она подумала о том, как будет счастлив Руденко, если она победит, как станут гордиться ею бабушка и отец, и Илья, а главное – мама, где бы она сейчас ни находилась.

В этом сете Марго не пропустила больше ни одного удара. С первых же его секунд она взяла инициативу в свои руки и больше ее не теряла. Она не позволила ни одному мячу удариться о землю с ее стороны сетки – подпрыгивала так высоко, словно была не теннисисткой, а прыгуньей с шестом, тянулась, выгибалась, била то легко, то со всей силы, то отправляла мячи в полет до самого дальнего конца корта, то сразу же гасила.

И с каждой минутой все больше убеждалась в том, что и она сама далеко не соперница-подарок для американки. А еще видела по выражению лица той, что она понимает: такая легкая на первый взгляд победа уплывает у нее из рук, а сделать уже практически ничего и нельзя, потому что времени на маневры почти не осталось.

Марго все наращивала темп игры, не предоставляя возможности сопернице сменить его на комфортный для нее. В какой-то момент Марго перехватила ракетку в левую руку, в который уже раз вспомнив добрым словом своего тренера, настаивающего, чтобы она одинаково работала обеими руками, и таким образом сравнялась с Рэйчел.

И вот последняя подача. Мяч стремительно летит влево. Марго знает, что не успеет вовремя добежать. Вот если бы у нее была еще одна доля секунды! Но времени нет. Она пропускает мяч за себя, а затем, резко повернувшись на полкруга вокруг своей оси, догоняет его и отбивает назад, за спину – туда, где осталась сетка и стоящая по другую ее сторону американка.

Марго не видит, куда летит мяч, не видит, как в попытке дотянуться до него поскальзывается соперница – и неудержимо, словно в замедленной съемке, падает.

На нее обрушился сразу целый океан голосов, криков, воплей. Это зрители выражали свой бурный восторг, скандируя почему-то ее имя, а к ней через весь корт бежал ее тренер. И когда он добежал, Марго наконец поняла: она победила.

Вечером следующего дня, сидя в своем номере, девушка набрала на телефоне цифры, которые последний раз набирала несколько лет назад. И это не было порывом или необдуманным поступком.

Марго знала: она поступает так, как должна. Пришло время перечеркнуть прошлое и впустить в свою жизнь двоих людей, которых не было рядом с ней с самого ее рождения, – ее деда и бабушку по матери.

Когда на том конце раздался усталый мужской голос, сердце девушки подпрыгнуло к горлу, и, как и много лет назад, первым порывом было положить трубку, но вместо этого она произнесла:

– Здравствуйте, дедушка. Это ваша внучка Маргарита. – Ее голос прозвучал надтреснуто, напряженно. Слова дались с огромным трудом. Проговаривая их, она спрашивала себя, имеет ли она право называть этого до сих пор чужого человека дедушкой, как он отнесется к ее звонку?

Но неожиданно мужчина на том конце провода обрадовался и заговорил быстро-быстро:

– Я так рад тебя слышать! А мы как раз смотрим Олимпиаду. Ты просто молодец! Даже не знаю, что и сказать… Такая неожиданность, что ты позвонила. Я уже и не надеялся…

И вдруг Марго поняла, что внутри больше нет ни капли обиды на него, ее место занял покой и твердая уверенность: она поступает правильно, и ее мама хотела бы, чтобы самые близкие ее люди жили дружно.

А пожилой мужчина на том конце все говорил и говорил, словно боялся, замолчав, услышать, что она его на самом деле не простила и звонит по какому-то совершенно другому, немыслимому поводу. Он рассказывал о том, что они с бабушкой вот уже год не пропускают ни одной трансляции с внучкиных матчей, что очень гордятся ею и понимают, как перед ней виноваты. Что Марго похожа на свою мать – и внешне, и по характеру, – та тоже всегда стояла на своем и если что-то решала, то добивалась этого любой ценой. И что это замечательное качество, и жаль, что в этом ее мама была так сильно похожа на своего отца, что однажды, столкнувшись с ним лбами, не сумела отступить. И, как показало время, поступила совершенно правильно, а он – ее отец – ошибся. И из-за своей глупой гордости потерял дочь. И внучку.

Марго слушала его прерывистую, перескакивающую с одного на другое речь, и по щекам ее текли слезы. Ей казалось, она слышит маму – та тоже, волнуясь, говорила путано, сбивчиво, то восторженно, то будто захлебываясь словами. И абсолютно с теми же интонациями! И было так странно, что в этом человеке – своем незнакомом деде – она вновь обретает свою умершую маму.

– Дедушка, а можно я к вам приеду на недельку? – спросила она, когда ее собеседник наконец замолчал. – У меня будет много свободного времени после Олимпиады. Я сперва домой на пару недель, а потом к вам. Можно? – повторила она.

Конечно! – в голосе пожилого мужчины звучала такая неподдельная радость, что Марго поняла: теперь все совершенно точно будет хорошо.