Джеймс Олдридж - Опошление свободы

Джеймс Олдридж

Опошление свободы

В октябре прошлого года в Англии был опубликован весьма странный, даже ошеломляющий доклад так называемого Отдела экономики здравоохранения — научно-исследовательской организации, принадлежащей крупным фармацевтическим монополиям. Доклад назывался «Лекарства, которые воздействуют на сознание» и рекомендовал ввести гораздо более свободную и открытую продажу транквилизаторов и воздействующих на психику лечебных средств в качестве замены курения и употребления алкогольных напитков. Наши журналисты-медики утверждают, что это — очередная попытка крупных компаний «продать» нам такие препараты в качестве панацеи от «социальных трудностей» и «неудовлетворенности жизнью». Другими словами, кое-какие крупные фармацевтические компании хотят поставлять свою продукцию на рынок в качестве товара широкого потребления.

Нашу современную жизнь на Западе во многом программируют так называемые «потребительские товары» — товары массового спроса. И все они должны быть нам «проданы», то есть нас нужно убедить, что они нам необходимы. Зубная паста, искусство, консервированная фасоль, религия, мыло, политика, а теперь даже и лекарства. Продать — главная забота капитализма; а что и как продается, зависит не столько от сил, управляющих рынком, сколько от того, кто контролирует данный товар и осуществляет его продажу.

В процессе «продажи» любой товар, каким бы он ни был, неминуемо покрывается густым слоем пошлости. Уровень телевизионной рекламы моющих средств, шоколада или консервированной фасоли, как правило, достаточно высок. Но она не оставляет ни малейшего сомнения в том, что ее приспосабливают к низшему общему духовному знаменателю, к наиболее примитивным, не привыкшим самостоятельно мыслить слоям нашего общества. По воскресеньям телевидение точно так же разделывается с религией. Правда, существуют программы с «серьезными обсуждениями», и все же факт остается фактом: «продавая» нам религию, церковь не брезгует прибегать к «пошлейшим» методам поп-культуры и поп-музыки. Ко всему тому, что в дни моей юности она объявляла ухищрениями дьявола. Другими словами, наши священнослужители пользуются услугами дьявола, чтобы продавать свой товар. Но в нашем ориентированном на куплю-продажу обществе это вполне нормально.

Вред, который такой дух «продажи» уже причинил искусству, литературе, кино и театру, поистине огромен. Лет двадцать пять назад, когда молодые писатели и кинорежиссеры повели энергичную атаку на старую буржуазную мораль, и в частности на сексуальную мораль, в их произведениях присутствовала определенная социальная направленность: личность в нашем лицемерном обществе наконец-то стали «освобождать». Но постепенно буржуазия начала осознавать, что до тех пор, пока «освобождается» личность, ей нечего опасаться. Одинокая личность, пусть даже и «освобожденная», не представляет собой никакой угрозы. Буржуазия боится только личностей, объединившихся в социальную силу, а потому она сама принялась выкликать: «Да здравствует личность!» — и сама присоединилась к требованию личной сексуальной свободы, личной свободы в искусстве, личной свободы самовыражения, личной свободы совести, личной нравственной — или безнравственной — свободы. Короче говоря, буржуазия взяла это движение под свое крылышко, ибо оно ведет к изоляции личности, к ослаблению ее как общественного фактора.

В результате личность получила искомую «свободу» поступать как ей вздумается и в отношениях полов, и в морали, и в политике, и в искусстве. Как и следовало ожидать, такое сосредоточение на «свободе» личности привело к неизбежной и последовательной деградации в отношениях полов, в морали, политике и искусстве.

Такова ситуация сегодня. Несколько лет назад появилась было надежда, что сексуальное безумие как будто приближается к спаду, что увлечение насилием в кино начинает проходить, что литература вот-вот вновь обратится к социальным проблемам. Но этого не произошло. То есть произошло, но не в такой степени, которая могла бы повлиять на общее направление английской культуры. В нашей истории еще не было времени, когда насилие в такой мере господствовало бы в искусстве, в кино, на телевидении. Сексуальная аберрация кино и телевидения достигла того предела, за которым, по мнению многих и многих, всякие пределы вообще кончаются. Один из последних американских фильмов, показанный на кинофестивале в Канне и всячески превозносимый, повествует о тринадцатилетней проститутке. Ее роль исполняла тринадцатилетняя девочка, и настолько хорошо, что о ней уже говорят как о феноменальном явлении.

