Владимир Орлов - Десять веков белорусской истории (862-1918): События. Даты, Иллюстрации. Страница 35

Там наш соотечественник и начал подписываться псевдонимом Симеон Полоцкий. Он сразу получил ответственное поручение: создать латинскую школу для царских людей из Приказа тайных дел. На церковном соборе, судившем патриарха Никона и рассматривавшем вопрос о раскольниках, Симеон был секретарем и переводчиком двух вселенских патриархов — александрийского и антиохийского. Как приверженец просвещенного абсолютизма, Полоцкий считал необходимым поднимать культуру русского народа, ибо чем выше культура, тем выше и человеческая нравственность.

Еще больше укрепилось положение Симеона, когда его назначили воспитателем и наставником царских детей.

Хотя поэт и ученый находился под опекой царей — сначала Алексея, а потом и своего воспитанника Федора Алексеевича — жилось ему в Москве несладко. Не меньше, чем раскольники, «латинника» ненавидели верхи официального православия. Эта вера с ее консерватизмом и подозрительностью к науке всегда оставалась для Симеона чужой. Угнетали Полоцкого и жестокие московские порядки. В Речи Посполитой борьба религиозных течений обычно происходила в виде литературной полемики и богословских диспутов. В Московии инакомыслящим вырезали языки.

Однако и в той душной, гнетущей атмосфере полочанин мужественно и самоотверженно служил богу просвещения. Он стал первым в России профессиональным писателем, переводил с латыни и польского, участвовал в подготовке полного русского перевода Библии. Симеон открыл свою, независимую от цензуры патриарха, типографию, написал проект первого в России высшего учебного заведения, согласно которому впоследствии создавалась московская Славяно-греко-латинская академия. Ее студент М. Ломоносов по произведениям Симеона впервые познакомился со стихосложением. Полоцкий стоял у истоков первого в России театра, открытого в 1672 году при царском дворе.

Наш соотечественник создал огромный, многообразный и неповторимый поэтический мир. Он слагал оды, элегии, гимны, панегирики, эпитафии, «плачи», «утешения»… Он стал в российской поэзии зачинателем экспериментов с фигурными стихами. Своими сатирическими и поэтическими произведениями он боролся с тогдашними дикими российскими суевериями.

Громкую славу принес Симеону стихотворный перевод Псалтыри, изданный с прекрасными гравюрами в его типографии. Обделенные талантом красноречия священники благодаря Полоцкому получили два учебника — сборники «слов» и проповедей «Обед душевный» и «Вечеря душевная», которые были изданы уже после его смерти.

Большинство своих стихотворений поэт собрал в объемные рукописные книги «Рифмологион, или Стихослов» и «Вертоград многоцветный». «Вертоград» с его размещенными в алфавитном порядке стихами был своеобразной энциклопедией. Ее читатель мог получить сведения по истории, географии, зоологии, посмеяться с анекдота.

После смерти Симеона, покинувшего этот мир 25 августа 1680 года, осталась его богатейшая в Москве библиотека: книги Цицерона, Фомы Аквинского, Эразма Роттердамского, Отцов Церкви, грамматики, словари, травники… Он создал целую школу русских поэтов.

В 1698 году московский патриарх получил от запорожцев просьбу прислать в их церковь сборники проповедей ученого полочанина. Казаки не знали, что православная церковь уже предала Симеоновы книги анафеме и запретила упоминать их как еретические.

Начало войны Московского государства с Речью Посполитой

Казацкое восстание на Украине, возглавленное Богданом Хмельницким, обернулось тяжелой войной, которая обессилила и восставших, и Речь Посполитую. Оценив выгодность ситуации для достижения своих внешнеполитических целей, Московское царство начало подготовку к наступлению на запад. Формально поводом агрессии было объявлено заступничество за Украину присоединенную царем по просьбе Хмельницкого к Московскому госудаству, а также оборона православия притеснения "проклятых ляхов". Однако в действительности царские власти руководствовались чисто захватническими интересами. Главный удар был напрален на Беларусь.

Весной 1654 года три громадные армии с трех сторон (из Великих Лук, Москвы и Брянска) вторглись в Беларусь. На помощь им Богдан Хмельницкий выслал еще три полка казаков, которые наступали с юга вдоль Днепра. В общей сложности на Беларусь обрушилась примерно 100-тысячная армия завоевателей, укомплектованная наемными европейскими офицерами, обеспеченная новым, закупленным на западе оружием, мощной артиллерией.

