Феликс Медведев - Сильные женщины. Их боялись мужчины Страница 43

— Знаете, мне никогда не придет в голову считать свои соринки стихами. Да и вообще, чем проще относишься к своему творчеству, тем лучше. Больше толка выйдет.

Меня поразил текст на неприглядной бумажной вкладке кассеты. Такого, пожалуй, не встречалось. И стоит ради полноты Земфириного образа привести этот текст полностью, как он есть: «Спасибо семье: маме, папе, Рамулю, Наташе, Артуру, Артему; музыкантам: Сереже, Рене, Вадиму, Пафе, Олегу; друзьям: Сереге, Лене, Наташе, Металлике, Владу, Сержу, Солуяну, диктору, Петровичу, больнице № 13 города Уфа, Кате, Валере, Юле, училищу искусств города Уфа, Институту искусств города Уфа, радиостанции «Европа + Уфа», Илье, Леониду, Вике, Лене, Паше, Ане, Юре, Анжеле и городам Уфа — Москва — Лондон, специальное спасибо — Ладе, Аркадию». Мы, конечно же, не знаем всех этих Рамулей и Солуянов, но благодарность и открытость молодой певицы приятно трогает: на столь длинное объяснение в любви способны далеко не все, любовь эту получившие.

— Так вышло, что я перескочила собственную историю пути к успеху на сцене. Есть группы, идущие к успеху годами, а у меня вышло моментально. Хлоп — и я в лучшей студии России. Я просто ошалела: мне поставили четыре микрофона и сказали: «Пой, что сама захочешь».

Она и впрямь ворвалась в музыкальную тусовку, где, несмотря на возникающие время от времени свежие ветры, многое как бы расставлено по ранжиру, разложено по полочкам и нишам. Государственно-державная А.Б.П. с примкнувшим к ней Филей, неприкасаемые, блюдущие клановые традиции и огрызающиеся, если кто-то на них посягает; прошлые советско-брежневско-политбюровские кумиры — Ротару, Кобзон, Понаровская; особняком стоящий Леонтьев, который продолжает очаровывать все новые поколения своих поклонников; Долина, Аллегрова, Распутина, Апина — это длинный ряд, не буду перечислять; замыкающая череду примерно в пятьдесят фаворитов эстрады все еще юная, но бронзовеющая на глазах Алсу, собирающаяся, как на днях стало известно, на конкурс «Евровидение». Так как же с Земфирой? Все вроде бы занято, и тесновато малость в престижном ряду. Но только не для уфимской «хулиганки». Она сметет все титулы, завоюет сердца, у нее сейчас самое время «матереть». Специалисты, правда, считают, что Земфира должна занять вроде бы пустующее несколько лет место несравненной Жанны Агузаровой, на которую, кстати, она похожа и голосом, и харизмой. Мне же видится иное: занимать чье-то место всегда плохо, не самодостаточно. Земфира — это и есть место. Никого еще не сравнивали на сцене с вихрем, пожаром и ветром, с тайной вечерей и азиатской погоней, с заговором и приговором. Земфира резка, угловата, взрывоопасна, скандальна. ТВ скоро одарит зрителей ее новым клипом: в поисках то ли ушедшей, то ли не пришедшей любви певица запросто разгуливает по крышам дорогих авто, высматривая в бензиново-туннельном угаре свою судьбу. Сорок машин участвовало в съемках. Дороговато обходится новая звезда ее продюсерам. Но, как теперь говорят, надо обладать искусством требовать жертв. И Земфира и требует, и приносит. И снова не без эпатажа. Недавно она перенесла сложную операцию. Ей пришла в голову идея: досконально заснять весь процесс проникновения тонких хирургических инструментов в ушную раковину, чтобы затем использовать съемки в новом клипе. Что ж, «изящные» планы, возможно, еще больше привлекут внимание к новой эстрадной персоне. Земфира уже доказала, что во имя искусства, во имя своего «счастливого ремесла» она может жертвовать. — В Краснодаре у меня поднялась высокая температура, а перед концом выступления стало вообще фигово. Но выхода не было: зал ждал. Когда я ушла со сцены, температура у меня была сорок один градус. Меня — в реанимацию.

Земфира теперь знает, как жестоки законы бизнеса. Умри, но пой. Точнее, сначала спой, потом хоть умри. Иногда кажется, не женское это дело — колесить по огромной стране, надрывая голосовые связки, ночуя в не всегда люксовых гостиницах. Но Земфира «пашет». Раскрученная тысячами газет, диджеями всех «серебряных дождей», обольстившая легион любителей песни, она должна петь. Отступать некуда. Позади Уфа. Где и любят, но где уже и не ждут. Птичка вылетела из гнезда в свободный полет. Ей всего двадцать два. А впереди — целое тысячелетие. Новое, неизведанное, таинственное. Оно начинается с голоса Земфиры. 2000

ТРИ БОГИНИ. ЭДИТ ПИАФ. МИРЕЙ МАТЬЕ. ПАТРИСИЯ КААС

Копаться в биографиях знаменитых французских певиц — все равно что писать детектив, проводить прокурорское расследование. Те же сопоставления фактов, очные ставки, свидетельства очевидцев. Но вот что поразительно: чем больше совпадений в их жизненных колеях, тем дальше отстоят они друг от друга. Недаром Патрисия Каас чувствует себя отдаленной от Пиаф, «не находя себя в ее голосе», а Мирей Матье, несмотря на ранг официального символа Франции (ее образ, исполненный в бронзе и граните, красовался во всех мэриях страны), все же ревнует к поистине бессмертной уже славе «парижского соловья».

…Нищета плодит гениев. Куда от этого денешься: и Эдит, и Мирей, и Патрисия родились в бедных многодетных семействах. Отцы клепали малюток, мамаши стирали пеленки, и ни о каких гаммах не могло быть и речи. Какие там гаммы, когда одна из девочек только в пятнадцать лет впервые смогла помыться в ванне, другая часть детства провела в захудалом притоне, куда ее сбагрил отец на воспитание мамочке-бандерше, а у третьей лишь в девятом классе появилась мелочь на леденцы. Все трое из провинции, все брали Париж штурмом, и все победили. Фортуну, музыкальных критиков, публику, Бруно Катакрикса — гениального продюсера, «Олимпию», саму Францию.

И все три богини, вылезшие из нищеты, олицетворяют сегодня почти целый век национальной французской песни. Это примерно как если бы (конечно, всякие сравнения хромают) мы соединили в одну линию жизни судьбы Руслановой, Шульженко и Пугачевой. С той лишь разницей, что шансон — он и есть шансон, то есть песня о любовной удаче или размолвке, о разлуке, о печали, о самой себе. Русские же, советские певицы не могли все время петь только о себе, им надо было петь о партии, о Сталине, о коммунизме, о колхозе. Как говорят в Одессе, — это две большие разницы.

А между тем одна из последних пластинок Каас называется «В моей плоти». Название страстное, чувственное и, наверное, искреннее. Так вот, все песни знаковой троицы откровения любви, хвала любимому, желания влюбленной. Во всех чувствуется «уединенное», отъединение от мира под крылом чувственного опьянения. Мы знаем имена героев — реальные, выдуманные, иллюзорные, живые. «В моей плоти ты только один, и ты только мой». Но вот удивительно — У Мирей Матье и Патрисии Каас нет детей, а у Эдит Пиаф в молодости вроде бы случайно родилась девочка Марсель, которая вскоре умерла от менингита.