Валерий Штейнбах - Майк Тайсон

Валерий Штейнбах

Майк Тайсон. Документальная повесть

© Штейнбах В. Л., текст, 2012

© Издательство «Человек», издание, 2012

Пролог

В конце 1989 года американская телекомпания Эн-Би-Си собрала в своей нью-йоркской студии четырех крупнейших чемпионов профессионального бокса. Что ни имя – легенда: Мохаммед Али, Джо Фрэзер, Кен Нортон, Ларри Холмс.

Шел неспешный разговор о жизни, о боксе. На экране мелькали кадры поединков с их участием, они как бы переносили героев в их время, в ту эпоху, когда каждый из них делал все, чтобы столкнуть другого с вершины и занять его место. Бои были зачастую довольно жесткими. Но такой уж это вид спорта. Жесткий. Волевой. Не терпящий компромиссов.

– Да, ребята, – тихо говорит обычно шумный Мохаммед Али, – мы были не только величайшими боксерами, но и величайшими актерами. По законам жанра мы должны были убедить публику, что ненавидим друг друга, и она верила нам. А на самом деле мы всегда были друзьями, мы всегда любили друг друга.

– Это ты сейчас так говоришь, – улыбается Джо Фрэзер. – А на ринге с тобой постоянно надо было держать ухо востро.

– Я тут как-то предложил Джо: а неплохо бы всем нам еще разок помериться силами друг с другом, – подхватывает шутку Ларри Холмс. – И знаете, что он мне ответил? Я готов провести с тобой бой, но только тогда с остальными тебе уже встречаться не придется!

Пошутили. Посмеялись. Погрустили о старых добрых временах. И естественно, разговор зашел о нынешнем состоянии бокса. Ну, и конечно, ведущий попросил эксчемпионов высказать свое мнение о тогдашнем чемпионе мира Майке Тайсоне.

– Майк здорово делает свою работу, – сказал Фрэзер. – Почти каждого соперника он нокаутирует. Но пока он все-таки еще позади нас.

– В настоящее время он лучший, – поддержал Кен Нортон. – Хотя, кто знает, может, все дело в том, что у него просто нет на данный момент достойного противника.

– Да, он силен, – вступил в разговор Ларри Холмс. – Но он какой-то сумасшедший – он каждого хочет убить. Хотя на самом деле его удары не так сильны, как кажется.

– Что, разве он недостаточно надавал тогда тебе по шее? – под девает Холмса Фрэзер, намекая на январь 1987 года, когда Тайсон в четвертом раунде нокаутировал тридцативосьмилетнего Ларри.

– Подумаешь, – парировал Холмс. – Вот когда тебя бил Эрни Шейверс, то было ощущение, что на тебя наехал трактор. А удары Тайсона напоминают всего-навсего столкновение с автомобилем.

Все рассмеялись. И стало понятно, что за этими коротенькими, недостаточно меткими характеристиками все-таки кроется немалая доля уважения к тому человеку, который наследовал их трон.

Пролог-2

Сорок пять лет назад, 30 июня 1966 года в госпитале Кьюмберленд, расположенном в Форт Грине в Бруклине – одном из районов Нью-Йорка, – родился здоровый чернокожий мальчишка, у которого позже появились все социальные и физические предпосылки стать мелким уличным преступником. Однако благодаря судьбе он стал прославленным боксером, абсолютным чемпионом мира, чей титул признали все три международные федерации, контролирующие профессиональный бокс. Он вошел в историю как самый молодой обладатель абсолютного чемпионского звания. Говорят, ему не достает обаяния Мохаммеда Али, но тем не менее он сумел завоевать неслыханную популярность.

В конце июня 1966 года газеты всего мира, как всегда, писали об обычных каждодневных новостях, заботах и делах, ну и, кроме того, о некоторых событиях, которые, как казалось, должны иметь все ленское значение и последствия.

В этом месяце, писала «Нью-Йорк Таймс», президент США Линдон Джонсон направил главам более ста государств, в том числе и СССР, фотографии, которые отснял космический корабль «Шервиор» на Луне.

В последний четверг июня французская «Фигаро» сообщала о визите президента Франции Шарля де Голля в Москву, где он встретился с Брежневым, Косыгиным и другими советскими руководителями. Они договорились об установке так называемого «белого телекса» на линии Москва – Париж, что-то вроде прямой связи с помощью красного телефона на линии Москва – Вашингтон.

На первой полосе вечерней белградской газеты «Вечерняк» на самом видном месте помещено сообщение югославского телеграфного агентства ТАНЮГ из Москвы под заголовком «Решительный протест»:

«Первые неофициальные отзывы в Москве в связи с американской бомбардировкой Ханоя и Хайфона носят весьма резкий характер. Эта акция оценивается как очередной шаг США на пути эскалации войны во Вьетнаме».

