Андрей Арьев - Родом из немец

Тут можно читать бесплатно Андрей Арьев - Родом из немец. Жанр: Документальные книги / Публицистика, год неизвестен. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте «WorldBooks (МирКниг)» или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Андрей Арьев - Родом из немец

Андрей Арьев - Родом из немец краткое содержание

Прочтите описание перед тем, как прочитать онлайн книгу «Андрей Арьев - Родом из немец» бесплатно полную версию:

Андрей Арьев - Родом из немец читать онлайн бесплатно

Андрей Арьев - Родом из немец - читать книгу онлайн бесплатно, автор Андрей Арьев

Арьев Андрей

Родом из немец

Андрей Арьев

"РОДОМ ИЗ НЕМЕЦ"

(О прозе Георгия Венуса)

"...Мир не может быть лучше, чем он есть на самом деле",- размышляет герой повести Георгия Венуса "Солнце этого лета". Жизнь самого писателя показала, что зато мир этот может быть хуже, чем на самом деле. И что слишком часто в XX веке человеку приходится выбирать не между добром и злом, а из двух зол меньшее. Вместо того чтобы выявить и ощутить красоту нашего "лучшего из миров", ему приходится ломать свою судьбу ради не им самим выкованных теорий и слишком отдаленных целей.

Читая последние, написанные уже в куйбышевской ссылке, вещи Георгия Венуса, трудно отделаться от ощущения, что потому именно они так красочны, так мажорны, потому столько в них солнца, зелени, речных волжских просторов, что всю эту прелесть и трепет естественной жизни писатель видит как бы в последний раз, предчувствуя скорую тьму и небытие. "Кукушка в лесу считала дни - сколько осталось ему до конца работы",- говорится в "Солнце этого лета" о композиторе, сочиняющем музыку в счастливом уединении. На самом деле кукушка считала дни до близкого уже "конца работы" - ареста - самого писателя. "Смотрите,- говорит композитор,- как тянутся к окнам зеленые ветки. Смотрите, как первое золото осени блестит на густом изумруде. Смотрите, как солнце, проплыв сквозь листву, струится в окно, в мою комнату, в душу...Я никогда еще не жил такой полной жизнью..." Радостная полнота жизни владеет героями повести настолько, что ее героиня даже клопов называет "голубчиками"...

В поздних вещах Венуса явно господствует привлекательное ощущение первичности материи, перед лицом которой сознание демонстрирует свою раздражающую и досадную вторичность. Оно служит преимущественно идее самоограничения и самовнушения, отрицая ценность единственного, из чего исходит и на чем зиждется,- ценность человеческой жизни, ее уникальный, а не тиражированный, опыт. "Не то, не то,- думает у Венуса композитор.- Я опять не смог разомкнуть печальной мелодии прошлого".

Идея покорения природы и перековки человека в ней вложена в души героев Венуса наперекор его собственной интуиции о том, что "мир не может быть лучше, чем есть он на самом деле". Пафос искупительной жертвы сегодня ради неосязаемого завтра владел не одним Венусом. Большинство художников той поры соглашались с формулировкой пастернаковского лирического героя, принявшего как должное:

Мы в будущем, твержу я им, как все, кто

Жил в эти дни. А если из калек,

То все равно: телегою проекта

Нас переехал новый человек.

Герои Венуса последних лет в этой надежде идут до самого края: они верят даже в "садоводов" из НКВД. "Дичок перестал быть дичком, садоводы исполнили свое дело",- говорится в рассказе "Возвращение" о вернувшемся с принудительных работ молодом герое. Да и сам этот перековавшийся персонаж в высшей степени характерен для литературы 1930-х годов: "А знаешь, отец,- улыбнулся Гриша,- мы горю сейчас войну объявили". Вот уж, действительно, "блаженны нищие духом"! Особенно в России. Не на них ли и атеистами ставка была сделана? На их негордыню и небрежение разумом.

Между тем чаемого "нового человека" не появилось даже на горизонте. И война была объявлена не горю, а счастью отдельной личности ради счастья тех будетлян, которых никто и никак увидеть не сможет. Жестоким парадоксом литературы тех лет как раз и является то обстоятельство, что, чем большим интеллектом наделялась изображенная в ней личность, тем неизбежнее она склонялась к самобичеванию и изгойству: "И я - урод, и счастье сотен тысяч не ближе мне пустого счастья ста",- исповедовался Борис Пастернак Борису Пильняку. Так даже у поэта с выраженным христианским мироощущением в 1930-е годы "любовь к ближнему" вытесняется вполне ницшеанской этикой "любви к дальнему".

"Новый человек" мыслился существом, произошедшим от предков, разумом одаренных далеко не в высшей степени. "Духовная нищета" для него соблазнительный проект жизнеустройства.

