Арсений Замостьянов - Майор Пронин - Родословная героя

Замостьянов Арсений

Майор Пронин - Родословная героя

Арсений Замостьянов

Майор Пронин. Родословная героя

Родословная литературная героя - это жизнь его создателя. Образ майора Пронина давно превратился в русскую песню - как говорится, музыка народная, слова народные, за роялем автор. Майор Пронин настолько прочно вошел в нашу речь как фольклорный образ, что даже странно представить себе, что этот персонаж был рожден писательской фантазией. В анекдотах, сложенных по схеме "встретились русский, англичанин и француз", но посвященных сыщикам, от нашей страны неизменно представительствует майор Пронин - наряду с Шерлоком Холмсом и комиссаром Мегрэ.

1

Лев Овалов - литературный псевдоним Льва Сергеевича Шаповалова. Кстати, в аннотациях ко всем книгам писателя неизменно указывалась его настоящая, дворянская, фамилия, а также имя с отчеством. К тридцатым годам Лев Овалов был, что называется, "известным писателем и литературным деятелем". Образцовая биография молодого коммуниста, участника Гражданской войны, вступившего в партию пятнадцати лет отроду, а до этого создавшего волостную комсомольскую ячейку в селе Успенском на Орловщине... Там писатель сполна повидал и кулаков, и диверсантов, и мнимых и явных шпионов - всех героев будущей советской остросюжетной прозы. В то же время он получил медицинское образование - и врачевал сельчан.

Что можно сказать о культурном контексте комсомольской юности Льва Овалова и его современников? Сразу вспоминается Багрицкий: "А в походной сумке - спички и табак. Тихонов, Сельвинский, Пастернак". Безусловно, оваловское поколение было "поэзиецентрично". Кроме молодых, авангардных авторов, подхвативших "музыку революции", в чести были и Некрасов, и собственно автор музыкального определения социальной бури - Александр Блок. Блок навсегда остался любимым поэтом Льва Овалова. Впоследствии майор Пронин и его верный оруженосец капитан Железное не раз упомянут Блока в своих беседах. В те годы Лев Сергеевич прилежно сочинял стихи, но не спешил с публикациями. На закате нэпа поэт внесет свой вклад в развитие советской детской поэзии, выпустив несколько книжек с задорными антимещанскими стихами для мальчиков и девочек. "Пятеро на одних коньках" - книжка с цветными картинками - стала любимым детским чтением 1927 года.

Были у революционного поколения и свои песни - песни революции и Гражданской войны. Повсюду звучало: "Смело, товарищи, в ногу...", "Вы жертвою пали...", "Вихри враждебные реют над нами...". Зачастую новые, революционные, слова Радина и Кржижановского приспосабливались к известным народным, шансонетным и классическим мотивам. После завершения Гражданской войны и образования СССР стране понадобилась своя, оригинальная массовая культура: песни, книги, кинофильмы, рекламный плакат. Овалов сотрудничал в рапповском журнале "Рост", затем в "Комсомольской правде". Создателей новой массовой культуры выручало революционное искусство, в переосмысленном виде были мобилизованы и традиции прежней России. Вместо безбожно устаревшего дореволюционного кино на экран были призваны горьковские

босяки, не знавшие традиционных кинематографических фраков, манишек и пеньюаров. Появились и герои сатирических приключенческих лент - прохиндеи, увязшие в своих пороках, первым из которых признавалась мещанская любовь к денежным знакам. Новая советская массовая песня объединила традиции городского романса, оперетты, революционной песни и пестрого фольклора многонациональной страны. Братья Покрасс, Блантер, Дунаевский с одинаковым мастерством использовали традиционные русские, украинские, еврейские мотивы, а также новации заокеанского джаза.

В тридцатые годы Овалов был именно тем молодым специалистом, в которых нуждалась тогдашняя новая литература. Лев Сергеевич получил традиционное благословение патриарха - Максима Горького - и вошел в Союз писателей со дня его основания... Влиятельнейшие литературные журналы довоенного времени "На литературном посту" и "Литература и искусство" благосклонно отозвались на дебют прозаика - повесть "Болтовня". Сразу несколько критиков (в их числе молодой Александр Бек) приветствовали нового пролетарского писателя и его героя, рабочего Морозова: "На примере Морозова вы чувствуете, как новое, социалистическое прет из всех щелей, преодолевает, выкидывает вон все старое, мелкособственническое и как оно формирует нового рабочего, нового классового человека". Овалова называли молодым писателем-пролетарием, но в этом определении была доля лукавства. Лев Сергеевич происходил из небогатой, но родовитой семьи. Уже под старость, в девяностые годы, он сообщал интервьюерам, сколько его родни - Шаповаловы, Тверетиновы, Баршевы, Кожевниковы - упомянуто в словаре Ф.А.Брокгауза и И.А.Ефрона. По отцовской линии прямым предком Льва Сергеевича был профессор С.И.Баршев, один из столпов Московского университета времен толстовского классицизма. Профессор Баршев побывал и деканом юридического факультета, и ректором университета. Влиятельный, увенчанный лаврами господин. По материнской линии родственником писателя приходился знаменитый ученый, отец русской невропатологии, профессор А.Я.Кожевников. И все-таки в анкетах Лев Сергеевич писал: "Из рабочих". Дело тут не в диктате эпохи: сын сельской учительницы вполне мог честно написать: "Из служащей интеллигенции" - это не возбранялось. Но писатель вправе конструировать собственную биографию. Вместо Льва Сергеевича Шаповалова - Лев Овалов из рабочих. Это не конформизм, это творческий замысел, маска. Писатель выбрал для себя амплуа и соблюдал правила игры.

