Михаил Ланцов - Десантник на престоле. Из будущего - в бой. Никто, кроме нас! Страница 24

Вопрос с основой любого оружия был относительно решен, поэтому наступила очередь винтовки. После внимательного изучения конструкции карабина Sharps модели 1851 года было решено оставить его в покое, так как механизм, предназначенный для бумажного патрона под отдельную огнепроводную ленту делал невозможным использование унитарных патронов центрального боя. То есть стояла задача соорудить «на коленке» новый затвор с нуля. Саше очень хотелось не мудрить и сделать простой продольно-скользящий затвор, но так поступить было невозможно, дабы не подтолкнуть европейских конструкторов в перспективном направлении. Так что приходилось вспоминать, тем более что XIX век славился обилием разнообразных схем. Сложности добавляло еще то, что оружие должно было стать базой не столько военного оружия, сколько гражданского, причем не простого, а популярного. Поначалу работа над прототипом винтовки шла очень плохо. Даже несколько дней так называемого мозгового штурма, когда записывались в блокнот любые мысли и зарисовки, что рождались в мозгу, не дали никаких существенных сдвигов. Александр прекрасно помнил устройство знаменитых магазинов Мосина и Маузера и более современного оружия, а вот вся масса вариаций моделей второй половины XIX века у него проплывала где-то на границе сознания в смутных силуэтах. И ведь помнил же. Изучал. А как понадобилось — будто обухом все выбило из головы. На пятый день проблема решилась из-за весьма необычной подсказки, которую он на автомате выхватил рассеянным взглядом из окружающей среды. Кадеты, играя в свободное время, подперли дверь бревнышком, запирая незадачливого собрата в помещении. «Ну что тут такого? Подумаешь!» — подумало бы большинство, и правильно сделало, а Сашу осенило. Он вспомнил статьи о прекрасных охотничьих однозарядных винтовках компании Remington, которые были запатентованы в 1864 году и выпускались больше полувека по всему миру, так как славились своей простотой, дешевизной, надежностью и стойкостью к тяжелым условиям эксплуатации (загрязнению и температурным перепадам). Да и чему там ломаться? В ранних моделях было всего три крупных подвижных детали на массивных шпильках и три пружины, две из которых плоские. В общем, конструкция из разряда «проще не придумаешь». Но мало того что она была очень популярна у охотников, ее принимали на вооружение в целом ряде стран мира в 60 — 70-е годы. Например, в Русско-турецкую войну 1877–1878 годов именно эта винтовка стояла на вооружении кадровых частей турецкой армии и отлично себя зарекомендовала как надежное оружие. Само собой, она там была не в одиночестве, но солдаты ее нахваливали. Простота, надежность, дешевизна — вот три кита, стоя на которых нужно захватывать рынок, так что выбор был безальтернативный. В связи с чем следующие две недели Александр провозился с эскизами, расчетами, чертежами и полноразмерной моделью затвора из дерева. А завершив свои «танцы с бубнами», пригласил по наводке Левшина достаточно известного московского оружейника, владельца собственной небольшой конторы, которая занималась выделкой охотничьего оружия на заказ, — Сергея Николаевича Медведева. Особой беседы не получилось, так как этот уже не молодой человек ушел с головой в кипу бумаг и модельку, что показал ему Саша. Пришлось даже терпеливо ждать около получаса, пока Медведев вынырнет обратно из мира грез. Собственно, оружейника так заинтересовала конструкция, что он бы просто не пережил, если ее заказали бы кому-то другому. Так и ушел глубоким вечером 19 августа 1857 года Сергей Николаевич из Николаевского дворца Московского Кремля с блестящими глазами и заказом на опытную партию из десяти винтовок. Само собой, сроки были очень сжатые, плата очень хорошей, а опека со стороны Третьего отделения — полной. Посему Александр смог заняться более важным делом. Приближался осенний набор кадетов, а как таковой формы у учебного заведения так и не появилось — ходили в какой-там штатной амуниции, которую выдал Арсений Андреевич (весьма неудобной, к слову).

