Арсений Гулыга - Шеллинг

Арсений Гулыга

Шеллинг

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ВЕЛИКОЛЕПНЫЙ ВОСХОД СОЛНЦА

О, нашей мысли обольщенье,

Ты, человеческое Я.

На старинной гравюре Леонберг миниатюрен: собор, возвышающийся над городской стеной, башни ее, дворец, теснящиеся друг к другу здания. Ныне это только центр довольно крупного города. Во время оно добирались сюда из Штутгарта, столицы Вюртемберга, экипажем не менее трех часов. В наше время автомобилем по ухоженной асфальтированной дороге, проложенной сквозь лесистые холмы, езды минут двадцать.

Машину приходится оставить на площади; дальше пешком узкими проулками, и вот уже виден дом с мемориальной доской. Здесь 27 января 1775 года в семье местного дьякона Шеллинга родился герой нашей книги.

На второй день жизни его крестили. Нарекли Фридрихом (в честь отца), Вильгельмом (в честь крестной матери Вильгельмины), Йозефом (в честь деда). В семье его звали Фриц.

Он был старшим ребенком в семье (но не первенцем, перед ним родился мальчик, который вскоре умер). У Фрица была младшая сестра Беата и братья — Готтлиб, Август, Карл.

Леонберг он не помнил. Его первые впечатления связаны с Бебенхаузеном, куда семья переехала, когда ему исполнилось два года. Отец, магистр богословия и знаток древних языков, получил преподавательское место в тамошнем монастырском училище, готовившем к поступлению на богословский факультет в Тюбингене.

Отец Шеллинга — незаурядная личность. Впоследствии он займет руководящий пост в протестантской церкви Вюртемберга. Сына он воспитывает в духе пиетизма — лютеранского обновленчества.

Пиетизм в Вюртемберге пустил глубокие корни. И имел свои особенности. Наиболее крупный его представитель — Фридрих Кристоф Этингер — размышлял не только над личным спасением. Он был поборником изучения природы; его тревожили и социальные проблемы. Он предсказывал в будущем наступление «золотого века», когда воцарится равенство между людьми, исчезнут сословные различия, собственность станет общей и отпадет необходимость в принуждении.

Этингер умер, когда Фрицу Шеллингу исполнилось семь лет. Книги Этингера стоят в кабинете отца. В зрелые годы Шеллинг будет к ним неоднократно возвращаться.

О детстве великих людей мы знаем до обидного мало: ведь никто не думает, что именно из этого ребенка выйдет что-то путное, никто не собирает свидетельства его духовного роста. Так и с Шеллингом. Известно, что шести лет пошел он в начальную школу, восьми стал учиться древним языкам. Еще через два года его отдали в латинскую школу в Нюртенгене. Там он пробыл недолго: осенью 1786 года учитель заявил, что мальчику в школе делать нечего, он знает всю ее программу. Фрица вернули домой, и он стал посещать монастырское училище, где преподавал отец.

Теперь он осмысленными глазами смотрит вокруг. И записывает впечатления. Бебенхаузен лежит в живописной долине. Фриц любит бродить по окрестным горам, знает их названия, знает все дороги в лесу. «И дикая природа воистину прекрасна! — восклицает он на бумаге. — Как часто я возносил хвалу божественному творцу в этих чудесно-диких местах».

В той же ученической тетрадке — история монастыря. Бебенхаузен основан в XII веке и назван по имени жившего ранее в этих местах лесного отшельника Бебо. Не правы те, кто считает, что монастырь построен в VIII веке швабским герцогом Бебо: в VIII веке здесь еще ничего не было. Фриц знает литературу, ссылается на авторитетные источники, опровергает ошибочные взгляды.

Все удивляются его знаниям, его способностям. Считалось, что чужим языком свободно владеет тот, кто может слагать на нем стихи. Фриц версифицирует на латыни свободно, но также на греческом, древнееврейском, арабском. Что касается его немецких стихов, то им суждено стать первой публикацией будущего философа. Элегия пятнадцатилетнего Шеллинга на смерть Филлипа Маттеуса Хана, богослова-пиетиста (и выдающегося механика), была напечатана в штутгартском журнале «Беобахтер». Редакция приглашала автора к дальнейшему сотрудничеству.

По уровню своей подготовки он давно готов к поступлению в университет. Закон открывал дорогу к высшему образованию только восемнадцатилетним. Понадобилось специальное разрешение, которого не без труда добился Шеллинг-отец, чтобы его сын стал студентом богословия на шестнадцатом году жизни. В октябре 1790 года мальчик перебирается в Тюбинген. Ему определена стипендия, и живет он в интернате богословского факультета. Когда-то здесь провел свои юные годы великий Кеплер.

Из Тюбингена в Бебенхаузен и назад — прогулка слишком утомительная, а времени у студента в обрез. Но домой тянет, и он направляет стопы в сторону отчего дома, а навстречу ему уже идет мать. Они встречаются на полдороге, На мосту через ручей, усаживаются в живописном месте, и мать потчует своего Фрица горячим кофе и сладостями. Так продолжается год. Затем отец получает новое назначение, семья покидает Бебенхаузен. А Фриц взрослеет. Но привычка к долгим прогулкам остается, он любит природу.

В университете он на хорошем счёту. Администрация культивирует среди учащихся иерархию успехов. По имени первого ученика называется весь курс. После экзаменов Шеллинг оказывается на втором месте, на первом — некто Бек. По заведенной традиции, первый ученик должен приветствовать монарха, герцога Вюртембергского Карла, когда тот (не так уж часто) посещает университет. Но Бек робок, заменить его на церемонии поручают Шеллингу. Приветственная речь понравилась герцогу, и он распорядился при следующей локации — так называлось распределение учебных мест — передать первое место Шеллингу. (По иной версии, решающую роль сыграла другая речь — поздравительная в день рождения герцога.)

Занимается он в одной комнате со старшекурсниками — будущим философом Гегелем и поэтом Гельдерлином. Три гения взращены одновременно в одних стенах! Располагал ли богословский интернат в Тюбингене какими-либо особо благоприятными условиями Для развития студенческих способностей? Принято отвечать на этот вопрос отрицательно. Это типичное (хотя и университетское) захолустье, церковная полуказарма с чуть ли не средневековыми нравами и методами обучения. Студенты ходят всегда в черном (такова форма), их будят спозаранку, ведут на молитву, на трапезу, на обязательные лекции. Идешь в город — доложи по начальству. Курить запрещено. Танцевать запрещено. Заходить в трактиры запрещено. За проступок — наказание, вплоть до карцера. У одних это вызывает страх и покорность, у других ненависть и протест. Кого из них больше? Как всегда, послушных, начальствобоязненных. Но и недовольных все же достаточно, чтобы внутри интерната возник свой бунтарский микроклимат.