Алексей Стражевский - От Белого моря до Черного

От Белого моря до Черного

I. СТОЛИЦА ЛЕСНОГО КРАЯ

Это север?

Рассказывают, что один англичанин, приехав как-то по делам в Париж, застал там дождливую погоду. Когда ему спустя несколько лет снова пришлось быть в Париже, опять шел дождь, и англичанин написал в своих путевых заметках: «Франция — ужасная страна, там непрерывно идут дожди».

Нечто подобное могло бы случиться с теми, кто побывал на нашем русском севере летом 1959 года. Такого сухого и теплого лета здесь не бывало чуть ли не с 70-х годов прошлого века. Весной после сева, как по заказу, выпали осадки, а потом установилась ясная и теплая погода, и даже в тех районах, где значительную часть зерновых обычно убирают зеленой массой на силос, в этом году сняли хороший урожай спелого зерна.

В Архангельске, как и во всей приморской полосе, не обошлось, конечно, без дождей, но в общем и здесь выдалось редкостное лето.

Может быть, отчасти поэтому знакомство с севером сразу опрокинуло все наши прежние представления о нем. Где затяжные моросящие дожди, где обложные серые густые облака, где однообразная унылая низменность, представление о которой создает разлив зеленой краски на школьной карте, где хмурая непроходимая дремучая тайга? Ничего этого мы не видим. Окрестности Архангельска смело поспорят и с Подмосковьем и со многими другими воспетыми за красоту местами.

Чего стоит одна Северная Двина! Могучий спокойный поток, издали серый, а вблизи с золотистым отливом, омывает два совершенно непохожих друг на друга берега — правый высокий, холмистый, одетый растительностью, с белыми пятнами известняковых обнажений, левый отлогий, травянистый, широкими террасами уходящий в синюю лесную даль. Впрочем, и левый берег кое-где бугрится высокими кручами, которые обращены к воде песчано-глинистыми обрывами. Река ветвится рукавами, но только с высоты видны острова и протоки, а если стоишь у воды, то какой-нибудь низменный островок представляется берегом, и лишь когда покажется вдруг за лугом движущаяся пароходная труба, соображаешь, что там главное русло — фарватер.

Никакой особой северной суровости не заметно и в облике самого Архангельска. Это город по преимуществу деревянный, только в центральной части преобладают каменные здания, но ведь у нас и в средней полосе немало городов подобного типа. Если сравнить его основное ядро с каким-нибудь среднерусским городом на хорошо известной реке, то обнаружится больше сходства, чем различия. И тем не менее у Архангельска есть яркие особенности. Но связаны они не столько с его географической широтой — всего 200 километров от полярного круга, — сколько с его ролью столицы лесного края, к тому же стоящей у выхода в океан.

Из окна нашего номера в гостинице виден один из самых оживленных перекрестков Архангельска — угол проспекта П. Виноградова (так называется главная улица) и Поморской. Напротив нас «Гастроном», под нами «Универмаг», на Поморской целая вереница магазинов, а немного дальше, вправо по набережной, центральный рынок. День воскресный, и улицы запружены народом. Много приезжих из окрестных деревень. Отличаешь их не по одежде — в воскресенье теперь везде одеваются по-городскому, — а по тому, как побаиваются они автомобилей и трамваев, да еще по той особой суетливости, которая выдает стремление везде успеть. Приехали они в большинстве не на поезде и не на автомашинах, а на теплоходах и катерах: селения расположены преимущественно по Северной Двине, на ее берегах и островах дельты. Речной транспорт служит здесь главным средством пассажирского сообщения, а в последнее время с ним все больше конкурирует воздушный.

Выходим на улицу. Безраздельно господствует северный говор. Окая, с особой, неподражаемой музыкальной интонацией и частичкой «дак» в конце фразы говорят как приезжие, так и горожане.

На центральной площади большой сквер со множеством красивых цветников и густыми деревьями. Напрасно вы искали бы здесь северной экзотики; тут увидите рослые тополи, стройные липы и густой кустарник акации. Так и хочется спросить прохожего: «Скажите, пожалуйста, а где же тут, собственно, север?».