Войско Великого Княжества, возглавляемое великим гетманом Янушем Радзивиллом, насчитывало тогда всего 10 тысяч солдат. Способно ли оно был защитить край от такого нашествия? Пограничные города и замки были совершенно не готовы к войне: без запасов пороха и провианта, с давно обветшавшими укреплениями. В Смоленске, к примеру, через щели в городских стена мог пролезть человек. Тем временем шляхта, призванная создавать ополчение, оставляла восточные районы Беларуси и бежала на запад.

Несмотря на безнадежно малые силы, великий гетман Януш Радзивил некоторое время довольно удачно противостоял московским воеводам, прикрывая главную дорогу из Смоленск, на Менск и Вильню. 12 августа 1654 года он даже выиграл битву под Шкловом с втрое большей армией воеводы Я. Черкасского. Однако 24 августа под Шепелевичами небольшой корпус гетмана был разбит армией воеводы А. Трубецкого. Страна оказалась полностью беззащитной.

Лишенные помощи, белорусские города не могли долго держаться. Некоторые (Полоцк, Невель, Рославль, Могилев, Чаусы и др.) почти сразу сдавались, другие же, такие, как Смоленск, Витебск, Дубровна, Горы, Друя, Гомель, Мстиславль, — отчаянно защищались. Царь приказывал своим воеводам особо беспощадно расправляться с каждым городом, который отказывался от капитуляции и сражался, — чтобы, наученные чужой бедой, сдавались остальные. Так образцово были наказаны взятые штурмом Мстиславль, Друя, Витебск, а также Дубровна, согласившаяся сдаться в надежде на царскую милость. Зато Старый Быхов, который вместе с гарнизоном обороняли горожане и местные крестьяне, оставался для завоевателей неприступным.

В ряде восточных районов Беларуси местное население сначала верило заявлениям московских властей о том, что война начата ради защиты православия, и лояльно относилось к царским ратникам. Однако те вели себя как обычные захватчики. Солдаты Алексея Михайловича одинаково безжалостно чинили насилие над всеми, кто попадал им в руки, не обращая внимания на вероисповедание, грабили, захватывали в плен и уводили в свою страну. Заняв к глубокой осени того года белорусские земли вплоть до Днепра и Двины, царские власти готовились к новым захватам.

Белорусские крестьяне с первых месяцев войны начали создавать отряды самообороны. На оккупированных землях они уходили в леса, вооружались косами, вилами, бердышами и пытались защитить от чужаков свои селения, препятствовали угону местных жителей в неволю, а также помогали армии своего государства и порой вступали в открытый бой с регулярными войсками Алексея Михайловича. Так развернулось широкое партизанское движение — первое в белорусской истории массовое добровольное движение сопротивления, фактически оборонительная народная война. Особенно активно действовали крестьяне Мстиславщины. К примеру, в июле 1654 года трехтысячный отряд мужиков Колесниковской волости атаковал под Мстиславлем армию воеводы А. Трубецкого, в которой насчитывалось до 15 тысяч ратников. На Смоленщине в партизанском движении принимали участие даже православные священники. Народная борьба быстро охватила почти всю территорию Беларуси и продолжалась вплоть до освобождения края от захватчиков.

Могилевское восстание

Тяжелые испытания выпали в годы новой тринадцатилетней войны Речи Посполитой с Московским государством на долю Могилева.

В июле 1654 года могилевский шляхтич Константин Поклонский, который перешел на сторону московитов и получил за это чин полковника, привез могилевским горожанам грамоту царя Алексея Михайловича. Московский правитель обещал, что, если город будет добровольно сдан, «вас, шляхту и служилых людей всяких войтов и бурмистров, и райцев, и лавников, и мешан, и всех православных христиан, пожалуем нашего царского величества жалованием и велим шляхте маетности, кто перед чем владел наперед сего по привилием, подкрепити нашего царского величества жалованными грамотами». Иначе говоря, Алексей Михайлович подтверждал все права, которыми город пользовался ранее по магдебургскому праву.

Могилевчане могли расценить царскую грамоту как своего рода благодарность за верность православию и борьбу против церковной унии. Тем не менее пускать к себе войска монарха соседнего государства город не спешил. История уже дала белорусам множество примеров криводушия московских царей. Кроме того, горожане следили за военными действиями и знали, что московиты по-прежнему руководствуются тактикой выжженной земли. Они захватили Мстиславль, после чего из 33 тысяч жителей богатого города в живых осталось не более трех тысяч. В осаде стояли Кричев (позже его тоже постигла горькая судьба Мстиславля), Дубровна и Витебск.