Александр Богатырёв - Самолет для валькирии Страница 18

– Нда… Я уже начинаю сомневаться в том, а стоило ли нам браться за эту войну и вообще заикаться насчёт наших намерений…

– Ну тут сомнения и у меня были. Но… – Василий тяжко вздохнул. – По моему мнению, и Натин тут согласилась со мной…

– …А она у нас тут заместо эксперта! – тут же поддел Василия Григорий. Но брат не обратил на это внимания и продолжил как ни в чём не бывало.

– Если мы выиграем эту войну, то на юге Африки появится очень сильное финансово и в промышленном плане, государство. И те финансы, что могли бы получить англичане, пойдут не в Англию и её империю, а на развитие той самой бурской республики. Это значит, что у британцев будет меньше возможностей по войнам по всему шарику. Чуть меньше. Но всё-таки. К тому же, мы же ведь решили им серьёзно сократить армию.

– Ага! Точняк! – несколько переигрывая согласился Григорий.

– …А это также ещё больше сократит их возможности на других театрах военных действий.

– Но ведь на их место тут же пойдёт Америка.

– Пойдёт. Но не сразу. Ведь британцы свои колонии "за просто так" не отдадут. И рынки сбыта тем более. Так что и у бриттов и у пиндосов будет много поводов для "плодотворных дискуссий". И меньше поводов и возможностей нам пакостить.

– Ну, насчёт "меньше поводов" – я бы не согласился. Возможно как раз больше. И конкретно нам. Ведь ясно как день, что наглы не проникнутся к нам любовью, когда мы их войска в Трансваале нагло вынесем.

– Хе! Хороший каламбурчик! Но, всё-таки, заметь! В мире поднимется больше пыли, чем было в той истории. А это уже кое-что.

– Думаешь, лучше будет половить рыбку? В такой-то мути?

– А это уже от нас зависит. От нашей прыти.

– Гм… Резонно. Но авантюра-а!…

– А я чё, отрицаю?! Авантюрой тут всё было изначально. Но с нашей стороны – чем выше степень хаоса, тем меньше возможностей у наших противников что-то логически просчитать.

– … И выше шансы у нас самих. – тут же закончил за брата Григорий и расплылся в хищной улыбке. – Ага! Понял!

– Но всё-таки! – вдруг сменил тему Григорий, – Кто же доставал тебя?.. Точнее чьи эмиссары!

Братик посмурнел лицом и выдал.

– Да вот… Кого бы хотел видеть в самую последнюю очередь. Эмиссар был от Великого Князя Сергея Александровича.

У Григория вытянулось лицо.

– Это тот который…

– Гомосек и редкостная скотина. – закончил за брата Василий. Но тут же скроил хищную мину.

– Но у нас на него уже имеется…

– И чё имеется? – заинтересовался Григорий.

– Каляев у нас имеется! Бомбист! – с особым, почти садистским нажимом ответил Василий.

– Во блин!!! Где достал?!!

– Где-где… В Екатеринославле. Наши ребятки из группы "Камикадзе". Ведь он же был в "Союзе борьбы за освобождение рабочего класса".

– Ты с ним уже встречался?

– Да. Встреча была организована.

– И какой он?

– Да какой?… Мужик как мужик. Спокойный. Рассудительный.

– Гм… А как тогда он вообще сподобился дойти до жизни такой, что стал бомбистом? Ведь как я помню по истории он, когда кидал ту бомбу, не рассчитывал вообще в живых остаться.

– Да довели мужика! Ты прикинь: он в питерском университете отстаивал самую элементарную справедливость. Собственно политикой среди студентов почти и не занимался. В социалистической агитации и пропаганде Охранкой в то время замечен не был. А его берут и вышвыривают с универа, да ещё раз за разом, отвергают все прошения наверх, вернуть его на обучения в университет. Ему все перспективы в жизни похерили. Вот и озверел. Сначала перешёл к эсерам, которые как раз и занимались, по его мнению, "делом". А после вот…

– А сейчас он пока в этих, которые с Лениным?

– Сейчас он с Александром.

– Ага. Значит я его скоро увижу.

– Конечно. В группе уже. И тебе же будет "счастье" заняться его "социализацией".

Григорий оценил многозначность фразы выданной братцем и заржал. Однако дождавшись когда Григорий отсмеётся, добавил уже мрачным тоном.

– Но… Что всё равно меня сильно смущает – вся эта возня вокруг нас, да ещё на таком высоком уровне.

– Ну… Да. Тут уже скоро весь Двор сбежится делить шкурку не убитого британского медведя.

– Ото-ж! Тут ещё "Лукавого" не хватает. "До кучи".

– А причём тут Сатана? – не понял Василий.

