Марк Дубовский - От Жванецкого до Задорнова

Марк Дубовский

От Жванецкого до Задорнова

© Марк Дубовский, 2015.

© ООО «Библос», 2016.

Вместо предисловия

Утром проснулся от карканья ворон. Сквозь дрёму показалось, что вороны зовут: «Маррк! Маррк!»

Грустно подумалось: не предсмертный ли это дар – услышать своё имя в исполнении ворон?

Напишу-ка, пока не поздно, что-нибудь о четверти века своего общения с шоу-бизнесом. Тогда и решим, кто у кого забрал лучшие годы жизни.

Вместо побуждения

Попалось мне случайно на глаза удивительно «доброе» интервью Варлена Стронгина, лауреата конкурса «Золотой теленок», автора знаменитых телебенефисов 80‑х годов прошлого века.

Вот лишь некоторые его ответы на некоторые вопросы «Экспресс-газеты»:

Корр.: Как я понимаю, вы многих коллег не жалуете.

В. С.: Так если не за что! Вон Клара Новикова – дешёвая эстрадная артистка. Данных никаких, может только кривляться!

Корр.: Я знаю, вы были знакомы с покойной Любовью Полищук.

В. С.: Любовь Полищук… в 19 лет привез в Москву директор Омской филармонии Юровский, она планировала выступать на эстраде. Программу ей вызвался писать Жванецкий, который за ней нещадно ухлёстывал.

Как-то он пригласил её в ресторан. Но поскольку всегда был безумно жаден, то организовал встречу в компании приятелей-одесситов, чтобы самому не платить. Помню, Жванецкий всегда шутил: «Не дай Бог деньги отменят, ради них я живу!»

А знаете, за что его Райкин из театра выгнал? Ведь он одни и те же тексты продавал разным артистам!

Корр.: А как аттестуете своего знакомого Лиона Измайлова?

В. С.: Измайлов – известный сводник. В юмористическую рубрику «Литературной газеты» – «Клуб 12 стульев» – в те времена сложно было попасть. Чтобы туда пробиться, Измайлов к Веселовскому, заведующему рубрикой, девочек приводил, это все знали.

Корр.: Кажется, вы дружили с Аркадием Ининым.

В. С.: Какое там! Он был никто, а я – суперзвезда. Вся его карьера была основана на взятках. У него нет ни одного сценария, где бы было только его авторство. Обязательно есть второй человек. Уверен, что этот второй всё и писал, а Инин лишь ставил свою фамилию.

…Женя Петров в миру больше известен как Евгений Петросян. Он говорил, что людям других национальностей – узбекам, грузинам – быстрей звания дают, чем русским. Такая вот советская политкорректность. Вот он и стал Петросяном. Мы с ним делали серьёзные вещи, а потом он склонился к низкому юмору. Но его я обвинять не имею права: он получал за концерт 9.50, собирал все деньги за концерты и отдавал режиссеру ТВ. Тогда в телевизионных концертах оставляли только номера тех, кто давал взятки.

Корр.: Впечатление, будто бы вы сводите счёты с более успешными артистами, на одной сцене с которыми сами мечтали бы стоять.

В. С.: Это ваше право думать так. Но признаюсь, что абсолютно не понимаю, как с эстрады из уст Клары Новиковой могут звучать фразы типа: «Муж в постели говорит подруге: „У меня мальчик встал!“» В смысле член. Разве можно такое показывать?!

Я горжусь, что я с этими людьми не стою рядом.

Вместо пролога

Я стоял рядом с этими людьми.

И благодарен судьбе, сведшей меня с ними. О чём и хочу живописать.

Клянусь представить суду читателей правду, только правду и ничего, кроме правды!

Правду, основанную на личном опыте общения, личном складе впечатлений и личной склонности к анализу. Не затрагивая медицинского.

Михаил Иванович Глинка сказал: «Народ пишет музыку, а мы её только аранжируем».

В этой книге я попытался показать аранжировщиков.

Жизнь дарит нам истину, а мы пытаемся её переосмыслить – кто во что горазд.

Начало

Моя первая юмористическая выходка связана с моим появлением на свет: родители ждали девочку, а тут – я!

Потом были школьная агитбригада, студенческий театр эстрадных миниатюр, КВН. Я, как нынче говорят, «зажигал»: писал сценарии, режиссировал, брал гитару – и мы пели, плясали, веселили.

Помню, при поступлении в Латвийский государственный университет имени Петра Стучки сочинение по русскому языку и литературе – о Пушкине! – написал в стихах. Думаю, был принят за смелость, а может, за наглость.

По распределению попал в латвийскую глубинку, где русский вообще не употребляли, и стал сеять – «разумное, доброе, вечное». Придумал являться на уроки с гитарой, и мы пели Окуджаву, Дольского, известные русские романсы.

Коллеги, существа незлобивые, но завистливые, заподозрили меня в дешёвом авторитете и наслали на мой урок методическую проверку. Директора и завучи районных школ, во главе с инспекторами районо, расселись по периметру моего кабинета, прозвенел звонок, ученики заняли свои места, и начался урок.

Но пели-то мы на каждом уроке только последние десять минут, а в ходе урока учебная программа соблюдалась должным образом. Причём ученики, благодаря поэзии, отвечали на вопросы, пользуясь изысканным русским языком, какого никто от них не ожидал.

Прозвенел звонок, школьники вышли из кабинета, а мне предстояло отвечать на вопросы понаехавших гостей. И тут вместо задуманного нашим завучем разноса моей методы раздались аплодисменты.

Не погрешу против истины, сказав, что эти овации перевешивают многие будущие.

Кажется, Ломоносов написал: «Надежды юношей питают», а мне бы хотелось продолжить: «И в зрелом возрасте надежды нам жить спокойно не дают».

Это меня теребит одна из моих не сбывшихся до сих пор надежд – чтобы латышам было всё равно, на каком языке вокруг них говорят.

И чтобы латышские правители не применяли геноцид против нелатышей.

Самое доходчивое объяснение к творящемуся в Латвии дал недавно известный художник Юрис Димитерс: «Моему младшему сыну 14 лет. Когда он был совсем маленьким, рисовал латышские и русские танки, а я в его возрасте – русские и фашистские». Ну что тут добавить?

Профессиональная моя продюсерская деятельность началась с международного фестиваля сатиры и юмора «MORE SMEHA».

В 1989 году мне посчастливилось выйти в финал одесской «Юморины», причём сразу в двух номинациях: «писатель-сатирик» (тогда так величали всех писавших смешное) и «шоу-группа» (мы выступали с моими песенными пародиями и даже взяли приз зрительских симпатий).

Окрылённый каким-никаким признанием, я стал возить в Москву авторские монологи, показывал их Владимиру Винокуру, Евгению Петросяну, Кларе Новиковой, Илье Олейникову. А мой земляк Боря Розин, победитель той «Юморины», передавал мои тексты Геннадию Хазанову, с которым тогда плотно работал, и заверял, что мэтр пробует их в своих концертах. Так ли это, не знаю: ни одного своего монолога в исполнении Геннадия Викторовича я не видел.