Андрей Буровский - Оживший кошмар русской истории. Страшная правда о Московии

Андрей Михайлович Буровский

Оживший кошмар русской истории. Страшная правда о Московии

Книга ПОСВЯЩАЕТСЯ всем москалям, которые родились и прожили жизнь в Московии, но вопреки всему сохранили национальные черты русских людей — самостоятельность, чувство собственного достоинства и силу духа.

Сражающемуся с чудовищами следует позаботиться о том, чтобы самому не превратиться в чудовище. Слишком долго заглядывающему в бездну следует помнить, что и бездна вглядывается в него.

Введение. ЧУДОВИЩЕ НА СЕВЕРО-ВОСТОКЕ

Народ, у которого совершенно не развита общественная жизнь, у которого личность подавляема, обречен на разложение и утрату своей самостоятельности.

В XII–XIII веках на Северо-Востоке Руси рождается чудовище. Назвать его можно по-разному: и традицией политического бесправия, и деспотией, и азиатским путем развития.

Неисчислимые бедствия сулит этот путь; великое множество смертей, человеческих мук, разруху и одичание. Не одна кровававая комета растаяла в небе, едва чудовище повело вокруг своими желтыми драконьими глазами. Вот оно вскинулось, оскалилось полудиким конем из бесплодной монгольской степи. Повеяло во все страны жаром пыточных горнов и пожарищ, пошел от чудища смрад разлагающихся тел, горящего человеческого мяса, крови, неубранных нечистот, перегара скверной местной водки.

Уставя вертикальный зрачок, чудовище рычит: гулко, свирепо, ненавидяще. В его реве слышен гул огня и плач бесчисленных вдов, крик детей, живьем сгорающих в церквах, вой посаженных на кол и запарываемых кнутами, стоны умирающих от ран.

Настанет страшный день — и оно прыгнет.

Несколько веков чудовище отрывало от Руси кусок за куском, жадно жрало и все росло — будто пучилось.

Все громче и страшнее его рык, все большее пространство отравлено идущим от него смрадом.

Чудовище победило, разорвало на части, сожрало Русь, извратило ее по своему образу и подобию. Поэтому чудовище называется теперь Русью, Россией — по имени сожранных. Нравы чудища именуются «исторически сложившимся типом общества», преступления чудища — светлыми подвигами; в рычании и вое чудовища отыскивается необъятный космический смысл. Бросок чудовища на Русь, истребление и пожирание Руси теперь называется не нашествием Орды и не явлением на Руси Чуда-юда поганого, а «собиранием русских земель». Эта книга о том, как же и почему могло родиться и вырасти чудище, подмявшее под себя несколько родственных стран: Русь, Литву и Польшу.

Знать и понимать это полезно любому россиянину: уже для того, чтобы уметь разделить — где тут наша великая и несчастная Родина-Русь, а где — косматый бок чудовища. Где звучит внятная человеческая речь, а где — рев Людоеда. Пусть каждый знает и сможет сознательно решать — быть именно ему частью тела Руси или встать на сторону Чудища Поганого.

Все написанное в книге очень легко можно попросту не услышать. Самый лучший способ давно изобретен русской интеллигенцией. Способ прост — надо сказать громко и легко: «Да чепуху вы порете, батенька!» И улыбнуться, и пойти скушать еще бутербродик с семужкой, запить водочкой, а о неприятных и смущающих тебя делах — больше не думать.

Второй способ состоит в том, чтобы отрицать факты, которые тебе не хочется замечать. Что?! Великое княжество? Бред, не было такого княжества. Ах, все-таки было… Да?! Но тогда никогда оно не объединяло 85 % населения Руси. Не было этого! Ах, было… Ну тогда все равно все было иначе! Литовцы тут всех завоевали…

Недавно я общался с юношей, который все время ссылался на Карла Маркса, но категорически отрицал все тексты К. Маркса, которые его не устраивали. После этого чему же удивляться? Способ активно «работает».

Третий способ состоит в том, чтобы приписать автору какую-нибудь чепуху, а потом с ней «блистательно» бороться. Можно сделать вид, например, что автор сей книги — лютый враг города Москвы. Он московитов не любит?! А вот у меня пять поколений предков в Москве жили!!! И все приличные люди, не то что противный Буровский! Это все провинциалы на Москву тявкают, а теперь еще и вот этот!!!

