Ольга Елисеева - Екатерина Великая. Тайная жизнь императрицы

Ольга Елисеева

Екатерина Великая

Тайная жизнь императрицы

© Елисеева О.И., 2015

© ООО «Издательство „Вече“», 2015

© ООО «Издательство „Вече“», электронная версия, 2015

Екатерина II

Зрячее счастье

Говорят, в Петербурге один турист, глядя на памятник Екатерине II работы скульптора М.О. Микешина, решил, что императрица изображена в окружении своих фаворитов. Курьезное суждение. Но дыма без огня не бывает. В подавляющем большинстве наши современники знают о Екатерине только то, что у нее было много возлюбленных, которых она щедро одаривала крепостными крестьянами и землями. Немногочисленные отличники вспомнят, что Екатерина подавила восстание Пугачева. А просвещенные граждане приведут цитату Пушкина: «Тартюф в юбке». Но уже на слове «Тартюф» начнутся трудности: кто такой и чем наша самодержица похожа на мольеровского героя?

Поэтому давайте договоримся: Екатерина II была великой императрицей. Царствовала 34 года. Выиграла три войны (две с Турцией и одну со Швецией), присоединила Крым, участвовала в трех разделах Польши, чем существенно округлила границы своей страны. Привила в России оспу. Осуществила два каскада реформ, модернизировавших государственный аппарат. За время ее правления численность населения увеличилась почти вдвое (во многом за счет падения смертности и увеличения рождаемости). Сумела задушить в зародыше гражданскую войну, начавшуюся с мятежа Е.И. Пугачева. Переписывалась с французскими философами-просветителями. Положила начало женскому образованию, организовала первые приюты и сиротские дома. Запретила книгу А.Н. Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву». Боролась с французской революцией. И не любила своего сына Павла.

Памятник Екатерине II.Скульптор М.О. Микешин

Это краткий «джентльменский набор» того, что стоит знать о «Матушке-государыне». Теперь можно вернуться к рассказу о личности государыни.

Пролог

«Счастье не так слепо…»

В начале лета 1791 г. пожилая дама прогуливалась по зеленым липовым аллеям Царского Села. Ей было за 60, но она сохранила бодрость и все еще любила долгие пешие променады, как бы отделявшие часы утренней работы от обеда и послеобеденных дел. Судя по Камер-фурьерскому журналу, государыню повсюду сопровождали любимая левретка и две немолодые подруги: камер-юнгфера Марья Саввишна Перекусихина и статс-дама Анна Никитична Нарышкина. За долгие годы, проведенные у власти, императрица научилась оставаться одна даже в кампании посторонних.

Когда-то веселую и общительную великую княгиню тяготило вынужденное одиночество. Потом, уже после восшествия на престол, вынужденным стало постоянное пребывание на публике, и Екатерина смогла в полной мере оценить прелесть редких минут уединения. Окруженная спутницами, она слушала и не слышала их разговор, отвечала, улыбалась, шутила, но… думала о другом. Не так давно Екатерина возобновила работу над «Записками» – воспоминаниями о днях молодости. Государыня много раз обращалась к этому произведению, можно сказать, работала над ним всю жизнь, внося что-то новое, уточняя и вымарывая, переставляя куски…

Еще в 1745 г. юная принцесса нарисовала свой психологический портрет, озаглавив рукопись «Набросок начерно характера философа в пятнадцать лет».

Великая княгиня Екатерина Алексеевна. Художник Г.-Х. Гроот

В конце 1750-х гг. из-под пера Екатерины вышла краткая редакция «Записок». А в 1758 г., узнав об аресте канцлера Алексея Петровича Бестужева, ее политического сторонника, великая княгиня сожгла бумаги, в том числе и биографические заметки. После переворота 1762 г. молодая императрица написала еще две редакции «Записок», одна из которых почти совпадала с первой, а другая была расширена за счет рассказа о заговоре. Затем воспоминания оказались надолго отложены в дальний ящик, а их автор со всей страстью предался государственной работе. На повестке дня стояли: секуляризация церковных земель, генеральное межевание, созыв Уложенной Комиссии…

Кроме того, Екатерина сочиняла пьесы, либретто для комических опер, делала исторические заметки, но ни разу не прикоснулась к своим мемуарам. Видимо, она была так поглощена новыми замыслами, что у нее не возникало потребности вспоминать прошлое. Жизнь сегодняшняя, реальная кипела у Екатерины под руками и буквально капала с кончика пера.

