Валерий Шамбаров - Антисоветчина, или Оборотни в Кремле

Валерий Шамбаров

Антисоветчина, или Оборотни в Кремле

© Шамбаров В.Е., 2008

© ООО «Алгоритм-Книга», 2008

Пролог

На российских календарях было 2 марта 1917 г. от Рождества Христова. На западных календарях – 15 марта… Государь император поставил свою подпись и отложил перо. Перед ним лежал Акт об отречении.

«Божьею милостью Мы, Николай II, император Всероссийский, царь польский, великий князь финляндский и пр, и пр., и пр. объявляем всем Нашим верноподданным. В дни великой борьбы с внешним врагом, стремящимся почти три года поработить нашу Родину, Господу Богу было угодно ниспослать на Россию новое тяжкое испытание. Начавшиеся внутренние народные волнения грозят бедственно отразиться на дальнейшем ведении упорной войны… В эти решающие дни в жизни России, почли Мы долгом своим облегчить народу нашему тесное единение и сплочение всех сил народных для скорейшего облегчения победы и, в согласии с Государственной Думой, признали Мы за благо отречься от престола Государства Российского и сложить с себя Верховную власть. Не желая расстаться с любимым сыном Нашим, Мы передаем наследие наше брату Нашему Великому Князю Михаилу Александровичу и благословляем его на вступление на престол Государства Российского… Во имя горячо любимой Родины призываем всех верных сынов Отечества к исполнению своего святого долга перед ней – повиновения Царю в тяжелую минуту всенародного испытания, и помочь ему, вместе с представителями народа, вывести Государство Российское на путь победы, благоденствия и славы. Да поможет Господь Бог России.

Николай».

Рядом скорбно застыли приближенные. Прибывшие из столицы во Псков Гучков и Шульгин с трудом скрывали радость и нетерпение, желание тут же выхватить подписанную бумагу. А государю хотелось, чтобы они поскорее взяли ее и ушли. Исчезли с глаз долой… Он просто очень устал. Он отрекался только за себя и за горячо любимого сына, не желая ему тех треволнений и грязи, через которые пришлось пройти самому. И его подпись не предполагала никаких потрясений Российской державы. Николай Александрович верил, что вполне легитимно передает власть брату, передает рычаги управления вполне легитимному, популярному у народа и общественности правительству «в согласии с Государственной Думой»…

Ну а Гучков и Шульгин радовались, что настолько легко обманули царя, выманив подпись и узаконив правительство, не обсуждавшееся и не предлагавшееся никакой Думой, а составленное в узком кругу масонов-заговорщиков. И теперь это правительство сможет рулить вовсе не так, как видится императору. Изменит сами основы государственности, пререкроит их по образцу респектабельной и солидной Англии и сделает Россию такой же респектабельной конституционной державой…

Царь не знал и не мог предположить, что его столь нагло обманули. И двое заговорщиков, примчавшихся из столицы, не знали, что они тоже обмануты своими собратьями. Что все будет совершенно иначе. Не так, как грезили они. Не так, как уверяли их послы союзных держав. Никто из присутствующих не знал и не мог знать, к чему ведет только что совершившееся действо, в какие кошмары обрушивает оно страну и народ… И народ не знал, на какие кошмары он обрекает и себя, и данного ему от Бога царя, не поднявшись в его защиту…

И уж подавно никто, ни усталый царь, ни посланцы заговорщиков, ни подыгравший им генерал Рузский, ни траурно нахохлившиеся царедворцы, ни солдаты-часовые, равнодушно шагающие по снежным станционным путям, не знали другого. Что заговор против империи, реализовавшийся в их присутствии, вызрел вовсе не в Петрограде. И вовсе не в России. Даже не в Европе, а за океаном. И свержение русского царя было отнюдь не самоцелью, а всего лишь одним из звеньев куда более широкого и глобального заговора.

Усиливался ветер, подхватывая снежинки по бескрайним полям, нес их поземкой, закручивал змейками и вихрями. Над Россией начиналась метель. Заметающая дороги, ослепляющая людей, засыпая им глаза, путая ориентиры, сбивая с пути и заставляя кружиться в своих студеных хаотичных потоках. Долгая, суровая метель…

Что такое «план Хауса»?

