Михаил Болтунов - Ахиллесова пята разведки Страница 29

В 1931 году радиоинструктор 4 отдела штаба Дальневосточного военного округа писал в Разведуправление:

«Положение дел в Хабаровске плачевно. Имеется передатчик на шести единственных лампах. Питание от аккумуляторов, которые никак не удается зарядить. Электростанция, как правило, не работает. Второй передатчик — самодельный. Смонтирован плохо. В работе

112

часто отказывает. Настраивается только на одну волну. Для ремонта деталей нет... Агенты-радисты, отправляющиеся за рубеж, подготовлены слабо.

Причины: нет методических указаний руководства, нет наглядных пособий, нет никаких справочных материалов».

Эта цитата из письма радиоинструктора разведотдела округа, который в ту пору находился на важнейшем участке действий военной разведки — Дальнем Востоке, отражает реальное состояние радиосвязи ГРУ. Что ж, как говорится, из песни слов не выбросишь. Таковы были объективные реалии периода зарождения и становления службы.

Уже тогда в разведке понимали: нужна небольшая, компактная, современная агентурная радиостанция. Однако от понимания до конкретного изобретения дистанция огромного размера. И дело не только в людях — конструкторах, инженерах, рабочих. Чтобы создать радиостанцию, нужны редкие металлы, сплавы, необходимые химические вещества, и следует наладить выпуск малогабаритных анодных батарей, элементов накала и еще многого другого. А если поставить изобретение на поток, потребуются тысячи, десятки тысяч подобных комплектов. Задача архисложная.

В 1939 году никому не известный студент Московского электротехнического института Борис Михалин начал разработку портативной радиостанции. И хотя Борис еще учился в институте, за его плечами был немалый жизненный опыт. Тринадцатилетним мальчишкой начал он трудиться, увлекся радиолюбительством, работал на подмосковном радиоцентре, посещал рабфак. И вот теперь решил дерзнуть: создать малогабаритную радиостанцию для геологов, полярников.

Научный руководитель Михалина профессор Борис Асеев предложил посмотреть на конструкцию шире, в частности, подумать об использовании станции в военных целях. Асеев сумел разглядеть в студенте Михалине будущего талантливого инженера и конструктора и привлек его к работе в лаборатории Наркомата обороны.

113

Молодому изобретателю помогали Артемьев, Покровский, Мухачев. Закончив разработку радиостанции, Михалин защитил дипломный проект, который вполне мог бы стать кандидатской диссертацией.

Надо сказать, что Борис Михалин сделал весьма удобную, надежную и в то же время гениальную по своей простоте конструкцию. Чтобы уменьшить вес и габариты, изобретатель разработал так называемую трансивную схему, когда для приема и передачи использовались одни и те же лампы и большинство деталей. В результате приемопередатчик весил всего два килограмма (!). Батареи, правда, были тяжелее в три раза. Полный комплект рации размещался в двух холщовых сумках.

Рация получила название «Омега». К сожалению, перед войной был изготовлен только единственный опытный образец.

С началом войны стало очевидно: надо из нескольких опытных образцов выбрать лучший. Но как? Представитель НКВД отстаивал свое изобретение — радиостанцию «Белка», военная разведка, естественно, хотела видеть в строю «Омегу».

В сентябре 1941 года в кабинете заместителя начальника Главразведуправления генерала Большакова состоялось большое совещание, на котором горячо обсуждали недостатки и достоинства станций-конкурентов.

«Кабинет был забит до отказа знакомыми и незнакомыми лицами, — вспоминает ветеран службы спецрадиосвязи ГРУ майор в отставке Константин Покровский. — Кто-то уступил мне краешек стула. Сел, осмотрелся. Лицо генерала выражало напряженное внимание... Почувствовалась обстановка горячего спора, но еще не ясна была его причина.

Выступал незнакомый мне человек:

— ...Кроме того, эта станция была уже в деле, в тылу немцев, и показала себя с лучшей стороны.

— Я понимаю, — горячо и решительно перебил его Асеев, — каждый кулик свое болото хвалит, однако во всех случаях должен присутствовать здравый подход и технический анализ...

114

Становилось ясным, что шел спор по поводу новых разработок агентурных радиостанций. С одной стороны, защищал свою разработку представитель НКВД, с другой — сотрудник института Главного разведуправления. В армейских разведорганах, в органах НКВД, в партизанских отрядах и соединениях ощущался прямо органический недостаток в малогабаритных, с малым весом, экономичных и удобных для работы в тылу противника радиостанциях.

...Волновался Борис Петрович, защищая изящную схемную придумку молодого специалиста, дипломанта Бориса Михалина, нашедшего талантливое решение использования ламп двухвольтовой серии. Неожиданно, подчиняясь эмоциональному порыву, Асеев заключил:

— Нельзя же сравнивать пустую баночку из-под гуталина со скрипкой Страдивари.

На мгновение наступило неловкое молчание...» Откровенно говоря, за такие слова Борис Петрович Асеев мог поплатиться и головой. Но дело — превыше всего. Шла страшная война, на карту были поставлены миллионы жизней, судьба Отечества.

...Подводя итоги совещания, генерал Большаков сказал:

— Вряд ли в стенах этого кабинета мы найдем единственно верное решение.

И предложил провести полевые испытания радиостанций. Но представитель НКВД тут же возразил: нет времени на испытания, да и «Белка» не нуждается в них.

Все-таки на испытаниях настояли. Начальник службы спецрадиосвязи Рябов привел убедительные доводы: практические испытания займут всего две недели; отряд разместится поблизости от приемного центра; никаких помех друг от друга, зато постоянный контроль.

...Уже через два дня в лесу вырос палаточный городок, заработали станции-конкуренты.

Сохранились воспоминания одного из участников эксперимента:

«Специальный отряд, состоявший из нескольких десятков радистов, инженеров, конструкторов под коман-

115

дованием молодого радиста лейтенанта А.Дележи, успешно вел полевые испытания радиостанций-малюток, предназначенных для работы в особых условиях, проще говоря, в тылу противника. Испытания проходили в подмосковных лесах, над нашими головами часто шли воздушные бои. В конце сентября выпал снег, занесло наши палатки, это усложнило условия проведения испытаний, но зато приблизило их к экстремальным, что так часто встречается в жизни.

Почти все станции показали нужные результаты, но особенно, по моему мнению как коротковолновика, ставшего давно профессионалом, была хороша «Омега» Б. Михалина. Это она впоследствии стала тем легендарным «Севером», которым были оснащены многие формирования разведчиков и партизан. Высказывая свое мнение по этому поводу, я заметил профессору Асееву, по предложению которого я оказался в отряде, что с такой станцией готов хоть завтра отправиться в тыл к немцам, если бы мне только разрешили. Борис Павлович благодарно улыбнулся: «Омега» была его подопечной, его болью, его радостью...»