Яна Колесинская - Звук натянутой струны. Артист театра «Красный факел» Владимир Лемешонок на сцене и за кулисами

Звук натянутой струны

Артист театра «Красный факел» Владимир Лемешонок на сцене и за кулисами

Яна Альбертовна Колесинская

© Яна Альбертовна Колесинская, 2017

ISBN 978-5-4483-4730-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Презентация сигнальных экземпляров книги «Звук натянутой струны» в литературном магазине «Капиталъ», 2017 г., фото Валерия Панова.

Автор благодарен Олегу Колесинскому за создание идеальных условий для работы над этой книгой.

Автор не претендует на точность и объективность изложения.

Автор заранее просит прощения, если его мнение расходится с общепринятым, или если о ком-то из действующих лиц сказано меньше, чем следовало бы, или не так уважительно, как он того заслуживает.

Автор ответит на все вопросы, которые можно отправить на е-мейл [email protected]

Предисловие

Новосибирский журналист, фотограф, театральный и литературный критик Яна Колесинская написала книгу, которая необычно смотрится на книжных прилавках, сплошь заставленных детективами, фэнтези и руководствами по личностному росту. Книги о театре в Новосибирске издаются раз в пятилетку, не чаще. Из ныне живущих н-ских актеров развернутой художественной биографии удостоился только один – артист театра «Красный факел» Владимир Лемешонок.

«Звук натянутой струны» – в первую очередь портрет. Портрет артиста в контексте времени, на фоне сорокалетнего отрезка пути, который он прошел в профессии. Портрет мастера экстра-класса, чьему творчеству дается профессиональный анализ, от первых студенческих работ до спектаклей сегодняшнего репертуара. А еще перед нами жизнь Художника со всеми его неудачами и заблуждениями, во всех его непримиримых противоречиях и битвах с самим собой, стремящегося к разрушению стереотипов и чуть было не разрушившего самого себя. Книга – это зеркало, в которое, признается сам герой, ему смотреть не всегда приятно, но от самого себя не убежишь.

Автор изначально отказалась от журналистских шаблонов: не пошла по проторенному пути интервью, не стала строить текст на беседах с артистом в формате вопрос-ответ, хотя их было немало. В каждой главе дает ему слово, но сама не вмешивается, вопросами о себе не напоминает, изложения от первого лица избегает, тему «я и великие» не затрагивает. Поэтому книга получилась не об авторе и его герое и не об авторе через героя, а о герое, каким видит его автор.

Биограф и герой объединены духовным родством. Иной раз не отличишь, где размышления автора, а где внутренний монолог героя, одно перетекает в другое, и, думается, в вопросах искусства, творчества, веры и безверия автор с героем говорят на одном языке, стоят на одной мировоззренческой позиции. Даже цитаты из классиков, к коим тяготеет автор, органично вплетающиеся в текст, принадлежат любимым писателям героя, персонажам, сыгранным им. Но автор и герой расходятся в одном существенном вопросе: Владимир Лемешонок считает, что ему так и не удалось совершить ничего выдающегося.

«Звук натянутой струны» по способу изложения напоминает захватывающий детектив. По глубине – психологический роман. В интонациях чередуются лиричность и сарказм. Прочитывается в один присест. Автор говорит с читателем легким и образным языком, закручивает сюжет, увлекает историями из личной жизни, весьма деликатно обходясь с этим материалом. Откуда взялось прозвище Лем? Почему герой книги в школе был двоечником? В каких отношениях он находится с Гамлетом? Что делать, если публика-дура скучает? Почему Владимиру Лемешонку не присуждают звание народного артиста? Из-за каких причин для него закрыта дорога в кино? Кто его любимые партнерши по сцене? С кем связывает многолетняя дружба, а с кем она распалась, оказавшись короче, чем жизнь? Герой представлен в окружении учителей и учеников, друзей и коллег, родных и друзей, женщин и поклонниц, в книге около двухсот действующих лиц, иных уж нет, а те далече, а многие до сих пор с ним рядом. Истории сопровождаются фотографиями, добытыми из архивов, и сегодняшними снимками, причем это редкий случай, когда автор владеет не только словом, но и фотокамерой, значительная часть снимков сделана ею лично.

Книга будет интересна не только театралам. Собственный выбор и воля судьбы, конфликт с временем и самим собой, феномен творческой личности, верность раз и навсегда выбранной профессии – эти темы волнуют каждого думающего человека.

