Александр Ралот - Вся власть Левиафану

Вся власть Левиафану

Александр Ралот

© Александр Ралот, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

От автора

Я мельник, и с этим уже ничего не поделаешь. Всю жизнь я занимаюсь тем, что перемалываю зерно в муку. Ну, а на всех наших мельницах, как и полагается, водятся, сами знаете, кто. Правильно – черти, лешие и прочая всякая нечисть. Куда ж без нее? Кто-то же должен тяжеленные жернова крутить? Правда, в книжках пишут, что этим занимается вода и ветер. Ну, а их кто на мельничные колеса гонит? В общем, дорогой мой читатель, тебе и так все понятно.

Как у всякого человека, немало повидавшего на своем веку, есть и у меня хобби. Нет, я не коллекционирую марки или монеты, и не строю макеты знаменитых кораблей. Я обожаю историю, любую – и Древний Рим с древней Грецией, и Рюриковичей, ну и, само собой, всю трехсотлетнюю династию Романовых.

Вот, сижу я как-то теплым летним вечерком у себя на мельнице. Любуюсь через открытое окошко дивным закатом, мечтаю о новом помоле, что бы, значит, мука получилась еще лучше, а, следовательно, хлеб из нее вышел еще вкуснее и душистее. Вдруг слышу вопль нечеловеческий, аж в ушах зазвенело. Отбросил я быстренько мечты свои красивые и бегом к жерновам.

И точно, застрял этот самый, ну, знаете кто – с рогами и копытами, меж жерновов. Еще минута – другая и предстанет он перед своим создателем в самом, что ни на есть раздавленном виде.

Сжалился, вытащил я его оттуда. Избавил, выходит, от смерти лютой, не человеческой. Хоть тварь не нашего рода-племени, а все же живое существо. Тем более, издревле рядом с нами, с людьми обитает.

Сидит он, значит, весь помятый, пятачком шмыгает. В себя приходит. Отдышался и говорит:

– Не буду я тебя за свое спасение благодарить. Не принято у нас, понимаешь, людям благодарности раздавать. Не по-нашему это. Ты уж не обессудь. Я вот погляжу, ты историю дюже любишь? Ну, так я тебе одну историю поведаю – про марку хитрую, заговоренную. Узнаешь, как оно было на самом деле.

Всю ночь нечестивый мне про марочные дела рассказывал, а я тайком всё на диктофон записал. А затем на бумагу и перенес.

Вот так эта книжка на свет и появилась. Ежели я там чего от себя присочинил, так ты, читатель, не обессудь. Я же мельник, мне можно…

Вся власть Левиафану!

Глава 1

По промозглому осеннему Невскому проспекту столичного града, ехала казенная пролетка. Служивый кучер нахлестывал чахлую кобыленку, но это помогало мало, сидящий сзади господин опаздывал на важную встречу и уже жалел, что поехал на пролётке почтового ведомства, а не взял лихача.

Арсений Николаевич Ягодин, начальник отдела Санкт-Петербургской почты, вдруг неожиданно был зван к самому министру двора и уделов генерал-фельдмаршалу Адельбергу. Чем вызвано такое приглашение, Арсений Николаевич не знал и сейчас, кутаясь в пальто на ватине с меховым воротником, перебирал в уме все свои возможные прегрешения и промахи по службе. Дело свое он любил, был человеком педантичным и аккуратным. За свой век самостоятельно, без протекции, дослужился от простого столоначальника до начальника отдела. Среди сослуживцев пользовался заслуженным уважением. Была у него одна страсть – любил живопись, общался со столичной богемой. Но разве это повод для столь срочного вызова к министру?

Наконец, тощая кобыла доставила их к нужному подъезду.

Арсений Николаевич почти бегом поднялся на второй этаж.

– Проходите, пожалуйста, – приветствовал его, вставая со своего места, секретарь. – Владимир Федорович уже изволили интересоваться, не прибыли ли?

Дверь за Ягодиным бесшумно закрылась.

– Арсений Николаевич, – произнёс министр, не вставая со своего массивного кресла. – Признайтесь, удивлены моим приглашением?

– Да уж, – как-то не решительно ответил Ягодин.

– Да вы, голубчик, не стесняйтесь, присаживайтесь. А позвал я вас вот для чего. Изучил я намедни ваш послужной список. Похвально, служите усердно. Надо бы вас к ордену представлять за выслугу и достойное рвение. Однако, чин у вас маловат, годы идут, семьёй, я так понимаю, вы не обзавелись. Я всё правильно излагаю?

Ягодин съёжился и кивнул головой.