Недоуменный вопрос: а какое отношение имеет город XIX–XX веков к средневековому типу культуры? Какой смысл смешивать современную геополитику и инфраструктуру с явлениями и другой эпохи, и других областей жизни? Никаких, разумеется. Такие приемчики нужны только для одного: чтобы ни о чем не задумываться и возражать не автору, а собственным выдумкам.

У меня же нижайшая просьба… Я буду искренне благодарен за любую конструктивную критику. За любую. Но именно за конструктивную и честную. Попытку махать ручками, эмоционально ополчаться на факты, приписывать мне то, чего я не говорил (и не думал), будут рассматриваться как попытки оживить царя Ваську и Малюту-Гришку Скуратова. А это очень непривлекательные призраки.

Часть I

«ЗАКОЛДОВАННАЯ» ЗЕМЛЯ СЕВЕРО-ЗАПАДА

Эти нищие селенья,

Эта бедная природа!

Край ты мой долготерпенья,

Край ты русского народа!

Глава 1. В ГЛУХОМ И ДИКОМ ЗАХОЛУСТЬЕ

Мы беспечны, мы ленивы,

Все у нас из рук валится,

И к тому ж мы терпеливы -

Этим нечего хвалиться!

Изучая явление, обязательно следует посмотреть на его происхождение. Откуда оно взялось, какие стадии своего становления прошло, как развивалось. Так мы поступили с Великим княжеством Литовским[1], так же и по тем же правилам рассмотрим и Великое княжество Московское. Чтобы изучить истоки такого явления, как Московия, нам предстоит более внимательно ознакомиться с тем географическим и культурным явлением, которое и породило Московию, — с русским Северо-Востоком.

На Северо-Востоке Руси — в Волго-Окском междуречье, в Поволжье, в глухих заволжских лесах — природа гораздо беднее, чем в княжествах Черной, Белой, Малой — Западной или Юго-Западной Руси. Дольше и злее зима, короче лето. В Закарпатье безморозный период длится порядка 230–240 дней в году. В Московской области — только 170.

Приходится гораздо серьезнее готовиться к зиме. Чтобы жить на Северо-Востоке, необходимы гораздо более основательные дома, больше теплой одежды, хорошая пища. Голодный человек рискует не выдержать морозов, даже если он хорошо одет.

Не случайно же именно здесь примерно в XV веке изобретают так называемую русскую печь. В такой универсальной печи можно готовить неприхотливую вареную еду — щи, пареную репу, кашу. Огромная печь долго отдает тепло, хорошо греет пространство избы. На плоской поверхности наверху печи можно спать. Там, наверху, тепло, даже когда дом остывает и по полу текут ледяные потоки из-под двери. Русская печь оказалась прямо-таки гениальным открытием. Без нее освоить пространства русского Севера, Северо-Востока и Сибири было бы куда труднее.

На Северо-Востоке природа небогата. Урожайность одних и тех же культур в Волго-Окском междуречье и на Киевщине различается в несколько раз. Чтобы получить такое же количество зерна, нужно больше земли. Весной надо будет вывезти больше посевного зерна и на большее расстояние. Раз земли нужно много — необходима рабочая лошадь, волы тут не годятся. Лошадь нужно тоже подкармливать зерном, пока она пашет или возит мешки с зерном на поле, осенью — с поля. Значит, приходится засевать больше земли, ездить на большее расстояние…

Бедная земля быстро истощается. Значит, нужно вести подсечно-огневое или переложное земледелие, все время переходя с места на место. Или надо удобрять землю навозом. Без разведения коров, своего рода «навозного скотоводства», тут не может быть ни двуполья, ни трехполья.

Даже при трехполье маленькие деревушки будет окружать непроходимый лес. На Северо-Востоке Руси леса полностью не сведут никогда, и по самой простой причине — лес необходим как источник природных ресурсов, в том числе и пахотной земли. Уже распаханной может оказаться недостаточно.

Это имеет свои последствия не только для хозяйства, но и для души тех, кто населит такую землю. Естественные ландшафты — лес и степь, река и луга — останутся обычными местообитаниями для человека. Даже при высоком уровне развития цивилизации человек будет хорошо с ними знаком, потому что слишком многое придется брать в лесу. Человек на Северо-Востоке должен научиться много находиться в лесу, на реке и в лугах и должен уметь получать от этого удовольствие. Так англичанин должен полюбить вересковые пустоши, а норвежец — фиорды. В том, что не любишь, трудно жить.