Повелитель душ 2 (СИ) - Владимир Владимирович Кретов Страница 14

Я смотрел на плавный поток нитей, что проходил сквозь пространство и осознавал одну вещь — он прямой.

Я неизвестно сколько бесконечностей провёл в нём, и он всегда был таким — никаких завихрений, никаких поворотов, всё строго по прямой. Прямо аксиома про две параллельные прямые, что никогда не пересекаются… так вот, пути нитей тоже не пересекаются, они все летят по прямой, и делают это достаточно неспешно.

А что это значит?

Это значит, что если я полечу вслед за потоком нитей, никуда не сворачивая, то потом могу просто развернуться на сто восемьдесят градусов и вернуться обратно в ту же точку, откуда стартовал.

В теории.

Да, в теории крайне похожей на правду, но всё же в теории.

И есть ещё один подводный камень — стоит мне свернуть чуть вправо-влево, и всё — могу отклониться и уже не вернуться в этот мир.

Для меня это, по большому счёту, не что-то критичное. Я уже пару бесконечностей летел в потоке нитей, смогу полетать ещё столько же в поисках нового мира. Вот только я уже успел прикипеть к этому — у меня новый род, я только-только начинаю разбираться в местной магии, а ещё есть одна особа, которая мне крайне интересна. Рискну ли я всем этим, чтобы спасти отца?

Хмм… А, пожалуй что и да…

Если я не смогу спасти отца, то я стану новым главой рода. И вот это — полная жесть! На данном этапе к такому повороту событий я просто не готов. Я в делах рода не то, что не разбираюсь, я даже краешком глаза ещё не успел глянуть, чем род, вообще, занимается!

Вздохнул.

Отца надо спасать. И если я буду аккуратен, то и шанс на то, что я собьюсь с пути и заблужусь в ветре из нитей минимален.

Скосил взгляд на Семёна. Наш родовой лекарь смотрел на меня с такой адской смесью отчаянья и надежды во взгляде, что я не удержался:

— Тащи отца из морга сюда, заодно, подлатайте его тушку. Я через час — два вернусь с ним. Да, и уборщика пока не отпускай, вернусь — снова в него вселюсь.

С момента смерти отца прошёл примерно час. Если я полечу в три раза быстрее потока, то нагоню душу отца минут за двадцать пять. Столько же обратно. Итого: пятьдесят минут. Пусть будет, час. Ну, и ещё один час сверху — чисто на всякий случай.

Глаза Семёна после моих слов расширились:

— Вы… сможете…

Я его перебил:

— Смогу-смогу, всё под контролем. Скоро буду с отцом, не сомневайся!

А про себя добавил, что за него, за Семёна, посомневаюсь я сам, так что ему волноваться не зачем…

Либо у меня всё получится, и я сдержу свои слова, вернувшись с душой отца, либо я потеряюсь в потоке нитей и… не вернусь, то есть, для всех словно умру. А мёртвые сраму не имут…

Подмигнув Семёну, я вылетел из тела уборщика, вернул душу этого уборщика обратно в тело и, примерившись к «ветру», полетел вперёд.

Более-менее приноровившись к полёту, в потоке нитей прочь от земли, начал потихоньку разгоняться. Если лететь со скоростью потока нитей, то я никогда не нагоню клубок души отца, так что ускоряться нужно обязательно.

Когда я ускорился примерно втрое от скорости нитей, остановил разгон. Эта скорость для меня комфортная — на ней я могу лететь ровно параллельно нитям. Разогнаться ещё больше я, конечно, мог, но решил не рисковать.

Минуты полёта тянулись словно засахарившийся мёд — крайне медленно и неохотно, в какой-то момент даже захотелось «махнуть рукой» и вернуться обратно пока я ещё не слишком далеко отлетел, но я фигурально «сжал свои зубы» и летел вперёд.

Я старался настолько чётко следить за ровностью своего полёта, что чуть не пропустил душу отца. До меня дошло, что я добрался до своей цели лишь после того, как я пролетел мимо клубка его души.

Остановился, подхватил душу, развернулся на сто восемьдесят градусов и полетел обратно ровно с такой же скоростью, что я летел сюда.

Путь обратно почему-то уже не казался таким долгим, тянущимся. Видимо, потому, что я понял — я смог не отклониться от заданного курса ни на один градус, иначе просто пролетел бы мимо клубка души отца. А раз я смог лететь настолько чётко, то что тогда мне мешает и обратно слетать ровно так же?

Загородное имение рода Лесковых. Малая трапезная. Николай Фёдорович Лесков.

Липкая, неотпускающая пучина какого-то первородного счастья, что безраздельно владела сознанием мужчины вдруг резко отхлынула и позволила вернуться в голову обычным мыслям.

Мужчина сделал вдох и ощутил, что он лежит на чём-то твёрдом, а перед глазами встали кадры того, как он летел… как там его сын называл это явление? Ветер душ? Поток нитей?

Вроде, и так и так называл…

Теперь, мужчина смог оказаться в этом ветре на длительный период, а не на считаные секунды, как в прошлый раз.

И ему не понравилось…

Да, эйфория, заполняющая разум, она как наркотик — полностью его затуманивает. И именно это мужчина и не любил — терять свой разум. Он даже никогда не напивался по-серьёзному, ему не давала это сделать ответственность. Ведь потеряв разум, нельзя контролировать ситуацию.

А для главы рода это может стать критичным.

Сбоку раздался всхлип, и обеспокоенный голос Семёна спросил:

— Николай Фёдорович, это вы⁉

Глава рода Лесковых наконец распахнул глаза и обнаружил себя лежащим на столе в малой трапезной.

С левой стороны, на стуле, почему-то сидел уборщик, а вот справа был, действительно Семён. Он склонился прямо над лицом мужчины и пьяно выдохнул ему в лицо:

— Николай Фёдорович, ответьте!

Мужчина поморщился и, чуть отстранив свою голову, ответил:

— Да я это, я. Что я здесь делаю?

Перед его глазами тут же промелькнули картинки, как он откусил от пирожка и внезапно схватился за сердце. Ну, а дальше был полёт среди нитей под всё больше и больше накатывающей эйфорией.

Семён хотел что-то ответить, но глава рода его прервал:

— А, вспомнил! Я тут умер… — Мужчина резко приподнялся и, свесив ноги со стола вниз, встал. — А зачем тут уборщик?

Но Семён уже будто не слушал, он приобнял главу рода:

— Ваше сиятельство, Вы вернулись! А я уж и не надеялся на такое…

Никогда прежде Николай не видел лекаря рода в таком состоянии, а ведь они были достаточно близки — насколько это, вообще, возможно.

Ух, а как же от