Лев Бердников - Евреи государства Российского. XV – начало XX вв.

Лев Бердников

Евреи государства Российского (XV – начало XX вв.)

Посвящается моему деду,

литературоведу Григорию Львовичу Абрамовичу

Автор благодарен за ценные замечания и советы в подготовке книги Марку Авербуху, Евгению Берковичу, Маркусу Левитту, Раде Полищук, Анатолию Разгону, Семену Резнику, Ушанги Рижинашвили, Юрию Табаку, Ларисе Токарь, Игорю Туфельду.

Евреи. Из книги Густава-Теодора Паули «Этнографическое описание народов России» (Спб., 1862)

Предисловие

Книга Льва Бердникова «Евреи Государства Российского» представляет собой значительно дополненное и расширенное издание книги «Евреи в ливреях» (М.: Человек, 2009).

«Ах, не шейте вы ливреи, евреи!» – эти слова из памятной песни Александра Галича предостерегают представителей иудейского племени всех времен держаться подальше от власть предержащих. Многие персонажи новой книги Льва Бердникова сему совету не вняли и вошли в историю именно потому, что были на виду и вращались в высших государственных и придворных кругах царской России. Рассказано здесь и о тех де я те лях, кто сыграл видную роль в российской культуре, науке, просвещении, чем прославили Отечество и обессмертили свои имена. Автор выстраивает целую галерею портретов выдающихся российских евреев XV – начала XX вв. Поражает при этом завидная широта их профессиональной деятельности: перед нами не только иудеи-купцы, предприниматели, ювелиры, ученые, банкиры и врачи, но и евреи-дипломаты, фольклористы, придворные учителя, литераторы, общественные деятели и даже шуты. И каждый из них оставил свой неповторимый след в истории.

Времена, как известно, не выбирают. Герои этой книги жили и действовали в эпоху государственного и религиозного антисемитизма, а потому большинство из них были поставлены перед необходимостью креститься (как некогда испанские и португальские мараны). Были периоды, когда подвергали остракизму за одно лишь подозрение в тайной приверженности религии Моисея, когда без крещения не дозволили бы не только облачиться в ливреи, но и вообще поселиться в России. Аккультурация и ассимиляция коснулась всех, но степень и градус этой мимикрии разнились, демонстрируя все многообразие культурно-исторических типов. Перед нами предстают фигуры, подчас парадоксальные по своей полярности: например, с одной стороны, один из основателей Петербургской еврейской общины, «защитник своего народа» – поборник прав иудеев Нота Ноткин; а с другой – еврей только по происхождению, думный дьяк Посольского приказа Алмаз Иванов, истый ревнитель православия.

Однако без такого не помнящего родства с иудеями Иванова (равно как без рыцаря славянской фольклористики Павла Шейна – бескорыстного подвижника, посвятившего жизнь изучению русской и белорусской народной песни) картина была бы и неполной, и исторически недостоверной. Оставить их вне поля зрения означало бы упустить из виду еврейский этнический след в российской истории и культуре. Ведь в книге показывается, что уже под скипетром «тишайшего» царя Алексея Михайловича, помимо Алмаза Иванова, подвизались крещеные евреи: русский посол в Кахетии В. С. Жидовин, приказной дьяк В. Юдин; начальник московских стрельцов И. В. Жидовин; придворный доктор Д. Гаден (причем, мы говорим только о государевой службе). Названные лица настолько удалены от нас по времени, что проникнуть в их думы, постичь логику их поступков можно лишь умозрительно. Так, история умалчивает о том, что чувствовал, к примеру, царедворец Алмаз Иванов, когда принимал в Кремле гонителя и убийцу Богдана Хмельницкого, на чьих руках была кровь десятков тысяч его соплеменников. Кто может поручиться, что в минуту официальных посольских церемоний Алмаз не вспомнил о своем еврействе?

Книга изобилует впечатляющими примерами, когда евреи-выкресты пеклись об интересах соплеменников и использовали свое привилегированное положение исключительно им во благо. Вот кремлевский врач Даниил Гаден добивается разрешения на торговлю в Москве еврейских купцов и сам привечает иудеев в своем доме. Резидент в Вене Авраам Веселовский убеждает Петра Великого в высоком профессионализме специалистов-евреев; а его брат, учитель великого князя Петра Федоровича Исаак Веселовский, настоятельно просит монархиню-юдофобку Елизавету Петровну разрешить евреям беспрепятственно жить в России. А разве не дорогого стоит признание генерал-лейтенанта Генштаба Михаила Грулева, сделанное им на рубеже XIX и XX столетий: «Самое важное, что старательно и неусыпно держал всегда под светом моей совести, – это было то, что по мере сил я боролся, пассивно или активно, против несправедливых обвинений и гонений на евреев. Следуя вот в этих случаях «голосу крови» и велениям сердца, я в то же время видел в такой борьбе сокровенное и разумное служение России, моей Родине, по долгу совести и принятой присяги».

