Владимир Чиков - Нелегалы 2. «Дачники» в Лондоне Страница 42

— Я, конечно, не мог поверить в эти чудеса, — рассказывал Блейк, — но я поверил в то, что у Гордона мог быть шанс выбраться на свободу. Он же как-никак советский гражданин, не то что мы…

— Ну и что из того, что он советский гражданин? — не понял его Питер.

— А то! Стоит русским арестовать английского шпиона, и они сразу же произведут взаимный обмен. А вот у нас с тобой никакой на это перспективы!

— Особенно у меня, — согласился Питер, — поскольку я — американец.

— У меня тоже нет никаких шансов. Английские власти никогда и ни при каких обстоятельствах не отпустят меня, потому что я являюсь британским подданным, и тем более государственным служащим. Это во-первых, а во-вторых, уголовное законодательство Великобритании не предусматривает амнистии своим гражданам.

— Но неужели все сорок лет ты будешь шить здесь почтовые мешки?

— Я подумаю, Питер, что мне предпринять. Все будет зависеть от воли господа Бога. Как говорил он Моисею: «Кого миловать, помилую; кого жалеть — пожалею».

— Получается, что тюремное заключение — это рок?

— А что поделаешь, все предопределено господом Богом.

— Но это же фатализм!

Блейк, подумав, сказал:

— Фатализм заключается не только в том, чтобы смиренно ждать, принимая случившееся как неизбежность. Фатализм может выражаться и в отдельных импульсах, которые побуждают человека к определенным поступкам. Я надеюсь, что со временем появятся и у меня импульсы, побуждающие к каким-то конкретным действиям. К каким именно, поживем — увидим. А пока давай-ка, Питер, решать твою проблему. Мне кажется, тебе следует пойти на маленькую хитрость: притвориться заинтересованным в предложении Элтона хотя бы ради того, чтобы доставить ему удовольствие…

— И что дальше? — не понял его Питер.

— А дальше ты Элтону должен заявить, что без согласования этого вопроса с Хелен ты ничего решить не можешь. Что тебе надо встретиться с ней. Уверен, что после этого они предоставят свидание и ты убедишься, что Хелен никаких обязательств, чтобы остаться здесь, не давала. Знаем мы эти штучки Элтона! Когда ты наговоришься вволю с Хелен и предупредишь ее, чтобы ни на какие провокации впредь не поддавалась, пошли ты его куда подальше!

— Хорошо, я так и поступлю.

Все, о чем Блейк говорил Питеру, впоследствии осуществилось и подтвердилось: Хелен никогда не помышляла об измене и не желала даже весги разговоры с представителями службы безопасности, несмотря на их обещания освободить досрочно из тюрьмы и обеспечить ее старость.

Видя, что у англичан ничего не получается с обработкой супругов Крогеров, сотрудники американского ФБР, специально прибывшие из Нью-Йорка в Лондон, решили самостоятельно побеседовать с ними о возможно проводимой с полковником Абелем шпионской деятельности против США. Однако Хелен и Питер отказались с ними встречаться, что было на руку английской контрразведке, постоянно соперничавшей с ФБР. Но американцы на этом не успокоились: они потребовали выдачи им граждан США Морриса и Леонтины Коэн. Однако Крогеры и на этот раз, словно сговорившись, сориентировались правильно: они заявили о том, что давно уже не являются гражданами США, поскольку в Лондон прибыли из Варшавы, где они приняли польское гражданство, и что после отбытия срока заключения обязательно вернутся только в Польшу.

Это заявление Крогеров сыграло решающую роль в отказе выдать их Соединенным Штатам Америки.

Как только над Крогерами свершился суд, в Москве сразу же приступили к изучению вопроса о том, как их теперь выручать? Вариантов предлагалось много, но Центр принял единственное решение: через польский МИД оспорить утверждение об американском гражданстве супругов Крогеров и настаивать перед английским правительством на их польском гражданстве. Но возникла проблема: как информировать их об этом, чтобы они со своей стороны избрали бы тоже аналогичную линию поведения? Решили попробовать начать переписку от имени родственницы Хелен — Марии Пэтке, якобы проживающей в Варшаве на улице Вавельска, что в полной мере соответствовало отступной легенде Крогеров.

Первое сигнальное письмо явилось для Хелен приятной неожиданностью. Несколько месяцев она ощущала полное одиночество, которого не испытывала никогда ранее, и вдруг это письмо из Польши! После его прочтения она поняла, что Центр думает, заботится о них, что они теперь не одиноки, что кампания за их досрочное освобождение практически начала уже набирать обороты.[60] И это страшно обрадовало ее. Но радость оказалась недолгой: Элтон продолжал плести сеть, как паук. Надеясь хоть что-то выжать из Крогеров, он стал опять вызывать их на душераздирающие беседы. Но каждый раз он наталкивался на нежелание обсуждать какие-либо вопросы разведывательной деятельности. Разозлившись, он решил отомстить им и добился, чтобы их развели по разным тюрьмам: Питера отправили в Стренджуэйс (буквальный перевод — «странные пути»), а Хелен — в графство Чешир, где находилась женская тюрьма Стайл — единственная в Англии.

И Стайл, и Стренджуэйс пользовались у профессиональных преступников самой плохой репутацией, в них всегда было холодно, неважно кормили, свет в камерах горел круглосуточно, а персонал состоял из грубых и вульгарных людей. К тому же Крогерам здесь еще больше ограничили свидания: один раз в три месяца. Особенно не повезло Хелен: ее поместили в камеру с уголовницами, которые совершили самые тяжкие преступления. Ежедневно они старались досадить «чужестранной шпионке»: сыпали соль в ее пищу, иногда опрокидывали, якобы случайно, миску с тюремной баландой, оскорбляли и унижали нецензурными словами. Но Хелен была несгибаемой женщиной и умела постоять за себя: если ей бросали грубый вызов — она принимала его и давала достойный отпор, зная, что обращаться в таких случаях к начальнику тюрьмы или надзирателю бесполезно — все равно никто из них не поможет.

Содержание Питера и Хелен в одних камерах с уголовными преступниками по замыслу службы безопасности должно было подорвать моральный дух и парализовать их волю, однако, несмотря на невыносимые условия содержания, Крогеры вели себя стойко и мужественно, они не выдали на проводившихся с ними беседах никаких секретов, по-прежнему оставаясь непреклонными.

В ответе на первое письмо из Варшавы Хелен сообщила «своей кузине» в Польшу:

…Мы оказались жертвами случайности. Нас осудили за то, что мы имели дружбу с Гордоном Лонсдейлом и хранили кое-какие его вещи, а не за нарушение законов Великобритании. Очень сожалеем, что нам не удалось пока доказать англичанам и приезжавшим из США сотрудникам ФБР, с которыми я и Питер отказались встречаться, что мы — граждане ПНР. Надеемся, тетя, на вашу помощь.