Людмила Шапошникова - Дороги джунглей Страница 23

Ночью Кадан долго не мог уснуть. Он смотрел, как тогда, в своем уру, на черное звездное небо, но мысли порванной нитью проносились в голове, и связать их воедино он не мог. Вдруг он уловил в темноте какое-то движение. Кадан насторожился. В чужом уру можно ожидать всего.

— Кадан! — позвали его. Он узнал голос Лакшми.

Она первый раз назвала его по имени. В ту ночь он узнал о страшной, полной унижений жизни Лакшми в доме рябого. В ту ночь она сказала, что любит Кадана и будет его женой. И он теперь стал часто думать о ночи полнолуния, которая ждет его и Лакшми в уру Розового дерева. Но до ночи полнолуния был долгий и трудный путь. Выяснилось, что по законам четырехрукого бога женщина дается мужчине навечно. Для него все равно, какой муж у женщины и любит ли она его. Кадан не мог понять, почему бог Лакшми вмешивается в такие дела. Великий бог мудугаров предоставил это решать самим людям. И теперь снова, когда Кадан смотрел на четырехрукого, он видел холодную и жестокую усмешку, змеящуюся по бронзовому лицу. В этом уру был странный обычай. Если четырехрукий бог сказал «нет», люди тоже говорят «нет».

Для Лакшми и Кадана наступили тяжелые дни. Рябой не хотел ей давать развода. В поселке говорили, что Раман сделал неправильно, приведя с собой чужака. Он сманивает женщин. На плантации рабочие стали сторониться его и ревниво наблюдали, когда Кадан зачем-либо подходил к работающим женщинам. Раман, человек добрый, но слабый, однажды сказал ему:

— Кадан, или откажись от Лакшми, или уходи отсюда.

— Я сделаю так: не откажусь от Лакшми и уйду отсюда. Но у меня еще нет денег на дорогу.

— Я не знаю, чем тебе помочь. Но лучше уходи. — Раман отвел глаза в сторону.

В тот же вечер, когда муж Лакшми ушел в лавочку пить араку, Кадан рассказал ей об этом разговоре.

— У меня есть немного денег. Нам хватит доехать до Аттаппади. И я не хочу ждать, когда Шива станет милостив к нам. От такой жизни я умру.

— Великий бог мудугаров не запрещает женщине уходить от мужа, если она его не любит, — сказал Кадан.

— Если так, мы поедем туда, где правит Великий бог. Но открыто уехать им не удалось. За каждым шагом Лакшми и Кадана следил весь поселок. Это была настороженная и враждебная слежка.

Наступил сезон дождей. И однажды, глухой и дождливой ночью, когда в хижинах все спали, Лакшми и Кадан, как два вора, выскользнули из поселка. Они промокли до нитки, но добрались до вокзала и сумели сесть на поезд. Больше Кадан не видел этого уру. Уже в полутемном и тесном вагоне третьего класса Лакшми вдруг заплакала. Ее пугал длинный трудный путь, она не знала, что ждет ее впереди. Ей стало страшно. Кадан сидел перед ней притихший и подавленный. До долины Аттаппади они добирались целую неделю. На этот раз почти без приключений. Потом долго шли до уру Розового дерева. Лакшми не умела хорошо ходить и боялась джунглей. Но они дошли. Весь уру встречал их. Никто не удивился, что Кадан привел с собой жену. Ее приняли как равную. Женщины и мужчины уру просидели около Лакшми всю ночь и слушали ее рассказы о большом уру. На Кадана не обращали внимания. Но он не обижался. Лакшми была женщиной, ей должны быть оказаны почет и уважение. Лакшми сначала не верила, что в племени так могут чтить женщину, даже чужую. Она ожидала подвоха и ловушки. Но ничего не случилось. Следующие дни были такими же, как и первый. А однажды, когда мупан уру пришел к Лакшми серьезно посоветоваться, она ведь была грамотной, Лакшми поняла — все то страшное, что было в ее жизни, навсегда осталось где-то позади, за горами. И она сказала Кадану:

— Мы с тобой как Сита и Рама.

— Кто? — не понял Кадан.

— Были такие Сита и Рама. Они ушли в лес и были счастливы. Так и мы с тобой счастливы в этих джунглях.

— Конечно, — серьезно согласился Кадан, — мы тоже счастливы.

А потом была церемония в ночь полнолуния. Лакшми говорит, что ничего прекрасней в ее жизни не было.

Поначалу многие обычаи племени были непонятны Лакшми. Некоторые из них ей казались смешными. Она долго не могла примириться с тем, что муж предоставляет ей полную свободу и не ревнует ее. Лакшми казалось, что Кадан ее разлюбил. Но потом она поняла своеобразную логику такого отношения. Поняла и оценила.

Я познакомилась с Лакшми в один из тихих вечеров в уру Розового дерева. О том, что Лакшми «чужая», мне никто никогда не говорил. Потому что мудугары считают ее своей. Лакшми пригласила меня в свою хижину. Во всем облике Лакшми было что-то неуловимое, отличавшее ее от остальных женщин племени. Я сказала ей об этом.

— Аё, — засмеялась Лакшми, — я же из Бангалура.

И тут она рассказала мне историю своей жизни. Своей и Кадана.