Светлана Фролова

1. Круглая дата

27 февраля 2016 года народному артисту Сибири Владимиру Евгеньевичу Лемешонку исполнялось 60 лет. Владимир Евгеньевич спешил в театр «Красный факел» играть спектакль «Маскарад». Скользя по гололеду, размахивая руками и чертыхаясь, Владимир мечтал о глотке коньяка. Плечо оттягивал битком набитый желтый портфель на потертом ремне. Вечерело.

Вот жизнь! – размышлял Володя, с трудом удерживая равновесие. Яркая обрывается на взлете, тусклая – длится до конца. В этом возрасте, полагал Лем, лучше всего заснуть и не проснуться. Чтобы ночью отказало сердце – и будет легкость необыкновенная! Да куда уж там – даже заснуть стало проблемой. Накатила полоса бессонницы, опрокидывающей в утреннюю тоску. И где-то в ее серой мгле маячит неотвратимость юбилейного вечера, билеты на который разобраны за месяц вперед.

Самый подходящий для бенефиса спектакль – «Маскарад», он и заявлен в афишу на 27 февраля. Красивая, эффектная, собирающая полные залы постановка знаменита закаленным в боях дуэтом Владимир Лемешонок-Игорь Белозёров. Сюжет Казарина и Арбенина перекликается с их личными историями, давней дружбой и конфронтацией, партнерством и соперничеством, общими тропами и разными мировоззренческими позициями. Но жизнь ведь подлая штука. Именно сейчас Москва забрала Белаза в жюри «Золотой маски», и Арбенина будет играть не он. Кстати, Владимир Лемешонок работал членом жюри в той же «Маске» лет восемь тому назад, им будет что обсудить.

Юбилейный вечер перенесен на 3 марта, а это значит еще неделя сплошной нервотрепки. Отвечать на звонки, давать интервью, составлять политически корректный список приглашенных, и всё равно не получится позвать всех, кто считает, что должен получить приглашение в первую очередь. Наверняка, как бывает после премьеры, при встрече на тебя посмотрят с укоризной, покачают головой, намекнут: я к тебе со всей душой, а ты! И ведь не будешь объяснять, что сделать приглашение – всё равно что прыгнуть с обрыва в холодную воду. Переступить через свои вечные комплексы, через непреходящее ощущение никомуненужности, через липкий страх провала… Но начальство требует список гостей! Разобраться с официозом поможет супруга Ирина Георгиевна, а вообще скорее бы всё закончилось. Будни – оно как-то спокойнее, а в праздники вечно от тебя чего-то ждут и ничего не получают.

Каждый день он ходит по этому маршруту: отрезок улицы Димитрова вдоль административных зданий, промежуток между кукольным театром и Коброй, переход через проезжую часть улицы Ленина к колоннам сияющего дворца, над которым нависла туша сбербанка. Виток по улице Революции, неприметный служебный вход с низким козырьком. Темнеет рано. Ветер лезет за воротник. Крыльцо покрыто льдом.

Когда-то на вахте сидела уютная гардеробщица с вишневыми глазами. Принимая его тужурку, вся сияла, спрашивала, как погода, метет небось, метет по всей земле, во все пределы? Давно уже гардероб на вахте упразднен, и непроницаемый охранник в черной униформе кивает в ответ на приветствие. Навстречу по коридору выбегает отбившийся от родителей шустрый отпрыск, чуть ли не врезается тебе в живот, и удивляешься, что вроде еще вчера малыша привозили сюда в коляске, и он упоенно чмокал пустышкой. Сын Женя тоже шастал по этим закоулкам, тоже врезался, и вот вымахал в театрального художника…

Как там у Тургенева, думал он, поднимаясь на второй этаж в свою гримерку. Играйте, веселитесь, растите, молодые силы, жизнь у вас впереди. А мне остается отдать вам последний поклон – сказать: «Здравствуй, одинокая старость! Догорай, бесполезная жизнь!».

Но он еще сыграет «Маскарад», еще сыграет эту историю жестокого и бессмысленного успеха. Сейчас одевальщица принесет пальто с каракулевым воротником и цилиндр с тростью, которые весьма к лицу Афанасию Палычу Казарину, этому респектабельному господину с фальшивым сердцем. Гримерка Владимира Лемешонка – ближайшая к сцене. Всего несколько шагов отделяет от пространства, где время течет по-другому. И раньше, будучи начинающим артистом, и теперь, в образе мастера с сорокалетним стажем, он робеет, переступая эту черту. Миг перехода из темноты кулис на освещенную сцену самый летучий, неуловимый, непознаваемый, от этого мгновения зависит, как он сыграет сегодня спектакль, в каком состоянии уйдет домой – объятый презрением к себе или в перемирии с собственной персоной хотя бы ненадолго.