Владимир Чиков - Нелегалы 2. «Дачники» в Лондоне Страница 39

Питер. Таких фамилий в Англии много.

Судья. А что вам известно о Моррисе и Леонтине Терезе Коэн? Она же Пэтке?

Питер. К сожалению, ваша честь, о них я тоже ничего не знаю.

На лице лорда Паркера появилась едва заметная лисья улыбка. Он повернулся к обвинителю Реджинальду Мэнингхэму-Буллеру и многозначительно подмигнул ему. Тот прекрасно понял его — все в этом суде было заранее отрепетировано, как в хорошем театральном представлении. Подчиняясь взгляду Паркера, генеральный прокурор встал и заявил, что за день до закрытия процесса в руки обвинения попали существенные доказательства связи Крогеров с советской разведкой, затем, посмотрев в конец зала, он пригласил к себе Супер-Смита. Все невольно повернулись назад и увидели, как от входной двери, словно из засады, к центру зала устремился суперинтендант Смит. Он даже не шел, а почти бежал по узкому проходу зала. Остановившись около длинного стола, на котором в строгом порядке были разложены вещественные доказательства шпионской деятельности «портлендской пятерки», он повернулся к генеральному прокурору и замер — весь в ожидании его дальнейших распоряжений.

Прокурор. Ваша должность, свидетель Смит?

Смит. Суперинтендант Управления специальных расследований Скотленд-Ярда.

Прокурор. Что вы, мистер Смит, имеете сказать высокому суду?

Смит. У меня есть дополнительные сведения, касающиеся подсудимых Крогеров.

Прокурор. Каким образом они были получены вами?

Смит. С помощью американского Федерального бюро расследований. По отпечаткам пальцев оно установило подлинные имена и фамилии подсудимых Крогеров…

Прокурор. Но при чем здесь ФБР?

Смит. Извините, ваша честь, я еще не закончил свои пояснения.

Прокурор. Пожалуйста, продолжайте.

Смит. Десять лет назад в целях поиска внезапно исчезнувших из Нью-Йорка двух американских граждан ФБР разослало по многим странам мира их фотографии, а также приметы и образцы отпечатков пальцев. В первый день настоящего судебного разбирательства нами были взяты у Крогеров отпечатки пальцев. В результате проведенной экспертизы удалось доподлинно установить, что подсудимые Питер Крогер и Хелен Крогер не являются теми лицами, за которых они себя выдают…

Переполненный зал, потрясенный этим сообщением, зашумел. Когда судья восстановил тишину, Смит продолжил:

— Настоящие фамилии и имена подсудимых Крогеров — Моррис Коэн и Леонтина Тереза Коэн, урожденная Пэтке. Оба являются гражданами США.

Прокурор. Мистер Смит, вы можете нам сообщить, чем была вызвана заинтересованность ФБР в их розыске?

Смит. Да, ваша честь, могу. ФБР много лет разыскивало их в связи с тем, что Коэны причастны к шпионскому делу полковника Абеля.

Прокурор. Какие основания были у ФБР подозревать Коэнов в причастности к этому делу?

Смит. При аресте Абеля была найдена фотография Коэнов с надписью Абеля на обороте: «Моррис и Леонтина».

Прокурор. Вам известно, мистер Смит, как эта фотография оказалась у арестованного в США советского разведчика?

Смит. Полковник Абель утверждал на суде, что эта фотография — произведение фотоискусства, его личная работа, не имеющая никакого отношения к предъявляемому ему обвинению.

Прокурор (обращаясь к судье). У меня вопросов к мистеру Смиту больше нет.

Судья. Вы свободны, мистер Смит. Подсудимый Крогер, как оказалась ваша фотография у арестованного в Америке полковника Абеля?

Питер. Нам неизвестно, как она оказалась у него.

Судья. Но он фотографировал вас? И если фотографировал, то где и при каких обстоятельствах?

Питер. Нет, он нигде нас демонстративно не фотографировал. Но я не исключаю, что его фотообъектив мог нас выхватить из уличной толпы.

Судья. Подсудимый Крогер, вы знали, что полковник Абель — советский шпион?

Питер. Нет, ваша честь, я повторяю, что мы вообще не были с ним знакомы.

Судья. Тогда скажите, для чего вы сменили свои фамилии при отъезде из США?

Питер. В период расцвета маккартизма все члены Компартии США подвергались преследованиям и репрессиям. Чтобы не оказаться в их числе, а мы были тогда активными ее членами, мы решили покинуть Америку и купили у незнакомого нам моряка два мексиканских паспорта за пятьсот долларов.

Судья. Но почему вы, подсудимый Крогер, не признались, когда был задан вопрос, знакома ли вам фамилия Санчес? Не лучше ли было все сразу рассказать?

Питер. Я ничего не могу вам добавить по этому поводу.

Судья. А для чего вам понадобились паспорта на имя Джеймс Цилсон и Джейн Смит?

Не имея желания восполнять пробелы следствия, Питер обежал взглядом зал, глубоко вдохнул в легкие воздух и, выдохнув, сказал:

— Извините, ваша честь, но я отказываюсь отвечать на этот вопрос.

Судья, многозначительно перекинувшись взглядом с генеральным прокурором, равнодушно обронил:

— Садитесь, подсудимый Крогер…

Сделав небольшую паузу, лорд Паркер скопом задал ранее упоминавшиеся вопросы Хелен. Она с неприязнью долго смотрела на Верховного судью, потом громко произнесла:

— Я, ваша честь, тоже отказываюсь отвечать на ваши вопросы.

— Ах, вот как! — обрадованно воскликнул лорд Паркер и, подмигнув присяжным заседателям, добавил — Члены жюри, я полагаю, должны сделать из этого соответствующие выводы…

В этот момент сдали нервы и у сэра Реджинальда Мэнингхэма-Буллера, которого английская пресса не без фамильярности окрестила «Сэром Устрашающим», поскольку его фамилия была созвучна со словом «булли», что в переводе на русский язык означало «забияка», «задира». Получив поддержку от Верховного судьи, Мэнингхэм-Буллер, что называется, ринулся в бой:

— Вы, Крогеры, как и подсудимый Лонсдейл, являетесь профессиональными разведчиками! Единственная разница, которую я вижу между вами и Лонсдейлом, состоит в том, что вы были лишь исполнителями его воли…

Зал снова зашумел. Успокаивая его, лорд Паркер поднял руку, затем начал рыться в своих бумагах. Отыскав нужный документ, он встал и с высоты своего судейского кресла произнес пространную речь, в которой всячески подчеркивал все, что свидетельствовало против обвиняемых, искусно обходя при этом очевидные слабости обвинения.

После своего выступления Верховный судья объявил перерыв. Подсудимых отвели в камеры. Журналисты и юристы, присутствовавшие на суде, стали гадать, сколько лет каждому из «портлендской пятерки» могут дать. Многие из них сходились на том, что Лонсдейлу как руководителю шпионской сети «влепят» четырнадцать лет, Хаутону и Этель Джи — десять, чете Крогеров по всем канонам английского судопроизводства — три-четыре года каторжной тюрьмы.