Доказательства того, что русская революция стала результатом операций отнюдь не внутренней оппозиции, а внешних сил, начали всплывать еще во время гражданской войны, хотя хода им не давалось, следы тщательно заметались, а компрометирующие документы прятались подальше. Тем не менее они существуют. Например, подборка материалов на данную тему содержится и в десятичном файле (861.00/5339) госдепартамента США и свидетельствует об антироссийском сговоре американских банкиров. Центральный документ данной подборки – доклад «Большевизм и иудаизм», датированный 13 ноября 1918 г. В нем указано, что «революция в России была задумана в феврале 1916 г.» «Было установлено, что нижепоименованные лица и предприятия принимали участие в этом разрушительном деле». Перечисляются видный банкир из фирмы «Кун и Лоеб» Яков Шифф, другие руководители той же фирмы – Феликс Варбург, Отто Кан, Мортимер Шифф, Джером Ханауэр, а также крупные американские финансовые тузы Гугенгейм, Макс Брейтунг, Исаак Зелигман.

Но нет, в деле были замешаны не только банкиры, не только «большевизм и иудаизм», и сговор был не только антироссийским. Он преследовал куда более грандиозные цели. В указанное время, в начале 1916 г. в кругах политической и деловой «закулисы» США вызрел план, который можно условно назвать «планом Хауса». Вам незнакомо это имя? Ничего удивительного, многим из современников оно тоже не было знакомо. Тем не менее полковник Хаус являлся одним из самых влиятельных людей планеты.

В 1912 г. крупнейшие банкиры США провели на пост президента Вудро Вильсона. Известного историка, увлекающегося профессора и ярого протестанта, убежденного чуть ли не в своей «мессианской» роли спасения Америки, а то и всего мира. Впрочем, воображать он мог все что угодно. Главным спонсором выборной кампании являлся видный нью-йоркский финансист Бернард Барух. Он отличался от многих других собратьев тем, что не создавал крупных фирм, его называли «одиноким волком Уолл-стрита». Имел Барух и еще одну отличительную черту – он умел и любил делать бизнес на политике и на политиках. Но в выдвижении Вильсона он был отнюдь не одинок, его поддержали Дж. Морган, Шифф, Варбурги и др. А режиссерами и сценаристами, блестяще разыгравшими ход предвыборной борьбы, были Барух и финансист из Техаса Мандел Хаус.

И Хаус стал не только советником, но и ближайшим другом Вильсона. Разумеется, вовсе не простым другом. Хаус фактически направлял и регулировал политику президента. И как раз он ради этого поддерживал Вильсона в «мессианских» убеждениях. Этот «серый кардинал» подмял под себя госдепартамент, аппарат Белого дома и без лишней скромности именовал себя «я – власть позади трона»[6]. Ну а через Хауса действовала команда банковских олигархов, сделавших ставку на Вильсона. И в результате проводилась такая политика, что этого президента стали называть за глаза «марионеткой Ротшильдов» (и их ставленников в США – Моргана, Шиффа, Баруха и пр.)

Хаус формально оставался всего лишь «советником», скромно назывался «полковником», причем не армейским, а «техасским полковником» (в южных и западных штатах США подобное звание, принадлежавшее кому-то из предков, передается по наследству, превращаясь в титул) – но стоит ли удивляться, что его принимали на равных и радушно обхаживали ведущие политики Англии Асквит, Грей, Бальфур, Ллойд Джордж, французские лидеры Пуанкаре и Клемансо, итальянские и австрийские дипломаты, перед ним широко открывались двери в кабинеты канцлера Германии и кайзера Вильгельма II?

Россию Хаус ненавидел, считая главной конкуренткой США. И когда началась Мировая война, был крайне озабочен получившимся раскладом сил. Еще летом 1914 г. он внушал Вильсону, что победа Антанты «будет означать европейское господство России». Однако и победу Германии он считал крайне нежелательной для США[6]. Откуда следовал вывод – победить должна Антанта, но без России.

Однако в 1914 г. о победе говорить было еще рановато. Антанта и Центральные Державы ослабляли и разоряли друг друга в затяжной войне, а нейтральная Америка быстро и невиданно богатела на поставках обеим сторонам, превращаясь из «мирового должника» в «мирового кредитора». Перед войной внешний долг США достигал 3 млрд. долл., в конце войны страны Антанты оказались должны США 2 млрд. долл. (тогдашних – для оценки по курсу 2007 г. надо умножить примерно на 20)[66]. Промышленный потенциал европейских держав был подорван, а в Америке военные заказы привели к настоящему буму – строились новые заводы, фабрики, находили сбыт сырье и сельскохозяйственная продукция. Население росло за счет бегущих от ужасов войны квалифицированных рабочих, трудолюбивых фермеров, образованных интеллектуалов.