Характерно, что уже нарисованный на плакате "новый человек" в литературе преимущественно олицетворялся в образе крепкой жизнерадостной девушки, комсомолки-физкультурницы, чуждой прежде всего рефлексии. Исключений из правила практически нет. И у Платонова, и у Олеши, и у Эренбурга, и у Ильфа и Петрова картина рисуется схожая. Та же лирическая фабула и у Венуса - и в поздних рассказах, и в "Солнце этого лета". Это и понятно: безотчетное желание найти смысл жизни в самой жизни, а не в утопии, невольно вызывает в воображении образы молодости и женственности. Но принятая и признанная идеология диктует иные мотивировки: симпатичная чистая девушка - это не перл творения, а символ обновляющейся жизни, правой уже потому, что за ней мерцает, если не мерещится, лучезарное будущее.

Самая серьезная ситуация в литературе тех лет возникала тогда, когда, как это было и в случае с Георгием Венусом, герои произведений отказывались от прошлого - и от прошлого в себе - искренне, навсегда и бесповоротно. Композитор из "Солнца этого лета", размышляя об отце, приводит его немудреный житейский девиз: "Слава господу богу, сегодня опять показалось солнышко!" И тут же комментирует: "...и шел работать в контору, куда никогда не заглядывал солнечный луч". В этом вся разница между отцом и сыном - одному достаточно "солнышка", другой сетует, что его несправедливо мало. Трудно не соблазниться максималистскими требованиями детей. Но всегда при этом неясно, сколько "контор" нужно разрушить, чтобы солнце сияло всем - с утра до вечера. Есть опасность при такой программе и вовсе остаться под открытым небом. Да вдобавок воевать с тучами, "покорять природу", вредя ей из новых контор.

Герой Венуса хочет быть с природой, а следовательно, и со своим прошлым, со своими корнями и истоками, в дружбе и согласии. Но это лишь по неизъяснимому чувству. По мысли и вере в идеалы он должен преодолевать и природу, и себя.

Подобных персонажей принято уличать в раздвоенности сознания и бранить за рефлексию. Но что, если только они и напоминали людям: будущее - это не потеря прошлого, а его переосмысление и развитие? И если о композиторе из повести Венуса хозяйка дома, где он живет, размышляет: "Отчего Владимир Антонович, такой живой и веселый, играет только грустные пьески?" - то это размышление помогает ей почувствовать глубину и содержательность человеческой жизни, а не ее разлад. И пускай самого Владимира Антоновича одолевают традиционные сомнения: "Разве такое искусство нужно современности?" именно благодаря художественной рефлексии он создает в финале значительное произведение.

Какие бы беззакония ни творились вокруг, человеку всегда дико предположить, что и его - не знающего за собой никакой вины - могут безжалостно преследовать наравне с другим. Так что трудно сейчас утверждать однозначно, чего больше было в литературной позиции Георгия Венуса в годы куйбышевской ссылки - мужества или святой простоты? Во всяком случае, нужно было иметь исключительное самообладание и незаурядную волю к творчеству, чтобы писать в 1936-1937 годах о современной жизни в тональности более мажорной, чем о жизни прошедшей.

Прошедшее для Венуса - об этом и весь настоящий сборник - это война, революция, изгнание, кроваво-грязный прах канувшей жизни. Серый дождик да желтая пыль - вот основной пейзаж этих вещей, их фон. Таким рисовалось прошлое до конца дней - судя по сохранившимся отрывкам из второй части "Молочных вод", рассказывающих об эвакуации белых частей в Константинополь, об их страданиях на Галлиполийском полуострове.

Видимо, все-таки желание "труда со всеми сообща и заодно с правопорядком" было обосновано у писателя всем опытом его жизни, а не конъюнктурными соображениями. "Шесть с лишним лет,- писал он в книге "Притоки с Запада",ненужный людям и улицам, приниженный блеском богатых огней в окнах кабаре, театров и ресторанов, я, не зная, кому отдать свои силы, смотрел с надеждой на Советский Союз, где каждый, кто хочет работать, найдет свое место, будь он рабочий, инженер или писатель". Можно ли было представить, что еще легче оказалось у нас "найти свое место" в следственном изоляторе? О том, что Георгий Венус обладал чистейшей душой и до последней минуты на свободе полагал такую возможность несовместимой с общим ходом жизни, говорит его сверхнаивный звонок следователю 9 апреля 1938 года, о котором рассказал в предисловии к этой книге его сын Борис Венус.

В произведениях Георгия Венуса, какие бы различные фамилии не носили их главные герои, выявляется и центральный персонаж, судьба которого на разных этапах повторяет судьбу автора и душа которого близка авторской душе. Писатель вообще не стремится к беллетристической выдумке, не плетет паутину от начала до конца продуманной интриги. Время в его повествованиях соответствует реальному историческому времени, и внимание он обращает лишь на композицию составляющих общий сюжет вещи эпизодов. В целом эта композиция проста и сводится к параллелизму сцен, происходящих в одно и то же время в различных местах. Этот прием характерен и для "Зябликов в латах", и для "Стального шлема". Еще проще - почти как дневник - построен роман "Война и люди", первое крупное произведение Венуса.

Перейти на страницу:
Вы автор?
Жалоба
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии / Отзывы
    Ничего не найдено.