Майкл Харрис - Со всеми и ни с кем: книга о нас – последнем поколении, которое помнит жизнь до интернета

Майкл Харрис

Со всеми и ни с кем: книга о нас – последнем поколении, которое помнит жизнь до интернета

Мichael Harris

The End of Absence

Reclaiming What We’ve Lost in a World of Constant Connection

Издано с разрешения Current, a member of Penguin Group (USA) LLC, a Penguin Random House Company

Правовую поддержку издательства обеспечивает юридическая фирма «Вегас-Лекс».

© 2014 Michael Harris

© Перевод на русский язык, издание на русском языке, оформление. ООО «Манн, Иванов и Фербер», 2015

Посвящается Кенни

Пролог

Он покажет тебе все

Малайзия, 1996 год

Населенный пункт Бату Лима находится в глубине тропических лесов Восточной Малайзии приблизительно в трех милях от ближайшей деревни. Стоящие на сваях лачуги с бамбуковыми полами к моменту начала нашего рассказа были покинуты жителями и частично разобраны. Оставалась всего одна семья – Сиандим Гунда, Джими Синтинг и их двенадцать детей. Одна из дочерей, четырнадцатилетняя Линда Джимми, готовилась к отъезду.

В комнате стоял старый ящик на четырех низких ножках, а на нем – черно-белый телевизор. Электричества в поселке не было, и Линда собирала в джунглях дрова, чтобы топить кухонную плиту. Но по большим праздникам ее отец брал автомобильный аккумулятор, шел в деревню и заряжал его, после чего семья могла какое-то время смотреть телевизор. Линда увлекалась «Улицей Сезам», этим совершенно бессмысленным, но восхитительным фильмом с американскими детьми и маппетами[1], болтавшими на упрощенном английском и игравшими в свои непонятные игрушки.

Большая Птица была желтой – это Линда усвоила твердо. У детей в деревне имелись электричество и цветные телевизоры, деревенские все время хвастались этим. Линда говорила им: «Я знаю» – и хвалилась, что у них дома тоже цветной телевизор.

«Улица Сезам» сбивала с толку, но семья Линды верила в духов и призраков, и мелькавшие на экране привидения прекрасно вписывались в магию чудес.

Еще более магическим был предмет под названием «комбуронго», которым орудовала Сукат, бабушка Линды. Девочка никогда не прикасалась к этому священному предмету, боясь разгневать духов и заболеть, но она видела, как бабушка колдует с этой связкой зубов и мелких косточек разных животных. Сукат, имевшая право безнаказанно прикасаться к комбуронго, могла общаться с духами предков и умела их вызывать, чтобы лечить людей племени дусун.

Прежде, когда в поселении жили люди, Линда видела, как ее бабушка лечила ребенка от лихорадки. Это действо почти не требовало ритуала, поэтому бабушка не стала облачаться в одежду боболиана (высшего священнослужителя) – она была в простом саронге[2] и блузке с длинными рукавами. Сукат водила комбуронго над головой больного ребенка, трясла зубами и костями целых пять минут, пока ребенок потел в своей колыбельке. Бабушка велела духам исцелить ребенка, и духи потребовали за это жертву – курицу или несколько чашек риса.

Все знали, что свои волшебные способности Сукат передаст своей дочери, матери Линды. Но бабушка умерла слишком рано, а мать Линды, как и многие малайзийцы, перешла в католицизм. Когда семья наконец покинула Бату Лиму, мать оставила дома все колдовские принадлежности.

Линда тоже покинула свою малую родину, расставшись с мифологическим прошлым Малайзии. Ей хотелось чего-то большего, хотя она и не знала, как оно выглядит. В восемнадцать лет девушка ушла из дома и переехала в город Сабах (настоящую столицу с двумя тысячами жителей). Там она устроилась на работу в закусочную KFC (такое же заведение, как в Америке, но с более низкой зарплатой). Несколько месяцев пришлось сильно экономить, прежде чем она смогла купить мобильный телефон, свое первое и на тот момент единственное сокровище. Ей очень хотелось попасть в современный мир, жить в сиянии будущего. Наконец Линде удалось устроиться в более престижный ресторан «Маленькая Италия» в Кота-Кинабалу[3]. Зарплата там была такой же, но зато в заведении обедали туристы, а это значило, что девушка могла совершенствовать свой английский.

Почти все туристы там были такие, как Нейт, канадец, только что окончивший колледж и решивший перед выходом на работу попутешествовать по Малайзии.