Нет смысла перечислять эксцессы, до которых доходят наши кино и телевидение. Чуть какая-то «свобода» начинает приносить кинопромышленникам прибыль, как соперничающая кинокомпания тут же переходит за ее границы в расчете погреть руки на сенсации. И в литературе мы находим такую же картину: каждая новая «сенсационная» книжонка бьет предыдущую. Литература этим далеко не исчерпывается — в ней можно назвать немало прекрасных исключений, — но тем не менее так называемая «ходкая» беллетристика свелась к ожесточенной конкуренции в попытках «продать» нам что-то еще более сексуально омерзительное, более пронизанное насилием или более болезненное, чем все предыдущее.

Мы уже свыклись с этой ситуацией. Она — часть нашей «свободы», нашей «независимости». И «продажа» нам подобной литературы составляет часть самой обычной будничной торговли. Но появляется еще один, более зловещий «товар» — теперь уже наряду с сексом и насилием ходким товаром становится сама «свобода», — правда, товаром, не приносящим прямых прибылей, но зато отлично разрекламированным. Нас убеждают, что наши «свободы» — лучшие в мире, точно так же, как наши моющие средства, шоколад, сигареты или туалетная бумага. Нам говорят, что у нас больше личной независимости, чем у кого-либо еще, больше индивидуального права на самовыражение, больше индивидуального права вести себя как нам хочется и даже больше индивидуального права убить себя, если мы того пожелаем.

Такое коммерческое отношение к «свободе» пронизывает нашу жизнь настолько, что мы этого даже не замечаем. Например, когда ангольцы сражались против южноафриканцев и завоевателей из других стран, местные организации и агенты ЦРУ завербовали в Англии около тридцати наемников; некоторые из них, совершившие зверства, попали в плен. Их судил ангольский суд за преступления против ангольского народа. Показания, дававшиеся в суде, не оставляют никаких сомнений, что эти наемники, в большинстве бывшие английские солдаты, выехали из Англии беспрепятственно и без малейших затруднений. Более того, Стивен Седли, лондонский адвокат, который по поручению Международной комиссии присутствовал на процессе в качестве наблюдателя, привез с собой в Англию явные доказательства официального содействия отъезду наемников в Анголу.

Политически английские власти замешаны в этом совершенно несомненно, но для нас тут важнее другое: в нашем свободном обществе эти наемники имели полнейшее право поступать как им заблагорассудится. Даже в сообщениях о процессе пресса и телевидение выражали озабоченность судьбой этих ландскнехтов, а не тем, что они делали в Анголе. Общий тон нашей прессы показывает, что, по ее убеждению, они имели полное личное право делать то, что делали, а ангольцы не имеют права их судить. Заключение, вполне логичное для нашего запутавшегося общества — создателя мифической «личной свободы», которая практически отрицает идею какой бы то ни было социальной ответственности и общественной дисциплины.

Взять хотя бы недавний наградной список, который сэр Гарольд Вильсон подал королеве, выходя в отставку. По обычаю, английский премьер-министр, уходя в отставку, представляет к самым высоким наградам тех, кто оказал наибольшие услуги стоящей у власти политической партии. А потому мы ожидали увидеть длинный список столпов лейбористской партии, награждаемых титулами рыцаря или пэра. Однако 90 процентов из тех, кого сэр Гарольд Вильсон счел достойными столь великой чести, были законченные индивидуалисты, азартные игроки на бирже. Даже «Таймс» назвала их полной противоположностью тому, что подразумевается под «социализмом», капиталистами, «острящими зубы и когти», тиграми и дикими собаками. Они — характерный продукт нашего высоко индивидуализированного общества, идеальные индивидуалисты, высшее воплощение нашей личной «свободы».

Такова еще одна закономерная и логичная для нашего общества ситуация. Мы можем говорить, что хотим, и делать почти все, что хотим, — как отдельные личности. Но стоит нам попытаться использовать нашу свободу организованным путем, применить ее в серьезных целях — и суть вопроса о нашей свободе сразу меняется.

Недавно случилось так, что «Тайм телевижн» заказала серию телефильмов, демонстрирующих, каким образом средства массовой информации, включая газеты и телевидение, воздействуют на нашу жизнь. По мнению Питера Леннона, телевизионного критика «Санди таймс», задача этой программы заключалась в том, чтобы «помочь детям разобраться в методах промывания мозгов, к которым прибегает реклама, продемонстрировать им неизбежную предвзятость всех материалов, подготовленных в системе средств массовой информации. Один из фильмов объяснил детям — и совершенно справедливо, — что непредубежденных сообщений быть не может, что даже те, кто выбирает «нейтральную» позицию, тем самым уже выражают определенную склонность или идиосинкразию». Другими словами, методы нашей «объективной» и «свободной» прессы были разоблачены как средство заставить нас думать то, что им нужно.