Однако все имеет свой предел, и человеческие силы тоже. С 1771 г. начался один из труднейших периодов царствования императрицы. Цесаревич Павел подрос и стал всерьез претендовать на престол, один заговор следовал за другим. Продолжалась первая русско-турецкая война 1768–1774 гг., а в глубине страны разразилась Пугачевщина. Вот тогда-то Екатерина вновь взялась за «Записки». Их очередная редакция обогатилась рассказами о событиях 1729–1750 гг. Над ней царица работала с 1771 по 1774 г. То есть до тех пор, пока в ее жизни не произошел новый крутой поворот, и она не обрела опору там, где не чаяла.

Зимой 1774 г. императрица сблизилась с Григорием Александровичем Потемкиным, сделала его фаворитом, затем фактическим соправителем и даже, по некоторым источникам, тайно венчалась с ним. Светлейший князь стал для Екатерины главным помощником, оказывал политическую и моральную поддержку, создавал новые государственные проекты. И опять в течение 17 лет, совпавших со временем могущества Потемкина, царица не притрагивалась к воспоминаниям. Она вновь сочиняла исторические драмы, бытовые пьесы и сказки для внуков, вела громадную переписку.

Прошло почти двадцать лет, и Екатерина внезапно вернулась к мемуарам. Она трудилась над их последней редакцией с 1790 г. до конца жизни, т. е. до 1796 г. Это время тоже не было простым: новая русско-турецкая война 1787–1791 гг., совпавшая с ней русско-шведская 1788–1790 гг., затем смерть Потемкина, революция во Франции…

Екатерина старела, ее жизненная энергия и былой задор иссякали, болезни брали свое. Оставалась ясность ума и грустное сознание того, что далеко не все задуманное удалось совершить в лучшие годы. И вот опять императрица вынимает пожелтевшие листы воспоминаний, перерабатывает, дописывает, уточняет.

Создается впечатление, что Екатерина обращалась к мемуарам именно в тяжелые моменты жизни. Что она искала в них? Ободрения? Опоры? Силы для того, чтоб выстоять в невзгодах? Вероятно, трудности, встававшие перед государыней уже в дни царствования, не были, на ее взгляд, сравнимы с тем откровенно невыносимым существованием, которое она вела в юности. Недаром пожилые героини пьес Екатерины часто в той или иной форме повторяют фразу: «Хоть печали и много было смолоду, но мне под старость бы видеть лица веселые». Вглядываясь в картины прошлого, Екатерина словно училась у самой себя, более молодой и выносливой, словно говорила: если я выдержала тогда, грешно не выдержать сейчас.

Третья редакция «Записок», относящаяся к 90-м гг. XVIII в., начиналась многозначительным рассуждением о счастье и несчастье: «Счастье не так слепо, как его себе представляют. Часто оно бывает следствием длинного ряда мер, верных и точных, не замеченных толпою и предшествующих событию. А в особенности счастье отдельных личностей бывает следствием их качеств, характера и личного поведения. Чтобы сделать это более осязательным, я построю следующий силлогизм:

Качества и характер будут большей посылкой;

Поведение – меньшей;

Счастье или несчастье – заключением.

Вот два разительных примера.

Екатерина II,

Петр III».

У зеркала

Что же позволило императрице поставить такой победный аккорд именно в годы невзгод и испытаний? Что заставляло Екатерину думать о себе как о счастливом человеке, когда кругом в зыбком вихре, поднятом французской революцией, кружились осколки корон и вдребезги разбитых тронов, когда резкие звуки «Марсельезы», доносясь до Петербурга, начинали смахивать на разбойничьи песни пугачевцев?

Дело в том, что пожилой даме, мирно раскладывающей пасьянс со своими старыми камер-фрау, было что противопоставить надвигающемуся хаосу. Это была она сама.

На одном из портретов кисти голландского живописца В. Эриксена Екатерина изображена у огромного зеркала. Императрица смотрит на зрителя, а мы можем наблюдать ее одновременно в профиль и фас. Сзади, за небрежно откинутой драпировкой, еще одно зеркало, оно тоже ловит и бесконечно умножает изображения государыни. Создается впечатление, что куда бы ни повернулась Екатерина, она повсюду увидит самое себя.

Художественный образ весьма точен. С юности будущая «владычица полумира» проявила углубленный интерес к своей личности. Она оставила множество разрозненных заметок на этот счет. В письмах к философам Вольтеру, Дидро, Гримму, на страницах воспоминаний, в разрозненных заметках императрица то и дело возвращается к оценке своего характера и жизненных принципов.