Владыка морей ч.1 - Дмитрий Чайка Страница 17

надоедали знатным дамам за зиму безумно, а потому выезд на природу воспринимался ими, как долгожданная отдушина и элемент зарождавшейся в Братиславе светской жизни. Театр тоже становился такой отдушиной, и Царь Эдип шел с аншлагом уже который месяц. Уже и мастеровые с лавочниками сходили поглядеть на новую забаву, когда цену на вход сбросили с рубля до пятачка.

На охоту поехала и Людмила, и княжна Умила, которая через два года должна будет уехать к мужу в Баварию, и малютка Радегунда, и даже старая княгиня Милица, которая безумно скучала в каменном Граде, стоявшем на Замковой горе. Вся ее жизнь теперь проходила в стенах крепости, и это ей, много лет прожившей в степи и лесах, ужасно не нравилось. Ей было тесно и душно там. Следом за княгинями потянулись жены нобилей, накупившие ради такого случая породистых коней, пошившие новые платья, шляпы и вуали. Рядом с ними ехали слуги, которые несли на руке, одетой в плотную кожаную перчатку, ловчих птиц. Многие из них и не понимали, почему такая охота, столь обычная у германцев и галлов, стала вдруг уделом элиты. Наверное, из-за того, что никто из этой самой элиты и не думал потом есть свою добычу. Элита просто развлекалась.

Два десятка знатных дам, взвод конницы из хорутанской гвардии и толпа слуг толкались на лужке, где уже накрывали столы, ставили серебряную посуду и закуски.

— Охти мне, Агриппина! — шептала лучшей подруге и заодно ненавистной сопернице Эльфрида, Лотарова жена. — Да за что нам муки эти! Того и гляди с коня упаду. Непривычная я к такой езде.

— Да я и сама… — сказала негромко, сквозь зубы, худая, желчная римлянка, жена кузнеца Максима. — Не женская это забава. А мой-то! Всю голову пробил, чтобы я поехала на охоту эту проклятущую. Ему большого труда стоило договориться, чтобы меня пустили сюда. Говорит, надо почаще около княгинь тереться. А сегодня ярмарка. Я такой ковер присмотрела! Персидский! Ну, хоть плачь!

— Да, душенька! — сочувственно посмотрела на нее лучшая подруга, которая перехватила этот шедевр ткацкого производства еще вчера вечером. — Так и упустить ковер можно! Персидские ковры нынче просто с руками отрывают.

— Х-ха! — резко крикнула княжна Юлдуз, которой никакие слуги не требовались. Она сняла колпачок с головы своего кречета и подбросила его в воздух. Невдалеке показалась стая гусей.

Птица взлетела куда-то в немыслимую даль, превратившись в крошечную точку. Она заложила огромный круг, словно привыкая заново к солнечному свету и отсутствию привычных пут на ногах. Птица была рабом человека. Знаком рабства были кожаные кольца на лапах и бубенцы на хвосте. И охотницы, и слуги стояли, задрав головы вверх, и напряженно следили за полетом небесного хищника. Из безумной дали привезли его сюда, откуда-то из-за гигантского озера Нево(1), о котором здесь знали только по карте в кабинете князя. Стоила такая птица больше, чем боевой конь, а потому дамы попроще охотились с ястребами и беркутами, привычными в этой земле. Знатно горячит кровь ястреб, бьющий зайца или лису, не дающий спрятаться добыче даже в кустах. Да только никому не сравниться с ловчим соколом, который берет птицу только на просторе, по-княжески брезгуя зарослями. Только соколы летят из-за тучи и разят ничего не подозревающую птицу сверху. Разят беспощадно и метко, словно аварская стрела.

— А-ах! — выдохнула толпа, когда, брызнув в стороны перьями, упал вниз дикий гусь, переворачиваясь в воздухе, и бессильно ворочая крыльями. Он уже не мог лететь. Тяжким камнем соколиной тушки выбита из него искра жизни.

По знаку княгини сокольничий поскакал в ту сторону, куда упала птица. Там же был и бесценный кречет, который звоном хвостового бубенца подавал знак человеку.

— Ты вчера крестилась? — поджав губы, спросила Людмила у невестки, подъехав к ней поближе. — Ты отринула старых богов своего народа?

— Я приняла того же бога, что и мой будущий муж, матушка, — спокойно ответила княжна. — Вы не знали об этом?

— Не знала, — побледнела княгиня. — Он тоже? Когда?

— Прямо перед отъездом в Тергестум, — пояснила княжна. — И все его друзья крестились вместе с ним.

— Почему ты не поехала с ним? — спросила Людмила, которая не могла пробиться через тенета секретности, которые туманом опутывали будущую судьбу ее старшего сына. После неудачного покушения все буквально помешались на безопасности. А новый кравчий и вовсе ходил за княжеской семьей по пятам, пробуя все, что попадало им в рот. Он уже в дверь скоро перестанет входить, до того его разнесло вширь.

— Я жду брата, матушка, — ответила княжна. — Альцек(2) со своими людьми придет, как только вода станет теплой. Никто не захочет погубить коней, переправляясь через реки ранней весной. Мой брат поедет со мной. Степь становится слишком тесной для моего народа. Слишком долго в степи царит мир. Наш государь предложил новые земли для поселения, и мой отец принял его предложение. Следующим каганом после него будет мой старший брат Батбаян. Мой отец отринул старые обычаи. Он не даст разделить земли болгар. Он не допустит того, чтобы после его смерти на наших пастбищах пасли своих коней презренные хазары.

1 Озеро Нево — Ладожское озеро. В это время славянские племена еще не дошли в те земли. Культурные и торговые связи с ними были минимальными.

2 Альцек — один из сыновей Кубрата, который в реальной истории ушел на поселение в Италию. Потомки этого рода живут в коммуне Челле-ди-Булгерия, регион Салерно (в 400 км южнее Рима).

Глава 7

Апрель 637 года. Константинополь.

— Сигурд! Все кости мне переломаешь, медведь такой! — Стефан снова плакал, но на это раз от радости.

За месяцы, проведенные в одинокой тишине, бывший доместик уже начинал медленно сходить с ума. Его разместили куда лучше, чем покойного куропалата Феодора. Подвал на вилле императрицы имел даже крошечное окошко под потолком, забранное частым переплетом железных прутьев. Его давно уже перевели из темницы Большого Дворца, и это решение императрицы Мартины странным образом совпало с просьбой Сигурда отдать ему Стефана.

— Стефан! Друг! — ревел Сигурд, который принес в одной руке мешок с харчами, а в другой — немалый кувшин вина.

Он подошел к столу и вывалил на него каравай свежего хлеба, жареную курицу (три штуки), пирог с почками, жареную рыбу и еще один каравай хлеба, который достал с