Мы, Мигель Мартинес. Испания - Влад Тарханов

Мы, Мигель Мартинес. Испания

Вступление

Мы, Мигель Мартинес. Испания

Вступление

Москва. Дом на Набережной

7 декабря 1934 года

Надо бы бросить курить. Надо. Но никак не могу побороть в себе эту пагубную привычку. Дым сигарет успокаивает. Правда, не меня. Сказать, что я нервничаю — это не сказать ничего. После моего возвращения из Германии сложилось впечатление, что я попал в опалу. Нет, после приезда со мной встречался Киров, потом две недели я пребывал в руках двух братьев-гипнотизеров, которые выкручивали мне мозг, чтобы я записал всё, что касалось моей деятельности во время гражданской войны в неметчине. Я исписал кучу бумаги, составляя отчеты и объясняя каждый свой шаг и принятое решение. Причём писал с такими подробностями, о которых и сам не подозревал, видимо, товарищи майоры (а обоих моих гипнотиков произвели в майоры НКВД, ничего себе у них карьерный рост!) хорошо со мной поработали. А я как раз из разряда гипнабельных товарищей, правда, мне блокировку эти ребята поставили от спецов из конкурирующих организаций, но это была ИХ защита, так что покопаться в моих мозгах для них проблемой не было. А потом наступила тишина, я как будто стал никому не нужен. Мне оставили работу в качестве корреспондентом «Правды», но только-то и всего. Деньги? Ну, я раньше очень неплохо зарабатывал и хранил деньги в сберегательной кассе. Так что какой-то запас у меня был. На сигареты и водку хватало. И на молодую жену тоже. Из крупных трат только новая большая кровать. И только потому, что из-за темперамента Лины со старой полуторной мы благополучно регулярно сваливались. Надоело до чертиков! У нас случился первый семейный скандал: госпожа Мартинес (она же Кольцова) не хотела уходить из Коминтерна. Я же знал, что эту структуру Сталин рано или поздно распустит, и очень многим бывшим коминтерновцам не поздоровиться. Впрочем, среди них реально было слишком много троцкистов — не по партийной принадлежности, а по убеждениям и стилю работы: даешь мировую революция прямо сейчас и точка! Да, позвольте пару слов без протокола о себе. Я «попаданец». По дороге в Питер влетел в какую-то хрень фиолетовую, оказался тут, в теле известного писателя и журналиста Михаила Кольцова. Так Михаил Пятницын стал Михаилом Кольцовым[1]. Какое-то время мы с ним соседствовали в сознании, но после гибели Марии Остен, Миша стал проявляться всё реже и реже, а с появлением Лины исчез совершенно. А я был ему благодарен за помощь, ибо он меня часто выручал.

Я, конечно, успел тут много чего натворить: и Троцкого сумел ликвидировать еще в Турции, пока он не успел создать свой Четвёртый Интернационал и расколоть коммунистическое движение, а его архив оказался в руках сотрудников товарища Сталина. Удалось вовремя принять меры для предотвращения голода 1933–1934 годов, у руля НКВД стал Киров, был предотвращен заговор Тухачевского-Енукидзе, сорвана попытка опорочить значительную часть красных командиров (в первую очередь высокопрофессиональные кадры еще царской армии). Потом мне удалось убрать самого Гитлера, причем руками его же соратников. На не состоявшегося фюрера всплыл такой компромат, что его гибель стала неизбежной. Приход нацистов к власти не получился, но в Германии вспыхнула гражданская война, в которой я сыграл свою роль. Пусть и не решающую, но всё-таки. В результате Веймарская республика распалась на ГДР и Четвёртый Рейх под началом Пауля фон Гинденбурга, провозгласившего себя императором. Польша была разгромлена и скукожилась до узкой полоски нескольких провинций (часть земель отошли ГДР, часть — нам, почти по линию Керзона, вот только Львов туда не попал)[2]. Прибалты дружными рядами проголосовали за включение в СССР в виде автономных областей Российской Федерации. Японию выбили из Маньчжурии, последняя стала дружественной нам страной, а агрессию самураев перенаправили на Южный Китай — кормовую базу Гоминьдана. Во Франции к власти пришло правительство социалистов во главе с Бланком, которые почти сразу и почти во всём легли под империалистов своей страны. Хотя к власти пробились в тесном союзе с коммунистами. Эти социал-предатели решили ограничиться только внутренними послаблениями для рабочего класса, во внешней политике оставаясь под влиянием старшего британского брата.

И вот я сейчас оказался на обочине истории. Никому не был нужен. Я еще числился кем-то по ведомству Артузова, но оттуда ни слуху, ни духу, Артур вообще не появлялся на горизонте. Даже не позвонил ни разу. Брат Боря, который обладал фантастической способностью собирать сплетни и слухи сообщил мне, конечно же по огромному секрету, что САМ не доволен итогом гражданской войны в Германии и, соответственно, моей деятельностью там. По его мнению, было сделано недостаточно для того, чтобы вся немецкая нация стала под знамена социализма.

Папироса сгорела до тла. Блин! Задумался, чуть не попалился. Отбросил окурок вместе с тяжелыми думами в урну из консервной банки и пошёл досыпать, а то шесть утра, и ни в одном глазу, что-то сегодня мне не спиться…

[1] См. книгу «Мы, Мигель Мартинес».

[2] Про это можно узнать из книг серии «Мы, Мигель Мартинес» 1–4.

Глава первая

Вызов в Кремль

Глава первая

Вызов в Кремль

Москва. Кремль. Кабинет Сталина

7 декабря 1934 года

Сегодняшний день начался с приезда Кирова, он принёс данные по делу Зиновия Марковича Ушакова-Ушимирского. Это был один из немногих преданных сотрудников еще Ягоды, который больше работал по Украине и относительно недавно переведенный в центральный аппарат теперь уже НКВД. Его карьера в ВЧК-ГПУ протекала неспешно, но он уверенно лез вверх несмотря на то, что не имел серьезного образования, заменяя его упорством в работе и умением добиться поставленной цели любыми средствами. Этот тип происходил из небольшого местечка под Киевом, основную массу населения которого составляли евреи. Он не учился в хедере, был помощником отца-плотника и этой профессией овладел весьма неплохо. В период Империалистической попал в число дезертиров, во время революции вступил в красную гвардию, воевал с петлюровцами и всякой нечистью на Украине. Особой храбростью не отличался, но и труса не праздновал. После Гражданской пошел по линии ВЧК, опять-таки,