– Посему, не будем терять время, – продолжил министр. – Предлагаю вам отправиться на Кавказ. Нет, не в ссылку, Боже упаси! С повышением, батенька, с повышением. Здесь в наших слякотных местах чинов ох, как долгонько дожидаться приходится. А я предлагаю вам пост главного почтмейстера славного города Т. Это, я так понимаю, чина на два, а то и на три более вашего нынешнего. Дело вы свое знаете, а там город растущий; опять же, море рядом, всякие иностранные почтовые отправления. Кому, как не вам это дело там поднимать? Опять же, солнце, море, фрукты, да и местный женский контингент, – министр погладил свои седые усы. – Ох, как привлекателен. Глядишь, женитесь и еще и наследниками обзавестись успеете до пенсиона.

Глава 2

Прошло полгода. Ягодин полностью обжился на новом месте. Работы действительно было много, количество писем и посылок возрастало с каждым днем, доставкой всего этого занимались разного рода рассыльные, многие из которых грамоте не обученные. Деньги за полученные почтовые доставки поступали плохо. Рассыльные, как могли, хитрили, а у многих получателей и вовсе денег не хватало – отдавали письма за так или за «спасибо».

Арсений Николаевич, внимательно изучая иностранное почтовое дело, знал, что в заморской Англии уже давно знаком почтовой оплаты служит специальная марка, и покупает её отправитель. Без этого его корреспонденция к пересылке не принимается, а получатель письма сам не несет каких-либо денежных трат.

Набрался смелости, да и отписал Адельбергу свою идею-предложение: провести в городе Т эксперимент по внедрению почтовой марки, а в случае удачи – распространить сей почин на всю Русь Великую.

Идея генерал-фельдмаршалу понравилась, пополнить почтовую казну таким способом ему показалось весьма заманчивым и в город Т был незамедлительно отправлен соответствующий циркуляр.

Дело оставалось за малым – в кратчайший срок изготовить эти самые знаки почтовой оплаты, то бишь – марки. Не мудрствуя лукаво, почтмейстер выписал из Петербурга своего давнишнего знакомого – художника Андрея Морова или Андре Моро, как он сам представлялся при знакомстве, намекая на наличие в его крови некоторой французской примеси.

Заказ на изготовление эскиза марки был выдан незамедлительно, дом для художника был снят в самом центре города, внушительный аванс выплачен. Ягодин не любил откладывать дела в долгий ящик, тем более, что идея захватила его полностью. Неделя ушла на согласование изображения. Почтмейстеру хотелось, что бы на первой марке красовались герб Российской Империи или профиль государя императора, как на старинных римских монетах. На том и порешили.

Глава 3

Художник давно был одержим работой. Он любил рисовать портреты, недурственно изображал пейзажи, обожал писать натюрморты, но кроме этого он так же был одержим и женским полом. Ну, что тут скажешь – французская кровь, она и на Кавказе себя проявит. Так что в кратчайший срок Андре Моро изготовил несколько эскизов, которые были столь же быстро забракованы, а так же успел соблазнить нескольких местных девушек не искушенных в особенностях столичного политеса. Но вот с одной из представительниц прекрасной половины у Моро вышла осечка.

Софико Асатиани была выходцем из очень древнего, но обедневшего грузинского рода, красоты неописуемой, поведения соответствующего. Одним написанием портрета, как в подобных случаях происходило до этого, дело не закончилось. Девушка требовала серьезных отношений. От такой девичьей напористости художник был в полном восторге. Рerdre atête, как говорят французы – просто потерял голову.

Софико и Моро стали желанными гостями в холостяцком доме Арсения Николаевича. Пока мужчины обсуждали особенности важного заказа, девушка готовила им великолепные кавказские закуски, а вино самых лучших местных сортов у почтмейстера имелось в достатке – с момента переезда в теплые края не переводилось.

Глава 4

За такими занятиями прошла короткая южная весна. Наступило знойное лето, двери всех домов города Т почти всегда стали открыты. Местный люд знал друг-друга, ходили в гости запросто без приглашения, лихих людей почти не было, полиция своё дело знала, да и больших ценностей горожане не далекие года еще не нажили.

У Софико и Андрея дело двигалось к свадьбе. Молодые люди подолгу гуляли в окрестностях города. Моро много рисовал, пейзажи Северного Кавказа были дивными, рисунки охотно раскупали заезжие купцы и негоцианты, что давало Андре неплохой дополнительный доход, который он охотно тратил на различные подарки для своей возлюбленной. Родители девушки весьма благосклонно относились к будущему зятю; будущее двух влюбленных выглядело безмятежным.