Отец писателя - С.В.Шаповалов - погиб на фронте в самом начале Первой мировой, в 1914 году. Один из главных героев пронинского цикла - Виктор Железное - тоже потеряет отца на фронте... В 1917 году семья от московского голода едет в село Успенское Орловской губернии, где юный Лев Шаповалов с максимализмом недавнего гимназиста бросился в революционную круговерть. Революционные аббревиатуры, слова-сокращения точнее всего определяли тогдашнюю реальность: комбеды, продразверстка... Молодой комсомолец, а затем и большевик Шаповалов борется за рабочее дело на селе - а это опаснейший фронт Гражданской войны! Судьба Льва Шаповалова стала предысторией литературной биографии Льва Овалова.

После успеха "Болтовни" Лев Овалов работает интенсивно, не порывая и с журналистикой. Творчество Овалова обращает на себя внимание крупнейших критиков и писателей того времени - Фадеева, Воронского, молодого Твардовского... В свет выходят книги "Ловцы сомнений", "Путь в завтрашний день", "Июль в Ойротии" (все - в 1931 году), роман "Утро начинается в Москве" (в двух книгах - 1934 и 1936), повесть "Здоровье" (1936), сборник рассказов "Лимонное зерно" (1939). Овалов стал обитателем известного писательского дома в Лаврушинском, по соседству с Борисом Пастернаком и Федором Гладковым. Именно Лев Овалов - тогдашний главный редактор "Молодой гвардии" - опубликовал пастернаковский перевод "Гамлета" и, рискнув своим креслом, приказал заплатить поэту за перевод как за оригинальные стихи.

2

В конце тридцатых годов и литераторы, и читатели ощущали потребность в создании отечественного детектива. Лев Овалов стал одним из пионеров жанра и безусловным лидером первого поколения мэтров остросюжетной литературы. В то время Лев Сергеевич служил главным редактором журнала "Вокруг света". Сначала он обратился к знакомым писателям с просьбой написать что-нибудь "про шпионов". Но никто не рискнул прикоснуться к этой новой и скользкой теме. Тогда редактор Овалов рискнул напечатать экспериментальный рассказ писателя Овалова на журнальных страницах. Именно экспериментальный литературный этикет требовал особых пояснений для первого пронинского детектива "Синие мечи". Говорилось, что в этом рассказе мы берем на вооружение заморскую форму шпионского детектива, чтобы она служила нашему потребителю, как служат на наших заводах и фабриках импортные станки. Успех этого коротенького рассказа был так велик, что возникла необходимость проследить литературную генеалогию героя - молодого чекиста Ивана Николаевича Пронина. В первую очередь вспоминались выпуски книжных сериалов десятых годов - про Шерлока Холмса и Ника Картера, про пещеру Лехтвейса и русского сыщика Путилина, про Ната Пинкертона и похождения Ирмы Блаватской... Шерлок там был, конечно, не конандойловский, а рыночно-лубочный. Корней Чуковский называл его "отвратительным двойником" настоящего Холмса с Бейкер-стрит. В этих брошюрах "с продолжениями" хватало великосветских негодяев, загипнотизированных красавиц, немногословных боксеров и коварных отравителей. Герои объяснялись очень выразительно: "Ага, попался, голубчик, - ледяным тоном сказал Пинкертон, надевая на негодяя наручники, - теперь я тебя наконец-то посажу на электрический стул!" Конечно, герой советского детектива не мог походить на этих монстров буржуазного масскульта. Он должен быть не менее успешным, но Овалов стремился добавить к картонным фигурам прежних сыщиков человеческой теплоты и героической большевистской идейности. Совсем не случайно Лев Овалов присвоил своему герою звание майора. Пронин - профессионал, действующий контрразведчик. Генеральские лавры только помешали бы ему в работе. К тому же и так крупные советские руководители (например, Евлахов из "Голубого ангела") видят в майоре Пронина равного. В "Песне чекистов" композитора А.Останина на стихи Б.Пчелинцева, написанной после оваловской пронинианы, говорилось: "Пусть до утра не спят в рабочих кабинетах майоры с генеральской сединой". В послевоенное время Пронину присвоят генеральское звание, но в читательском сознании он навсегда останется "майором Прониным". К тому же Лев Овалов прозорливо произвел своего героя в генерал-майоры!