Елена Полюшкина - Моя душа состоялась. Дневник Алены

Елена Викторовна Полюшкина

Моя душа состоялась. Дневник Алены

ОБ АВТОРЕ ЭТОЙ КНИГИ

Дневник Елены Полюшкиной не предназначался для посторонних глаз, тем не менее мы решили его издать, может быть выполняя неосознанное желание самой Алены. Она была прирожденным литератором, поэтом, прозаиком, эссеистом, и ее дневниковые записи – это по-современному спонтанный, готовый к печати текст: писать небрежно она себе не позволяла. Уже поэтому возникло решение придать гласности достаточно интимный дневник, не дать ему погибнуть.

А главное: текст чрезвычайно содержателен, чрезвычайно интересен. Перед нами автопортрет на редкость талантливой девушки из Казани, ищущей в Москве начала 90-х годов свое место. Это и в самом деле «исповедь дочери века», если считать, что новый век в России начался в 1991 или в 1992 году, то есть тогда, когда Алена окончила казанскую школу и поступила в РГГУ на историко-филологический факультет, на театроведческое отделение, только что возникшее, как и сам гуманитарный университет, самый прогрессивный университет в то время. Проучиться ей было суждено всего полтара года. О том, что случилось потом, она пишет сама на последних страницах дневника, пишет сдержанно, с мужеством и трезвостью, никогда ее не оставлявших. Я преподавал на этом отделении, в числе других преподавателей фигурирую – под инициалами – в тексте и могу засвидетельствовать: здесь все правда. Совсем молодая девушка, к тому же настроенная поэтически и влюбленная в Москву, Алена очень многое поняла раньше других, в очень многом разобралась глубже других, многое приняла, со многим не согласилась. Ее интеллектуальная жизнь складывалась достаточно драматично. Ее эмоциональная жизнь – еще более драматично, и это она описывает без прикрас, поражающе трезво.

Дважды я употребил это слово «трезво», употреблю в третий раз, на этот раз не по отношению к дневнику, а по отношению к стихам, которые она писала не переставая. Уже в больнице она успела подержать в руках книжечку своих стихотворений, вышедшую небольшим тиражом под названием «Возможность». Белые, печально непрочные как тающие снежинки, стихи о нереализованных возможностях творчества, о нереализованных возможностях жизни. В одном из стихотворений, написанных в восемнадцать лет, есть совсем уж пророческая строка: «Некстати мой рок». Между тем, сколько помню, это была прелестная, очень живая, очень веселая студентка, увлеченная театром, обожавшая танцы и лишенная тягостных предчувствий. Вот что такое подлинный поэт: стихи его прозорливее его самого, стихи его заранее знают.

Вадим Гаевский

ДНЕВНИК АЛЕНЫ

1988 год

13.08. Меня почему-то всегда волнуют поезда. Чем? Наверное, это невозможно объяснить. На меня накатывает грусть, глубокая грусть, именно глубокая. Такое чувство, как будто сейчас, в эту минуту, надо куда-то бежать, что-то делать, срочно, быстро. Сейчас, сейчас, сейчас… Если я этого сейчас не сделаю, я этого уже никогда не смогу сделать. Не произойдет что-то большое. От меня отрываются кусочки моей души и уносятся вместе с поездом в бесконечность. Я ничего не делаю и безвозвратно что-то теряю. Что-то уходит от меня, уходит… Я ничего не могу сделать! Я не могу двигаться, а что это за свет? Почему во мне все звенит от пустоты и какой-то лихой радости? Я никогда не смогу объяснить.

12.09. В церкви я чувствую, что возвышаюсь душой. Возвышаюсь над мелочностью и суетой дней. Церковь – это прикосновение к тайне. Это слишком грандиозно, чтобы вместиться в слова. Величие веков и тишины… Теперь я, кажется, действительно поняла значение церкви на протяжении стольких поколений. В церкви ощущаешь душевный покой, мысли соединяются с вечным. Не смирение, а глубина чувства. Не фанатичная вера, а верный помощник, не разрешающий потерять веру в себя и в свои силы. Бывают моменты, когда ты остаешься совсем один, наедине со своими горестями. Ты не знаешь, чем заглушить свою боль, советы причиняют еще большее страдание, друзья не в состоянии понять всей глубины. И ты совершенно один. И тут перед твоими глазами – образок божьей матери. И ее всепонимающие глаза. И тебе уже есть с кем разделить свою боль. Ты в церкви. Ты растворяешься во всей ее грандиозной величественности. Ты под ее покровом. И ты не одинок.