— Богаче я не стала, — закончила она свой рассказ. — Люди этого племени живут так же, как и рабочие плантаций. Иногда даже хуже. Но разве в этом дело? Здесь больше человеческого счастья. Все помогают друг другу. Никто не наживается на беде других.

— Лакшми, — спросила я ее, — а что тебе больше всего здесь нравится?

Она задумалась. Ее улыбчивые глаза стали серьезными и даже немного грустными. Видимо, она о чем-то вспомнила.

— Амма, ты, конечно, была там, за горами, — через несколько минут сказала Лакшми. — И женщин там видела.

— Видела, — подтвердила я.

— Женщину там не считают человеком, — продолжала Лакшми. — Когда родится девочка, это — несчастье. У женщины всегда есть хозяин. Сначала отец или брат, а потом муж. И надо слушаться мужа, во всем повиноваться ему. А здесь все равны — и женщины и мужчины. И женщина здесь — человек, как и все остальные. Я пришла оттуда и первое время все пряталась за спину Кадана. Надо мной даже стали смеяться. Я не верила, что женщина может сама постоять за себя, что она может сказать что-то умное и полезное. Теперь я знаю, что это так. Женщина может быть человеком. Это мне нравится больше всего.

Из уру Розового дерева видны горы. Из-за них каждое утро поднимается солнце. За горами чужой и непонятный мир. Мир насмешливого четырехрукого бога, полицейских, железных машин. Мир, где нужны деньги, где обманывают и бьют матерей. Кадан больше не хочет ехать в большой уру на плоской долине. Он знает, что солнце отдыхает не там. Но иногда Кадан думает о том, что где-то должно быть место для отдыхающего солнца. И мир отдыхающего солнца, созданный в его воображении, совсем не похож на тот, который он видел в плоской долине.

СОВЕТ В УРУ РОЗОВОГО ДЕРЕВА

— Вы забыли заветы предков, поэтому мужчины этого уру так снисходительны. Если Пачи нарушил закон племени и покинул ночью винебандарикуре, он совершил тяжкий проступок. Разве это вам не ясно?

Женщина вытянула вперед сухую темную руку и резко разрубила ею воздух. Сидевшие на циновках в просторной бамбуковой хижине люди не отрываясь, смотрели на говорившую.

— Разве не ясно! — повторила опять женщина.

— Она права! — раздались возгласы.

— Женщины мудугаров всегда правы, — сказал высокий мужчина, прислонившийся к низкому проему входа. Густые вьющиеся волосы падали ему на лицо, узкая набедренная повязка резко выделялась на почти черной коже его мускулистого тела. Эти слова никого не удивили и не насмешили. Жрец, откинув пряди волос, глухо произнес:

— Пусть будет так, как хотят женщины. Мупати говорила от их имени. Пачи будет наказан.

Присутствовавшие зашумели и стали подниматься с циновок. Совет уру Розового дерева кончился.

Традиции и обычаи, связанные с материнским родом, можно встретить у мудугаров на каждом шагу. К этой категории, вероятно, можно отнести и винебандарикуре, или мужские дома. В этих домах обычно живет неженатая мужская молодежь. Членами винебандарикуре мальчики становятся с двенадцати лет. Они обязаны ночевать в мужском доме и никуда в это время не отлучаться. Мупати из уру Розового дерева объяснила мне, что по традиции племени юноша до женитьбы должен сохранять свою чистоту. А вот Пачи нарушил закон, сбежал ночью из винебандарикуре на свидание с возлюбленной. Мупати горестно качает головой. И вот наказание, очень тяжелое — штраф в десять рупий. Теперь, уже зная некоторые стороны жизни племени, я подозревала, что таких денег нет у всех мудугаров, вместе взятых.

— Откуда же Пачи возьмет десять рупий, мупати? — спросила я.

Брови мупати чуть удивленно приподнялись.

— Как откуда? Мы соберем эти деньги. Всем жалко Пачи. Он ведь теперь опозорен.

— А девушка?

— Охо, — выдохнула мупати, — что ей сделается? Уже с утра к ней два жениха приходили из соседних уру. Она теперь самая желанная невеста. Бедный Пачи… — и опять горестно покачала головой.

Винебандарикуре есть почти в каждом уру. Юноши ночуют там. Это своеобразный мужской мир, куда женщин не допускают. Даже совет уру редко вмешивается в дела мужского дома. Только серьезное нарушение, какое, например, случилось в уру Розового дерева, требует обсуждения на совете. Остальное решается на совете самого винебандарикуре. Администрация этих домов автономна. Обычно вождем винебандарикуре избирается старший юноша. Он следит за дисциплиной в доме и обычно отвечает за соблюдение норм нравственного поведения. Здесь юношам передаются традиционные знания племени, их знакомят с легендами и преданиями мудугаров, с историей предков, обучают песням и танцам. Они постигают все то, что нужно знать мужчине. Утром юноши сами готовят себе завтрак. Днем они могут есть дома и помогать семье в ее повседневных заботах. Во время сельскохозяйственного сезона им разрешается ночевать на дальних полях, особенно тогда, когда поля нуждаются в охране. Молодые мудугары очень привязаны к своим мужским клубам, поэтому их можно найти там не только ночью, но иногда даже днем.