Хью Тревор-Роупер - Последние дни Гитлера. Тайна гибели вождя Третьего рейха. 1945 Страница 43

Вторая часть дневника начинается 15 апреля 1945 года, но в нем описаны некоторые произошедшие ранее события. Геббельс рассказал Шверину фон Крозигу, как он недавно читал фюреру вслух, чтобы поднять его настроение. Читал он свою любимую книгу – «Историю Фридриха Великого» Томаса Карлейля. В главе, которую читал Гитлеру Геббельс, рассказано о том, «как великий король уже не видел выхода из создавшегося катастрофического положения, не имел уже никаких планов; как все его генералы и министры уже считали поражение и разгром неизбежными; как враги уже считали Пруссию поверженной. Короля ожидало самое мрачное будущее. В письме своему министру, графу Финкенштейну[135], он писал, что дал себе короткую передышку: если к 15 февраля ничего не изменится, то он смирится с судьбой и примет яд. «Храбрый король, – восклицает Карлейль, – подожди еще немного, и дни твоих несчастий останутся позади! Солнце твоей удачи уже поднялось за облаками и скоро воссияет своими лучами». 12 февраля умерла королева; великое чудо было явлено Бранденбургскому дому». Когда я читал это место, – говорил Геббельс, – на глаза фюрера навернулись слезы». Они долго обсуждали прочитанное, а потом послали за двумя гороскопами, которые хранились в научном отделе Гиммлера. Это был гороскоп фюрера, составленный 30 января 1933 года, и гороскоп республики, датированный 9 сентября 1918 года. Эти священные документы были доставлены и изучены. При этом открылся поразительный факт, ускользнувший от более ранних толкователей. «В обоих гороскопах было сказано, что война разразится в 1939 году, что Германия будет одерживать победы до 1941 года, потом начнется череда поражений, самое катастрофическое из которых произойдет в первые месяцы 1945 года, в первой половине апреля. Во второй половине апреля мы одержим решающую победу, до августа на фронтах будет затишье, а в августе будет заключен мир. После этого на три года наступит трудное для Германии время, но после 1948 года она вновь вернет себе прежнее величие. На следующий день Геббельс прислал мне гороскопы. Я понял не все, что там было написано, но прочитал приложенное разъяснение. Теперь я с нетерпением жду второй половины апреля».

Таковы были события, оживлявшие тоскливые будни обитателей бункера имперской канцелярии. Гороскопы, точно предсказывающие прошлое, не столь надежны в отношении будущего, и Шверин фон Крозиг напрасно ждал блистательных побед, назначенных на вторую половину апреля. Однако чтение Карлейля имело последствие, о котором стоит рассказать.

Несколько дней спустя, после затяжного и мощного авиационного налета на Берлин, Шверин фон Крозиг сидел у себя с друзьями после полуночи и пил вино. Он только что узнал, что по приказу ставки был эвакуирован последний в Германии пороховой завод. Видимо, конец был близок. Друзья согласились с этим мнением: «Без боеприпасов не могут сражаться даже самые храбрые солдаты». «Будет ли это и в самом деле конец, – задает мемуарист риторический вопрос, – к которому мой разум был уже давно готов, но с которым так трудно было смириться моему духу? В этот момент зазвонил телефон. Со мной хотел поговорить статс-секретарь. Что он хочет мне сообщить в столь поздний час? Он сказал только одну короткую фразу: «Умер Рузвельт». Мы явственно услышали, как в комнате зашуршали крылья ангела истории. Будет ли это долгожданным поворотом судьбы?» На следующее утро Шверин фон Крозиг позвонил Геббельсу поздравить его с этим знаменательным событием – и не только поздравить, но и дать совет, ибо Шверин фон Крозиг, подобно Шелленбергу, был проницательным человеком; он всегда замечал полутона, легкие нюансы, недоступные взору менее внимательных наблюдателей. Он опасался, что без его совета грубая германская пресса упустит золотую возможность. Он предложил Геббельсу не обливать грязью нового президента и не особенно его хвалить, но тонко подчеркнуть разницу между ним и умершим Рузвельтом. Геббельс вежливо ответил, что министерство пропаганды уже учло эти пункты и необходимые инструкции уже направлены в редакции газет и на радиостанции. Потом Геббельс рассказал, что вчера был в штабе генерала Буссе в Кюстрине, сидел в компании офицеров и развивал свой тезис о том, что «по законам необходимости и справедливости поворот германской судьбы неизбежен, как было неизбежным чудо Бранденбургского дома во время Семилетней войны. Один из офицеров проявил скепсис и саркастически спросил: «Какая королева умрет на этот раз?» Геббельс сказал, что не может ответить на этот вопрос, но у судьбы в руках множество нитей. Потом, уже приехав домой, он услышал новость о смерти Рузвельта. Он немедленно позвонил в штаб Буссе и сказал: «Королева умерла». Буссе ответил, что эта новость произвела сильное впечатление на его солдат; теперь перед ними замаячила надежда. Геббельс был уверен, что эта смерть поднимет дух и внушит немцам надежду: они увидят в этом силу исторической необходимости и справедливости… Я [нравоучительно произнес граф] перебил его: «Скажите лучше, силу Бога…»

Шверин фон Крозиг так любит риторику и апострофы[136], так вольно обращается с абстрактными существительными и так склонен слышать шуршание крыльев ангела истории над своей головой, что его рассказ может показаться поэтическим преувеличением. Но у нас есть косвенное подтверждение из другого, независимого источника – одного из секретарей министерства пропаганды[137]. «Я хорошо помню этот день, пятницу 13 апреля, – рассказывает она. – Каждую неделю Геббельс ездил на Восточный фронт обращаться к войскам, возил им сигареты, коньяк и книги. В тот день он был в Кюстрине. Когда он возвращался в Берлин на легковой машине, мы получили известие о смерти президента Рузвельта. Геббельс, как обычно, вернулся из поездки поздно ночью. В тот день Берлин сильно бомбили. Имперская канцелярия и отель «Адлон» горели. Мы встретили Геббельса на крыльце министерства пропаганды. Дежурный сказал ему: «Господин рейхсминистр, умер Рузвельт». Геббельс буквально выпорхнул из машины и застыл, словно в трансе. Я никогда не забуду выражение его лица, освещенного огнем пожара. «Доставайте шампанское, – сказал он, – и давайте позвоним фюреру». Мы пошли в его кабинет и поставили на стол шампанское. Геббельс поговорил с Гитлером по своему личному кабелю, сказав: «Мой фюрер, я поздравляю вас! Рузвельт мертв. Звезды не зря сказали, что во второй половине апреля мы переживем поворотный пункт в нашей истории. Сегодня пятница, 13 апреля. Поворотный момент наступил!» Гитлер что-то ответил, и Геббельс положил трубку. Было видно, что он просто в экстазе»[138].