Владимир Чиков - Нелегалы 2. «Дачники» в Лондоне Страница 29

Питер взял ее ладонь в свои руки и тихо спросил:

— Ты плохо чувствуешь себя, Лона?

— Да, у меня голова раскалывается от недобрых мыслей. Пойдем погуляем, я хочу тебе кое-что сказать. Здесь опасно говорить. Нас могут подслушать.

— Но там сейчас очень студено да и слякотно после только что прошедшего мокрого снега.

— Ничего, мы оденемся потеплее.

На улице действительно было холодно. Порывистый леденящий ветер гнал по тротуару откуда-то взявшиеся редкие желтые листочки.

— Ты посмотри, Бобзи, листок попал в лужу — и все, конец ему, отлетался, — с грустью проговорила Хелен.

Питер остановился и, глядя на одинокий листок, полушепотом обронил:

— Вот и мы, наверное, влипли в расставленные сети Скотленд-Ярда. И заметут нас так же, как вот этот листок…

Хелен тревожно посмотрела на него:

— С чего ты взял?

— А с того… — И он рассказал ей о своих подозрениях, о полицейской ловушке, установленной в соседнем доме. — Если британская контрразведка заинтересовалась нами, то это уже конец.

— Может, ты, Бобзи, допустил где-то ошибку?..

— Скорее всего, это ты могла допустить ее, а не я! — рассердился он. — Где-нибудь по неосторожности своей ляпнула что-нибудь, вот и пошло кругами, как от брошенного в воду камня…

— Нет, Бобзи, такого не было. И вообще… — Хелен внезапно умолкла, понуро опустив голову.

Питер был убежден, что о чем-то важном она промолчала, и потому спросил:

— Что «и вообще»?..

— А то, что за двадцать лет сотрудничества с советской разведкой мы, я считаю, не допустили ни одной ошибки, которая могла бы навлечь на нас подозрения. Мы ни разу не были по своей вине на грани провала.

— А почему ты считаешь, что сейчас мы стоим на грани провала?

Хелен долго молчала, потом сказала:

— Поводов для тревоги более чем достаточно. И ты это, слава богу, наконец-то сам почувствовал.

— Что ты имеешь в виду?

— Помнишь, я как-то говорила, что письма нам стали приходить с большой задержкой, хотя по штемпелю они должны были поступать на несколько дней раньше?

— Да, помню, — кивнул Питер.

— Ну и что из этого вытекает? Как ты думаешь?

— Ничего, если предположить, что почтальон не мог застать нас дома…

— Нет, не это. Уинфред Спунер мне сказала, что, прежде чем передать нам письма, они поступают на контроль в полицейский участок. Если же все это взвесить, то получается некая взаимосвязанная цепочка. Перлюстрация корреспонденции — раз; шпики в доме Сёчей — два; «секс-бомба», про которую ты говорил, — три. А из всего этого вывод может быть лишь один: на нас идет самая настоящая «охота».

Питер остановился, как будто наткнулся на невидимую стену, закрыл глаза.

— Ты права, Лона. Сила интуиции, если угодно, шестое чувство подсказало мне сегодня зайти к Рут Сёч и поинтересоваться, кто поселился у них в мансарде… Она юлила, вертела лисьим хвостом, но так и не сказала. Да, МИ-5 следит за нами, — заключил он погасшим голосом.

— А мне кажется, не только за нами… Очевидно, и за Гордоном идет слежка, — добавила Хелен. — Не случайно же он перестал встречаться с нами?! И даже вот не звонит… Если бы у него все было в порядке, он дал бы уже знать о себе…

— Все может быть… Но за Гордона ты не беспокойся.

— Но как же я могу не беспокоиться, если он, допустим, арестован? Или, почувствовав угрозу провала, уехал уже из Англии?

— Арни так поступить не может. И пока сигнала от него нет, мы должны верить в него. Ты же знаешь, из какой он породы людей!

— Да-да, ты прав, Бобзи… Прости меня за мои грешные мысли. — Хелен крепко сжала его руку.

— Арни достаточно дерзок и хитроумен во всех своих делах… Не будь он таким, он никогда бы не стал миллионером и не получил бы гран-при в Брюсселе. Даже если бы детективы Скотленд-Ярда дышали ему в затылок, он все равно дал бы нам сигнал тревоги…

— Может, нам связаться с Москвой? Вдруг там ничего не знают о возникшей над нами опасности?

— Да, об этой ситуации мы обязаны сообщить в Центр, — после долгой паузы согласился Питер и предложил завершить прогулку, чтобы попытаться установить связь с Москвой.

Ответ на радиограмму Хелен Крогер пришел в тот же день. В ней сообщалось:

Особых причин для беспокойства не видим. Однако обстоятельства складываются так, что надо вам прекратить связь с нами и с Беном. Не отчаивайтесь. Мы будем заботиться о вас.

Поздравляем с наступающим Новым годом.

Счастья вам, здоровья и благополучия.

Поздно вечером позвонил Лонсдейл и трижды, как было условлено, кашлянул в трубку —  это был сигнал тревоги, одновременно означавший необходимость срочного изъятия последнего резервного тайника на кладбище Хайгейт-хилл (система связи была разработана на все случаи жизни и смерти).

У одного из памятников Лонсдейл должен был оставить обычный ржавый гвоздь, в полости которого находилось экстренное сообщение для них.

Утром, не теряя времени, Крогеры сели в машину и поехали к магистрали, ведущей на Хайгейт-хилл. Празднично украшенные новогодние улицы Лондона по-прежнему блестели лужицами и мокрыми крышами от не прекращавшегося вторые сутки мелкого дождя. Он мешал Питеру замечать через потные стекла «мерседеса» ведущуюся, возможно, за ним слежку. Малейшее подозрение, что она есть, — и они обязаны были возвращаться домой: ни о каких попытках уйти от «хвоста» в этом случае не могло быть и речи. Поэтому Питер часто просил Хелен остановить машину, договаривался, где она должна была подобрать его, быстро выскальзывал из салона и несколько кварталов крутил, петляя по улицам сурового Альбиона: менял направление движения, заходил в гостиницы, пабы, останавливался около витрин магазинов, разглядывая рекламные товары. Поговорив с какой-то дамой, свернул на узкую улочку, где оказался единственным бросающимся всем в глаза человеком. Когда вышел на большую улицу, то вскочил на ходу в автобус, на следующей остановке сошел с него, нагнулся, поправил шнурки» и благодаря этому успел осмотреться вокруг. Не увидев никого, внезапно изменил курс. Словно разыгрывая из себя самого «дьявола», он мотался так, повторяя подобную «программу» выявления слежки несколько раз. Когда он наконец убедился, что «хвоста» за ними нет, только тогда, купив букет цветов, они выехали на хайгейтскую автостраду.

Хотя на кладбище в тот дождливый зимний день посетителей было мало, они для видимости останавливались у памятников, читали надписи на них, потом положили цветы у могилы Карла Маркса, а при подходе к обусловленному месту Питер умышленно обронил носовой платок и вместе с ним поднял ржавый гвоздь. После этого они так же неспешно вернулись к машине. В салоне Хелен торопливо отвернула головку контейнера-гвоздя, вытащила плотно свернутую в трубочку тонкую бумагу, развернула ее и удивилась: листок с двух сторон был чистым.