Вот вы думаете, опять какими-то глупостями и мелочами занимается Александр — то патронами, теперь вот униформой для кадетов. Да, конечно, это совсем не глобальный вопрос. Но он и не такой пустячный, как могло бы показаться на первый взгляд. Ведь униформа принимается единым комплексом с целью обеспечить не только комфортное и эффективное несение службы, но и соблюсти определенные эстетические нюансы (то есть быть удобной и красивой). Сколько раз вы, проходя по улице, видели неопрятных сотрудников внутренних войск? Мало кто задумывался над тем, что доверие и уважение к человеку с оружием кроется и в том, как он выглядит, во что он одет и как двигается. Ведь по одежке не только встречают. Зачастую достаточно одного взгляда на одежду человека бывает для того, чтобы понять, насколько он организован, дисциплинирован и ответственен. А униформа, которую просто физически нельзя носить опрятно, вроде той, что в наше время использует полиция, совершенно решительным образом подрывает уважение к тому; на кого она надета. Эту маленькую деталь мало кто замечает, однако задумайтесь над ней, когда будете в очередной раз кривиться от совершенно шалопайского внешнего вида того или иного служивого. Но мы отвлеклись. В комплекс вошло четыре формы: повседневная и парадная на лето и на зиму. Летняя повседневная форма строилась на основе активно используемого кадетами комплекта для гимнастики. То есть гимнастерка со стоячим воротником и прорезными карманами на клапанах, армейские бриджи советского образца (от 1935) без лампасов, широкий поясной ремень с квадратной гербовой пряжкой и хромовые сапоги до колен. В качестве головного убора использовалось кепи из плотной хлопчатобумажной ткани в цвет униформы. Получался такой своеобразный образец военной униформы эпохи Великой Отечественной войны. Ключевое отличие (кроме кепи) заключалось только в качестве подгонки — каждый комплект индивидуально подгонялся портным, дабы отменно сидеть на кадете. Повседневная летняя форма была цвета хаки, с коричневым ремнем и черными сапогами. Для парадного летнего комплекта гимнастерка была заменена на двубортный закрытый китель со стоячим воротником и двумя практически вертикальными рядами пуговиц. На бриджах появились лампасы, а кепи было заменено на аккуратную фуражку с тульей в цвет мундира. Цветовая гамма также сильно изменилась. Основным стал темно-лазурный цвет у тонкого сукна, из которого шилась униформа. Оттенялся он гербовыми пуговицами из латуни, парадным ремнем и обточкой обшлага с воротником золотым цветом. Помимо этого околыш фуражки и лампасы были сочного малинового цвета. Неизменными остались лишь черные хромовые сапоги. Зимняя повседневная форма была представлена все тем же летним комплектом, поверх которого надевалась длинная двубортная закрытая шинель из сукна серого цвета со стоячим воротником, защищающим от ветра шею. Ну и аккуратная зимняя шапка по типу обычной ушанки в цвет шинели. Обувь была представлена все теми же хромовыми сапогами, только в комплект с ними шли суконные, а не льняные портянки. Да, не очень красиво, зато не обморозятся. Парадная выделывалась, как и в летней, особо. Бриджи изготавливались из толстой шерстяной ткани, а шинель была укорочена до колен. Темно-лазурный цвет, как и в летней форме, стал основным. В него были выкрашены шинель, бриджи и шапка. Оттенялся он так же — латунными пуговицами, золотым шитьем и малиновыми лампасами. Обувь осталась неизменной — хромовые сапоги с суконными портянками. По большому счету эта форма стала обкаткой той униформы в, так сказать, тестовом режиме. На Рождество в Кремле Александр собирался устроить бал, куда решил вывести своих кадетов. Вот и посмотрим на реакцию окружающих.

10 сентября произошло необычное событие. Со времени бала в честь своего последнего дня рождения Александр совершенно забыл про договоренности об устройстве своего семейного счастья. Поэтому письмо от Елены (дочери королевы Виктории) было для него совершенной неожиданностью. Как пояснил Левшин, император смог очень деликатно обсудить вопрос бракосочетания Саши со второй дочерью английской королевы, обозначив опасения и интересы, что нашло отклик. В частности, Викторией была услышана настороженность российского двора в отношении излишней любвеобильности дочки, что повлекло небольшое внутрисемейное разбирательство. Несколько человек из дворцовой обслуги были отправлены в отставку, включая любвеобильного библиотекаря-педофила. Помимо этого начался разбор полетов, который касался утечки этой довольно интимной информации за пределы королевских владений Великобритании. Да так, что королева «ни сном ни духом», а в Санкт-Петербурге уже в курсе событий. Впрочем, предложение пораньше свести не по годам активных молодых нашло отклик, и Елену стали готовить для ознакомительного путешествия в Россию. Девушка, само собой, была полна причудливых грез и ожиданий, а потому, в силу своего деятельного характера, не утерпела и написала письмо своему будущему мужу, приложив к нему свою фотографию. Несколько смело для эпохи, но Елена не отличалась особым пиететом к традициям.