Сверкнула гладь реки. На берегу в небогатом опрятном скверике высится памятник Петру I. Великий реформатор Руси побывал здесь трижды: в 1693, 1694 и 1702 годах. Последний свой кратковременный визит царь посвятил весьма узкой задаче: он лишь поддал жару строителям Ново-Двинской крепости, предназначавшейся для обороны устья Северной Двины от шведов. Но первые два приезда сыграли большую роль как в жизни Петра, так и в судьбе Архангельска. Здесь молодой царь — в 1693 году ему было всего двадцать один год — впервые наяву увидел море и морские корабли, отсюда он совершил свое первое морское плавание, здесь по его указу была заложена первая в России судостроительная верфь, на ней построен и при участии Петра спущен на воду первый морской корабль.

Правда, впоследствии Петр отвернулся от Архангельска: прорубив другое, более широкое окно в Европу, он жестоко ограничил торговлю через архангельский порт, а затем и вовсе запретил ему всякий вывоз. Петр был нетерпелив, он не мог ждать, пока неповоротливое российское купечество осознает преимущества нового порта. А может быть, он предчувствовал, что век его короток и что после него долго еще некому будет толкать с такой силой тяжелый на ходу воз российской экономики, и стремился придать ему как можно большее ускорение… Так или иначе, морская торговля была направлена через Балтику, а северодвинские промыслы захирели, и закрылась даже корабельная верфь, детище Петра.

Вдоль набережной массивная серая балюстрада. Выдержанная в классической пропорции, она с десяти шагов выглядит, как каменная, и лишь когда подойдешь вплотную, выясняется, что она из дерева и окрашена масляной краской. Много гуляющих. Влюбленные пары, опершись на широкие перила, мечтательно глядят на просторы Северной Двины, по которой даже в этот нерабочий день то и дело проплывают большие суда, снуют катера и буксирные суденышки.

Вдоль набережной на несколько сот метров тянется широкий песчаный пляж. В прилив он сужается — это видно по полосе сырого песка и лужицам воды в углублениях. На нем скамейки и грибки, стойки с кронштейнами, где висят спасательные круги и инструкция по спасению утопающих. Такой пляж вы можете увидеть на Москве-реке и на Волге, под всеми широтами, вплоть до Астрахани.

Сегодня погода, как почти всегда в воскресенье, подвела (а где она не подводит!). Северо-западный ветерок прохладен, солнышко, светившее с раннего утра, теперь лишь изредка выглядывает из-за негустых облаков. И все же энтузиасты еще на что-то надеются. В купальных костюмах в одиночку и небольшими группами они сидят или бродят, верные своему намерению провести этот дель по-летнему. На ступеньках деревянной лестницы, ведущей к набережной на пляж, три молоденькие девушки смешливо и суматошно спорят вполголоса: спускаться или вернуться? Загорелый юноша, устроившись на скамейке в позе, достойной резца древнегреческих ваятелей, всем своим видом выражает решимость оставаться на своем посту, даже если пойдет снег. А на соседней скамейке толстячок средних лет уже натягивает поспешно рубашку и брюки…

Есть такой способ ознакомления с городом: сесть где-нибудь в трамвай или автобус и ехать из конца в конец, а затем по другому маршруту… Трамвайные маршруты в Архангельске длинны, и все же для того, чтобы пропутешествовать через весь город, вам придется ехать «на перекладных», то есть пересаживаясь с одного номера на другой. Город вытянулся вдоль правого берега Северной Двины, к большой невыгоде для своего облика: хотя по численности населения Архангельск на 40—50 тысяч превосходит такие города, как Рязань или Курск, вам хочется сравнить его самое большее, например, с Рыбинском, а то и с Кимрами или Кинешмой, ибо, удаляясь от реки, вы даже в центральной части города после набережной и параллельной ей главной улицы через несколько кварталов попадаете на огороды или в заболоченный лесок. Зато пройти город за один день от южной околицы до северных пригородов под силу разве что хорошему скороходу.

Трамвай везет нас на юг. Минуем речной вокзал и вскоре оказываемся на Ленинградском проспекте, одной из длиннейших улиц города, которая выводит на Ленинградский тракт. Чем больше остановок остается позади, тем больше своеобразия. Вот ряд одноэтажных деревянных домов прерывается, и мы видим забор, а за забором высокие штабеля пиленого леса, невероятное множество штабелей, выстроенных ровными кварталами, подобно настоящему городу. Вот снова одноэтажная застройка, а далее кварталы двухэтажных брусчатых домов — жилой фонд какого-нибудь из многочисленных лесозаводов. То там, то здесь мелькают английские надписи «no smoking»: курение — большая опасность для деревянного города со множеством лесоскладов, а иностранные гости появляются всюду вдоль судоходного рукава Двины.