Глеб Бакланов - Ветер военных лет Страница 39

Здесь, на Днепре, нашей 13-й гвардейской стрелковой дивизии был вручен орден Красного Знамени, которым нас наградили за бои под Сталинградом.

В ночь на 13 октября дивизия снова переправилась через Днепр на плацдарм, захваченный частями 7-й гвардейской армии в районе населенного пункта Мишурин Рог. Начались бои за освобождение Правобережной Украины.

Глава четвертая

Азимут — на Запад

Переправа была спокойной: на правом берегу Днепра соединения 7-й гвардейской армии генерала Шумилова и 5-й гвардейской танковой армии генерала Ротмистрова уже несколько дней удерживали плацдарм, вытянувшийся вдоль реки километров на семь. Однако вглубь наступавшим войскам удалось продвинуться не больше чем на четыре-пять километров. Гитлеровцы не просто оборонялись на занятых рубежах. Они то и дело пытались атаковать, стремясь восстановить положение, то есть, говоря другими словами, сбросить советские соединения в Днепр и вновь овладеть правым берегом. Занимавшим плацдарм войскам генералов Шумилова и Ротмистрова приходилось туго.

Мы переправлялись ночью, в вязкой осенней темноте, когда, отплыв от своего берега метров на десять, уже перестаешь его видеть, так же как не видишь правого берега, к которому направляешься. И хотя чернильные воды Днепра видны только в непосредственной близости от тебя, все окружающее начинает казаться огромным, нескончаемым океаном.

Черным и необыкновенно высоким казался и песчаный обрыв правого берега. Лодки мягко тыкались в узкую прибрежную полосу, над которой стояла стена берега.

Утром 13 октября 1943 года мы сразу вступили в бой. Наше появление на плацдарме обеспечило некоторый перевес в силах, контратаки врага стали реже, его напор несколько уменьшился. Следовательно, 5-я гвардейская армия прибыла вовремя.

Через сутки, утром 14 октября, меня, как и других командиров дивизий, вызвали на совещание.

Стоя у штабного автобуса, в котором должно было проводиться совещание, я смотрел, как от левого берега, наискосок пересекая течение могучей реки, сюда, к автобусу, направлялась быстрая моторная лодка.

Вскоре стрекот мотора умолк, лодка мягко скользнула по песку, и на берег вышел командующий 2-м Украинским фронтом генерал армии Конев в сопровождении адъютанта и охраны.

Я встречался с генералом Коневым уже второй раз. Мне показалось, что за время, прошедшее со встречи в Забродах, он совсем не изменился, даже как-то словно посвежел. Но может быть, так казалось потому, что командующий приехал в хорошем настроении, видимо довольный тем, как складывались дела на нашем плацдарме.

В штабном автобусе, где собралось командование нашей армии вместе с командирами всех дивизий, было очень тесно и невыносимо жарко. Правда, никто не обращал на это внимания, потому что оно было целиком поглощено тем, что говорил командующий фронтом, подробно обрисовавший обстановку, которая сложилась на нашем участке.

Случайно я оказался сидящим рядом с Коневым и слушал его, как мне казалось, с большим вниманием, хотя от жары и духоты буквально взмок. Вдруг я подскочил от совершенно неожиданного сильного толчка в бок. Ничего не понимая, я начал оглядываться и встретил внимательный сердитый взгляд Конева. Оказывается, сам того не заметив, я, разморенный жарой, задремал и даже слегка всхрапнул, чем и привлек внимание командующего фронтом, разбудившего меня.

— Вы что, ночью не спали, что ли? — обратился ко мне командующий.

— Простите, пожалуйста. Так точно. Две ночи не спал совсем, — ответил я, немного обескураженный.

— Сочувствую. Однако спал не спал, а когда говорит командующий, надо слушать, а не спать.

Я не стал бы писать о таком пустяковом случае, хотя, признаться, он мне настроение испортил, если бы некоторое время спустя Конев сам не вернулся к нему при довольно интересных обстоятельствах, о чем я еще расскажу.

В этот же раз командующий перешел к постановке задач непосредственно нашей армии. Эти очень ответственные задачи по расширению захваченного плацдарма на правом берегу Днепра были глубоко продуманы, сформулированы четко, и решение их требовало от нас действий крайне активных, решительных и уверенных.

За несколько дней напряженных боев плацдарм на правобережье действительно расширился. Это сильно растянуло соединения 7-й гвардейской армии генерала Шумилова, да и 5-й гвардейской тоже. Танкисты генерала Ротмистрова за эти дни продвинулись вперед на несколько десятков километров в направлении Пятихатки. Наша дивизия к 21 октября вышла на рубеж Чечеливка, Ново-Мануиловка, Петрово это 30 километров южнее Александрии. И вот тут неожиданно я получил приказ: 13-й гвардейской стрелковой дивизии перейти в распоряжение 7-й гвардейской армии. Еще неожиданнее было сразу же полученное от командарма генерала Шумилова задание: с раннего утра следующего дня форсированно развивать наступление в направлении Чечеливка, Спасово, Верблюжка.

Наша дивизия в это время занимала рубеж по берегу живописной реки Ингулец около населенного пункта Петрово, километрах в сорока от Верблюжки, куда нам предписывалось дойти за один день. Задача оказалась, таким образом, не из легких. Но меня она удивляла не самой трудностью марш-броска: на войне приходится делать и не такое. Удивляла глубина наступления, особенно потому, что 5-я армия вообще в этот момент не наступала, да и соседа слева я тоже не чувствовал.

Я сказал об этом генералу Шумилову.

— Да нет, там впереди вас уже пришли в соприкосновение с противником первый и пятый гвардейские механизированные корпуса. Они уже прошли Верблюжку. Вот вы и подкрепите их тыл, — пояснил командарм. — Да и не вы один. Левее вас будет наступать дивизия полковника Мошляка.

Я молчал, обдумывая услышанное. Шумилов, видимо, не понял, почему я молчу, и пошутил:

— Сосед, что ли, не устраивает?

Сосед «устраивал» вполне: Мошляк, полковник, Герой Советского Союза, был опытным командиром, имевшим к тому же отличную теоретическую подготовку.

Я приступил к выполнению поставленной командованием задачи.

Марш прошел благополучно: противника мы нигде не встретили, и только изредка в безоблачном небе появлялись вражеские самолеты, которые сбрасывали бомбы или обстреливали нас из пулеметов и пушек.

Наметив жесткий график и не позволяя себе отклоняться от него, мы к двадцати часам 28 октября подошли к Верблюжке, оставив за собой сорок километров пыльных дорог и сухой степи. Здесь, в Верблюжке, я решил расположить штаб дивизии. Полки, несмотря на усталость, ушли вперед еще километров на семь-восемь, в направлении населенного пункта Новая Прага.