Чем-то напоминает религиозные бредни «шизеющего фанатика». Но я решила ничего не зачеркивать и писать так, как думаю, пусть и плохо. Потом интересно перечитывать.

25.09. Смерть – это как забытый сон. Проснулся – и ничего не помнишь, но осознаешь, что что-то было. У меня что-то странное, вязкое, нереальное. Оно уже замолкает, затихает. И когда ты окончательно просыпаешься – ничего. Абсолютно. Пустота. И как ни пытаешься вспомнить – бесполезно, ничего не получается. Но ведь что-то же все-таки было. Было. Оно жило в тебе во время сна. И ты жил в этом нечто. И это – сама жизнь. Это – живое, существующее самостоятельно. И ты живешь в нем, и оно живет в тебе. Оно живет. А пробуждение – это смерть, потому что все будет существовать так же, а этого больше не будет. И ничего не изменится. И ничего уже больше не вернуть. Никогда. Ведь жизнь – это однажды.

28.09. Читаю Лермонтова. Щемяще разливается неизбежность. Загораются звездочки В глубине той загадки… Наверное, она зовется – душой И мириады этих звездочек То вспыхнут, то гаснут надолго А жизнь на них чем-то похожа Такая же – неизвестность.

3.10. Немного рассуждений по поводу конкурса красоты (в частности, который недавно прошел в нашей школе).

Для кого-то я лучше всех, а для кого-то нет. Для меня участвовать в этом конкурсе – унизительно. Сам процесс выбора. Я не хочу, чтобы меня уравнивали, сравнивали с кем-то. Я не хочу занимать какое-то определенное, резко очертанное место. Это не мои правила. У каждого свой вкус и понятие о красоте. Поэтому выбрать самую, самую невозможно. Красота тоже бывает разная, она не подвластна анализу и разложению на части. Это что-то очень личное. И не только внешне. Ну, вот я тебе совсем не нравлюсь, а для другого лучше меня нет. И вы оба правы. Красоту нельзя выбрать, ее надо уметь видеть.

10.10.

Я люблю тех людей, что всегда рядом,Тех, кто может согреть только взглядом.Не нужны мне слова – только вераНа года, на любовь – и без меры.Я же верю в нее и в разлуку,Что звенит у виска в злую скуку.Но терпенье и грех безграничны.Вы не верите? Но… это личное.

5.11. Иногда так трудно разобраться в себе, так трудно жить. Чувствую в себе что-то непонятное, иногда мучительное, иногда тоскливое, иногда бешеное. Хочется куда-то идти, что-то делать, но не знаю, куда и что. Раньше была совсем другой – рисковой, отчаянной. Захотела стать такой и стала. Преодолела комплексы, не захотела дальше быть «марехой» и себя сама изменила. Получилось. Хотя было трудно. А теперь что? Уже неинтересно. Это же все равно было как маска. Как роль. Я играла роль крутой девчонки. Я и сейчас играю на людях. А когда одна, то совсем другая. Но какая я настоящая, понять не могу. И мне от этого тошно. Иногда просто слезы наворачиваются на глаза от непонятности, невнятности и невозможности что-то понять. И меня мучает, что я не могу многого сказать. У меня не хватает слов. Мне хочется уметь писать, уметь говорить так, чтобы людям тоже было интересно. Но главное, чтобы мне самой это нравилось. Тогда возникает такое хорошее состояние, что просто дух захватывает.

12.11. Я удивляюсь, что в стихах можно сказать больше, чем просто словами. Я балдею от стихов.

13.11.

Люди гибнут из-за пустяков Или нет?Я хочу шагнуть в глубь вековГде ответ?Я хочу спросить тех людейДалекоСмысл жизни ведь искатьНелегкоСмысл жизни… Это ведь…Но годаШепчут мне сквозь злой туман:«Никогда!»

20.12. Поздравляю сама себя с пятнадцатилетием. Все меня уже поздравили. Какая-то полукруглая дата. Нет, наверное, лучше сказать треугольная. Какая-то вся неровная, углами – три раза по пять. Круглая – это когда кончается на ноль. У меня уже одна такая была. Я люблю свой день рождения, потому что с него начинаются для меня праздники. Католическое рождество, потом Новый год, каникулы, опять Рождество, потом еще наш Новый год. Мне дарят подарки, я дарю подарки, все всем дарят подарки. Весело!