– Ха! Темнота, ты, братец! Это не Сатана. Это похуже. – многозначительно заметил Григорий и воздев перст к потолку торжественно, но не без издевательских интонаций, закончил. – Сам Великий Князь Николай Николаевич (младший). Дядя Николая Второго. Его так в армии прозвали.

– А за что его так? – удивился брат.

– Да есть за что… – покривил губы Григорий и процитировал мемуары, которые когда-то читал. – "за чрезмерное честолюбие, жажду власти", "ограниченность духовных качеств, злой и высокомерный характер", за то, что "предпочитал работу за кулисами и становился, таким образом, безответственным перед общественным мнением". Его так прозвала вся кавалерия от солдата до генерала, заимствовав это прозвище из слов молитвы "Избави нас от лукавого".

И тут их беседу прервал звон колокольчика на входе.

На пороге дома стояла Натин.

И вид у неё был до нельзя довольный, сияющий.

Василий, увидев такое, тоже расплылся в улыбке.

– Так! Как я понимаю, дискуссия прошла успешно?

– Более чем! – гордо ответила прогрессор.

– А что за "дискуссия"? – спросил пребывающий в неведении Григорий.

– Как я понимаю, – всё также обратился Василий к Натин, – тебе таки удалось его убедить?

– Конечно! И вообще я не поняла ваших опасений. Человек оказался вполне разумный. Не фанатик. Логикой владеет великолепно.

– Так о ком речь?!! – подпрыгнул Григорий.

– О некоем Владимире Ульянове. – ядовито кинул Василий.

Василий долго присматривался к предводителю группы "камикадзе". Именно так прозвали тех, кто рискнули привить на себя чуму, чтобы показать силу лекарства. Реально знакомство с Богдановым, началось сразу же после того, как их выпустили из "Чумного Форта". Ещё слабых и выглядящих не совсем здоровыми людей отвезли на загородную "дачу", что находилась при Лабораториях. Подальше от толп обывателей и стай газетчиков алчущих сенсаций. Но поговорить серьёзно, у Василия не вышло. Слишком много было "лишних ушей". Тем не менее, общее представление об этом человеке он составил.

С одной стороны Александр был типичным авантюристом. Но с другой, в нём проглядывала и другая черта – железная логика. Иногда, правда, доходящая до "упёртости". Но и за этой "упёртостью" ясно читалась разумная осторожность. Без той пластичности всесоглашателя, который спешит изменить свои воззрения на вещи, – хоть на прямо противоположное – лишь слегка соприкоснувшись с другой логической системой. Это изрядно импонировало. Эдакий лёд и пламя. Лёд логики, разума, в сочетании с пламенем типичного энтузиаста.

Такие, если не споткнутся, как правило достигали очень больших высот. И в том времени, в мире Василия и Григория, Александр достиг очень многого. Как учёный, как организатор. Как литератор. Ведь реально: если прочитать его фантастическую повесть "Красная звезда", написанную в 1907 году(!!!), то ясным становится откуда черпал вдохновение Алексей Толстой для своей знаменитой "Аэлиты", и откуда же взялось много чего ещё у других авторов и учёных. Написанная Богдановым утопия, вместе с её продолжением – "Инженер Мэнни" – зажгла очень многих. Особенно людей из инженерного сословия. А это было, в условиях России, в условиях надвигающихся катастроф, очень важно.

Василий долго колебался – посвящать ли его во всё или нет. Или обойтись только частью. Так и не выбрав, решил "разобраться по ходу дела".

Встреча с Богдановым была назначена не где-нибудь, а на яхте. Никого, кроме того давешнего попа, убежавшего после той встречи в монастырь, не приглашали на яхту. И это очень хорошо было известно в кругах приближённых к братьям. Поэтому, когда Александр заикнулся в лабораториях, что его пригласили на яхту – на него смотрели как на чудо. Он же, уже по взглядам на него кидаемым, понял, что удостоен какой-то немыслимой чести. Все, кто был в курсе, тут же взяли с него все мыслимые и немыслимые обещания, что он расскажет что там увидел. Но, настороженный этими требованиями Александр, давая обещания, всё равно перестраховался сказав, что расскажет, если в свою очередь сам хозяин яхты не запретит.

Придя к такому соглашению все преисполнились ожидания. Одни – того, что будет рассказано впоследствии, а Александр, что скоро увидит и услышит. Ведь ясно было, что его не за просто так приглашают и не для праздного любопытства некоего авантюриста, рискнувшего жизнью на благо науки.

Ну, в этих ожиданиях, Богданов был прав.

Василий, перед его приходом, поотключал все свои программы на экране, которые были предназначены для повтора визита религиозных придурков. Вывел на экран простую живую картину водопада и на этом остановился.