А сколько поколений россиян прислушивалось к пронзительному «голосу крови» Семена Надсона (евреем был его дед), а именно, к стихотворению «Я рос тебе чужим, отверженный народ». Произведение это в глазах современников было окрашено в яркие эмоциональные тона. Ибо трагическая кончина самого Надсона, затравленного юдофобом Бурениным и черносотенной прессой, придавало его словам о «стае жадных псов», терзавшей еврейство, злободневность и остроту. А если принять во внимание исключительную популярность этого поэта в конце XIX века, можно говорить о выдающейся роли этого произведения в борьбе с антисемитизмом в российском обществе.

Важно то, что Л. Бердникову удается оставаться верным исторической правде и реалиям времени, о какой бы эпохе ни шла речь в книге. Это тем более ценно, что в некоторых сочинениях израильских авторов делается необоснованная попытка представить всех выдающихся пращуров и убежденными сторонниками иудаизма. Так, один известный тамошний писатель живописует прямо-таки фантастическую сцену. Будто бы евреи при дворе Петра Великого (в том числе и откупщик Борух Лейбов, прибывший из Смоленска прямо в царевы покои) собираются вместе на пасхальный седер и побуждают российского императора надеть ермолку (что тот без колебаний и делает). «Сомнительна не только эта сцена, – полемизирует с ним автор, – но и существование в Петербурге начала XVIII века какой-то особой еврейской партии, покровительствующей своим соплеменникам и крепко спаянной корпоративными или религиозными интересами».

Между тем сложно и противоречиво было отношение к иудеям и самого Петра Великого – «импульсивного прагматика», искреннего во всех проявлениях: и когда он честил иудеев, и когда защищал их. И великий реформатор России возвел на высшие государственные посты империи немало евреев, а те во главу угла ставили интересы их нового Отечества и именно с ними пытались примирить свое национальное чувство. Все свои связи они употребляли во благо России, которой беззаветно служили. Достаточно сказать, что блистательный дипломат Шафиров в условиях, когда русские войска были окружены со всех сторон втрое превосходящей их армией Оттоманской Порты, спас Россию от рабства и унизительных условий мира.

Не прохожими людьми, не перекати-поле были герои книги – многие из них чувствовали себя хозяевами страны, глубоко укорененными в российскую жизнь. Примечательно, что именно Шафиров впервые ввел в русский литературный обиход слово «патриот», которое он определил как «Отечества сын». И для евреев это были не пустые слова! Многие из них и в более позднее время были ревностными патриотами страны, соединяя в себе заботу о судьбе единоплеменников и горячую любовь к России и русскому народу. Ученый-натуралист, академик Карл Габлиц, был одержим служением российской науке, он возрождал, превращал в цветущий край новоприобретенную Тавриду. Первый русскоязычный писатель-еврей Лев Невахович, автор книги «Вопль дщери иудейской» (1803), пишет сочинения, в которых прославляет Россию. «Ученый еврей» Министерства народного просвещения Леон Мандельштам, посвятивший жизнь просвещению своих единоверцев, выступает истым апологетом русской культуры, становится первым русскоязычным поэтом-евреем. Общественный деятель и меценат барон Евзель Гинцбург завещает потомкам обязательно хранить российское подданство и иудейскую веру. А его сын, барон Гораций Гинцбург, снискавший особую известность и любовь единоверцев своей благотворительностью и защитой прав гонимого народа, и в лихолетье погромов и угнетения свято верил в будущее еврейской общины в России. Национальный еврейский поэт, сын пахаря Семен Фруг своей любовью к земле и горячим еврейским патриотизмом заслужил уважение и благоговение замечательного русского писателя Николая Лескова.

Так что же, выходит, предостережение: «Ах, не шейте вы ливреи, евреи!» беспочвенно и лишено оснований? К сожалению, нет! Судьба многих героев книги оказалась глубоко трагичной. Во времена Ивана III погибает на эшафоте врач Мистро Леон, ставший жертвой коварного заговора; другой доктор, Даниил Гаден, облыжно обвиненный в чернокнижии, был растерзан мятежными стрельцами в 1682 году; братья Абрам и Федор Веселовские вынуждены были бежать из страны и стали первыми дипломатами-невозвращенцами; умирает в нищете подрядчик Абрам Перетц, разорившийся на поставках провианта для русской армии в войне 1812 года, и т. д. Гонениям подвергались даже те евреи, чьи заслуги перед державой были поистине огромными. Над вице-канцлером Петром Шафировым был уже занесен топор палача, но вдруг «смилостивились» и объявили лишь о ссылке, лишении всех чинов и орденов (а до того в Сенате ему не без удовольствия напомнили, что он «жидовской породы»).