Валерий Демин - Циолковский

ВАЛЕРИЙ ДЕМИН

ЦИОЛКОВСКИЙ

Ночные небеса в сияньи тайном звезд,Роднят меня с тобой сквозь бег тысячелетий.Все те ж они, как встарь. И те же миллиарды верстРазъединяют нас. А мы — земные дети –Глядим в ночной простор с поднятой головой.Хотим в сияньи звезд постичь законы мира,Соединив в одно их с жизнью роковойИ тросы протянув от нас до АльтаираЯ, как и ты, смотря на лучезарный хор,Стараюсь пристально проникнуть в сочетаньяЖивой мозаики, хочу понять узорЯвлений жизненных и звездного сиянья.Для нас с тобою мир — родное существо,Столь близкое душе, столь родственно-простое,Что наблюдать за ним — для мысли торжество,Что радостно будить молчанье вековоеВ туманностях, во мглах, во глубине земнойИ в излучениях — солярном или звездном,Вскрывать покрытые глухою пеленойПеред невеждами — космические бездны.Для нас едино — все: и в малом и большом.Кровь общая течет по жилам всей вселенной.Ты подошел ко мне, и мыслим мы вдвоем,Вне всех времен земных, в отраде вдохновеннойИ вне пространств земных. Бежит под нами мгла,Стихии движутся в работе повсеместной,Бьет хаос в берег наш; приветлива, светла,Глядится жизнь сама из глубины небесной.И явственно сквозь бег измышленных временИ многомерные, крылатые пространстваПронизывает мир незыблемый закон –Стихий изменчивых под маской постоянства.И вот редеет мгла. Из хаоса стремятФормотворящие строительные токи,Иные времена иным мирам дарятИ утверждают их движения на сроки.И в созиданиях мы чувствуем полнейВзаимодействие стихий между собою –И сопряженное влияние теней,Отброшенных на нас вселенскою борьбою.Мы дети Космоса. И наш родимый домТак спаян общностью и неразрывно прочен,Что чувствуем себя мы слитными в одном,Что в каждой точке мир — весь мир сосредоточен…И жизнь — повсюду жизнь в материи самой,В глубинах вещёства — от края и до краяТоржественно течет в борьбе с великой тьмой,Страдает и горит, нигде не умолкая.

Памяти профессора

Василия Петровича Селезнёва замечательного русского ученого-самородка,

теоретика космической навигации,

действительного члена Академии космонавтики имени К. Э. Циолковского

ОТ АВТОРА

Литература о Циолковском необозрима. Первые жизнеописания в виде статей и книг стали выходить уже при жизни ученого. И сегодня, пожалуй, не осталось такого уголка, куда не заглянули бы вездесущие биографы. Тем не менее, целый пласт духовной жизни основоположника мировой космонавтики до недавних пор (примерно до 90-х годов XX столетия) оставался terra incognita и, в некотором роде, даже запретной темой. Речь идет о Циолковском философе и мыслителе. Такая странная (на грани абсурда!) ситуация длилась долгое время при всем при том, что вклад основоположника космонавтики в философию русского космизма ни с чем не сравним. Продолжая общую тенденцию развития русской и мировой философии, скромный (с точки зрения окружающих) провинциальный учитель обогатил мировоззренческие и методологические основы науки новыми идеями, принципами и подходами, по существу задав вектор дальнейшего научно-технического прогресса.

После смерти мыслителя осталось превеликое множество неопубликованных работ — и прежде всего философского содержания. Некоторые из них увидели свет ещё при жизни автора, изданные мизерным тиражом за его личный счет в виде небольших брошюр, которые он сам и распространял. В течение многих лет они не просто не переиздавались, а преднамеренно игнорировались, — мол, это старческий маразм или чудачество, не имеющее никакого отношения к собственно научно-техническому творчеству калужского самоучки и изобретателя. Наиболее характерным и показательным является судьба академического собрания сочинений Циолковского, выходившего с 1951 по 1964 год. Первоначально были запланированы пять томов, но читатели получили только четыре. Пятый том, полностью подготовленный к публикации, включал главные философские работы калужского мыслителя и поэтому натолкнулся на оголтелое сопротивление консерваторов и ретроградов. В итоге он так и не вышел в свет.

Мне также довелось поучаствовать в безуспешной попытке преодолеть абсурдную ситуацию, сложившуюся вокруг бесценного и неисчерпаемого теоретического наследия Циолковского, которое отнюдь не ограничивается трудами в области ракетной техники и дирижаблестроения. На одном дыхании была написана сатирическая повесть-памфлет «Безглавцы», навеянная «Городом Градовым» Андрея Платонова (но с поправкой на полвека). её название говорит само за себя и относится к дремучей научно-чиновничьей камарилье, той самой, что всеми правдами и неправдами препятствовала обнародованию философских и религиозных творений «отца космонавтики». Фабула «бюрократической поэмы» (так гласит подзаголовок повести), написанной на злобу дня, строилась вокруг издания книги, посвященной философскому наследию Циолковского. Все персонажи (и в этом была вся соль!) писались с живых и хорошо известных мне людей (только фамилии были изменены). Понятно, что сей хлесткий опус в свет так и не вышел и, пополнив библиотеку «самиздата», распространялся лишь в рукописи среди друзей-единомышленников.

Действительно, философские и этические искания Циолковского неотделимы от мировоззрения ученого-звездоплавателя (как он был поименован ещё при жизни), они составляют фундамент и стержень его теоретических разработок. Справедливости ради, необходимо отметить: за последние пятнадцать лет усилиями многих подвижников, почитателей Циолковского к российскому читателю и мировой общественности вернулся ряд переизданных его философских трудов и, что ещё важнее, были извлечены из архивов и наконец увидели свет работы, более полувека пролежавшие под спудом, которые калужский мыслитель так мечтал увидеть опубликованными.

Правда, многие ученые и философы и по сей день продолжают относиться к философскому наследию Циолковского с долей сомнения и скептицизма: их точно пугает неисчерпаемая космическая глубина его личности и выдвинутых им идей, которые, быть может, на тысячелетия опередили время.