Из спортивных событий в центре внимания оказалась подготовка футболистов к предстоящему финалу чемпионата мира в Великобритании. В самой Англии, точнее, в Лондоне, в тот четверг, 30 июня, традиционный Уимблдонский турнир теннисистов близился к концу. В финал в индивидуальном первенстве вышли двадцативосьмилетний испанец Эмануэль Сантана и двадцатитрехлетний Деннис Ральстон…

Среди спортивных новостей во многих газетах в тот день была опубликована информация из Хьюстона (США): «Американский боксер тяжелого веса Эрни Террел, которого WBA признает чемпионом мира, одержал победу по очкам в пятнадцатираундовом бою над претендентом на титул Дагом Джонсом». По версии WBC чемпионом мира был Кассиус Клей, победивший в предыдущем месяце в шестом раунде английского ветерана Генри Купера техническим нокаутом…

Не самое счастливое детство

В этот самый день у 36-летней Лорны Смит родился мальчик. Его вес был 3 кг 600 г.

– Похоже, это будет майк (на американском сленге – «крутой парень»), – воскликнул отчим новорожденного Джимми Киркпатрик, взглянув на ребенка. Настоящий отец Майка бросил семью, когда тот еще не родился.

Этот возглас и дал основу имени – Майкл Герард Тайсон. Фамилия Тайсон появилась после женитьбы Лорны Смит и Песела Тайсона. Лорна сохранила эту фамилию до самой смерти. Вскоре после рождения Майка она стала жить с Эдвардом Джилисоном, но все ее трое детей – старший сын Родни, дочь Дениз и младший Майк – носили фамилию Тайсон.

В то время семья Тайсонов жила в государственной квартире на углу Юнион-стрит и Тарси-авеню в самом центре Бруклина. Лорна Тайсон и трое ее детей выжили только благодаря общественным по жертвованиям. Лорна – одна из черных мадонн Бруклина из поколения добрых крупных женщин, что вместе с семьями переехали с Юга. Юная Лорна не особенно отличалась от прочей чернокожей бедноты своего квартала. Она проводила время однообразно, подобно тысячам негритянских девочек из Бруклина, пока в один прекрасный день по неосторожности не забеременела. Потом появился муж, затем второй, третий…

Рождение третьего ребенка вынудило Лорну искать более удобные квартиры для проживания. Целых семь лет она с детьми вела кочевой образ жизни. Она сменила несколько квартир в районе – все ее что-то не устраивало, затем направилась на север к Форт Грину, потом оказалась в Вильямсбурге, затем дважды возвращалась в Восточный Нью-Йорк. Наконец осела в Браунсвилле. Там она подыскала шестикомнатную квартиру на Эмбой-стрит.

Лорна, как и многие подобные ей, верила в Бога и в поисках справедливости частенько смотрела на небо. Ее дети никогда не видели, как вызревает кукуруза, как растет ягненок, они не понимали, что мать высматривает в небе. Вокруг них были лишь опустевшие автомобильные стоянки, заброшенные дома – черепа с пустыми окнами-глазницами. Перед этой последней квартирой они жили в доме без воды и парового отопления. Они ложились спать в одежде и подолгу лежали без сна с открытыми глазами. Добрые соседи, верящие в силу городских социальных служб, регулярно поджигали дом в тщетной надежде избавиться от его сомнительных обитателей.

Вряд ли можно назвать Браунсвилл подходящим местом для воспитания ребенка. Эта часть Бруклина, граничащая с Куинсом, была известна как классические городские трущобы. Район был на зван по имени Чарльза С. Брауна, который в 1895 году разделил фермерские земли на мелкие участки для строительства жилых домов. Позже группа бизнесменов построила здесь дешевые дома и вдохновила переехать в Браунсвилл еврейских иммигрантов, которых выживали из нижней восточной части из-за того, что там строились мост Вильямсбург и подземка на улице Фултон. Вместе с еврейскими сюда переселялись и бедные многодетные итальянские семьи, большие, похожие на цыганский табор.

К концу XIX века Браунсвилл стал районом, населенным 15-ю тысячами рабочих кондитерских фабрик и магазинов с их огромными семьями. Это были трущобы без тротуаров и канализации, с грязными немощеными улицами. Во всем районе был лишь один общественный душ.

Между двумя мировыми войнами условия, казалось, начали улучшаться. Питкин-авеню стала центральной торговой артерией. На Белмонт-авеню появились рыночные тележки. Около железно дорожных путей торговцы предлагали товары. Покупателями были в основном испанцы и чернокожие, которые очень быстро заселяли округу, так как квартиры там были гораздо дешевле, чем в других, более ухоженных кварталах. Белые так же стремительно оттуда съезжали.