– Поедем со мной в Сингапур, – предложил он Линде.

Линда с радостью согласилась, и мир вокруг нее раздвинул свои горизонты. Между молодыми людьми случился роман, и Нейт, уезжая домой, обещал вернуться осенью. Линда скорее мечтала, чем на самом деле верила, что Нейт сдержит слово. Когда же он действительно вернулся и позвал Линду жить к себе в Ванкувер, на другой конец мира, девушка испытала настоящий культурный шок. Этот канадский город переживал тогда не лучшие времена и немного разочаровал Линду, которая думала, что все населенные пункты Северной Америки похожи на черно-белые картинки из «Улицы Сезам».

Несколько лет спустя, преодолев много тысяч миль, Линда вернулась в Малайзию. Теперь она была без пяти минут гражданка Канады и привезла матери в подарок ноутбук. Девушка вышла в интернет через ненадежный телефонный коммутатор и открыла маме чудо под названием Google.

– Он покажет тебе все, – сказала Линда. На экране в это время замелькали кадры видеоклипов со знаменитостями. – Сейчас ты увидишь дом, в котором я живу в Канаде.

Несколько нажатий клавиш – и на мониторе появилась карта мира. Линда, увеличив масштаб, показала матери сначала Канаду, потом провинцию Британская Колумбия, Ванкувер, его восточную часть и наконец квартал, в котором они жили с Нейтом.

– Вот, – сказала она, ткнув пальцем в крышу дома. – Здесь я живу. Это мой дом.

Мать сначала не поняла, о чем идет речь, и Линда еще раз все ей объяснила.

– Он может показать тебе все.

– Эта штука может показать мне все? – спросила мать, подавшись вперед. Глаза ее загорелись в ожидании чуда.

– Все. Что ты хочешь увидеть?

Женщина расплакалась.

– Покажи, как живется моей маме на том свете.

Часть I

Труба зовет

Мы-то думали, что открыли пещеру, полную умопомрачительных сокровищ. Мы вышли из пещеры на свет и увидели, что все взятые нами драгоценности фальшивые – они оказались простыми стекляшками, – но все же в темноте они сияли неподражаемым блеском настоящих сокровищ.

Глава 1

Одно убивает другое

Технология не хороша и не плоха, но и нейтральной ее не назовешь.

Пройдет немного времени, и люди не смогут понять, как они раньше жили без интернета. Что означает этот неизбежный факт?

Для миллиардов наших потомков он не будет значить ничего особенного. Онлайновые технологии в целом станут чем-то вроде основополагающего мифа – феноменом, в существовании которого люди едва ли будут отдавать себе отчет. Всемирная сеть станет обыденным и поэтому малозаметным явлением. Предыдущие поколения были очарованы телевидением, и длилось это до тех пор, пока телевизоры не появились в каждом доме и не стали создавать тот приятный ненавязчивый фон, который ранее формировали радиоприемники. А будущие поколения будут настолько погружены в интернет, что вопрос о его цели и смысле отпадет сам собой. Из жизни человечества исчезнет что-то очень существенное – тип мышления, который мы, их предки, считаем само собой разумеющимся. Но едва ли потомки заметят пропажу. И нам не стоит их за это винить.

Однако нам посчастливилось жить в уникальное время: мы успели застать доинтернетовскую эпоху, а теперь активно пользуемся всеми благами вездесущего интернета.

Таков этот необыкновенный «миг между прошлым и будущим». Осознание его уникальности то и дело появляется в нашей жизни. Мы замечаем, что, стоя на автобусной остановке, рассеянно тянемся за телефоном. А наш приятель в середине разговора начинает рыться в кармане, чтобы достать телефон, заглянуть в Google и что-то вспомнить. Мы еще можем спохватиться. Мы говорим себе: «Постой-ка…»

Думаю, что в суматохе изменений, которые мы сейчас переживаем, есть одно серьезное отличие, и именно его будет трудно постичь грядущим поколениям. Это конец уединению – утрата эффекта отсутствия. Мечтательная тишина в нашей жизни заполнена, жгучего одиночества больше не существует.

Но до того как сотрется всякое воспоминание об этой потере, продлится тот короткий миг, когда мы будем помнить, что же было «до». Мы еще можем что-то сделать с теми малыми, почти незаметными мгновениями, когда вспоминаем о нашей любви к уединению. Эти воспоминания неожиданно всплывают среди потока ежедневных дел и словно сигнализируют: «Подожди, а разве не было?..»