Владимир Свержин - Сын погибели Страница 44

Людовик Толстый огорченно вздохнул, вспоминая оставленного в Париже сына. Тот был немногим старше маленькой красотки, но, по утверждению наставников, успехи его в латыни, греческом, да и всех прочих науках оставляли желать лучшего.

— А еще Эгре сказал, — без запинки тараторила Алиенора, обращаясь то ли к отцу, то ли к его гостю, — что сын короля Франции — мой будущий муж.

Король удивленно поглядел на хозяина дома, погладил по голове не по возрасту смышленую собеседницу и ответил, вымученно улыбаясь:

— Может быть, очень может быть.

— А он умный?

— Да… — утвердительно кивнул государь.

— А он Вергилия читал? А моего деда — графа Пуату? А Серкамона?

Людовик Толстый прикусил губу и молча кивнул. Досада сменилась глухой обидой. Он закрыл глаза, представляя своего несмышленого долговязого сына, только и знающего, что читать молитвы. Увы, Людовик-младший мало подходил этой не в меру разумной малышке, но владения от Эндра до Нижних Пиренеев…

«Бог даст, и мальчик станет хорошим королем».

— Иди, Алиенора, иди, — догадываясь о причине молчаливости гостя, Гийом Аквитанский подтолкнул дочь к выходу. — Скажи брату, что я возьму на охоту вас обоих.

Часом позже король Франции, задыхаясь от гнева и излишней тучности, ходил взад-вперед по отведенным ему дворцовым покоям.

— Это невыносимо! Я должен возвращаться в Париж. Я чувствую себя деревенщиной, приехавшим в столицу к богатым родичам! Что ж, пусть он знатнее меня и не считает каждую монету, но я — король! И я незамедлительно желаю отправиться туда, где это ни у кого не вызывает сомнений.

— Но следует окончить разговор о брачном союзе, — урезонивал его аббат Сугерий.

— Мне этот договор — кость в горле! — выходя из себя, закричал Людовик, но тут же смолк, осознавая глупость брошенных в ярости слов. — Что слышно из Парижа?

Аббат Сугерий тяжело вздохнул:

— Увы, новости не радуют.

— Очередной мятеж? Кто на этот раз?

— Нет, мятежа нет, — успокоил короля советник. — Но верный человек, состоящий при аббате Клерво, сообщил, что несколько десятков нормандских баронов под предводительством старого де Вальмона обратились к Бернару с просьбой отрешить их от вассальной клятвы французской короне и принять под знамена Божьего воинства.

— Они намерены нашить крест и отбыть в Святую Землю? — недоверчиво спросил Людовик.

— Относительно их желания стать крестоносцами мне ничего не ведомо. Весьма похоже, что их «Святая Земля» находится здесь — во Франции.

— Проклятые ублюдки! — сквозь зубы прорычал король.

— Но это еще не все, — перебил его Сугерий. — И, вероятно, не самое худшее.

— Куда уж хуже…

— Как мне доложили из Парижа, барон де Белькур, которому вы поручили надзирать за воспитанием наследника…

— Что с ним?

— Жив-здоров. Но он также ездил с молодым Людовиком в Шампань. Причем ездил скрытно, известив всех при дворе, что направляется с принцем на моления в Сент-Вексен.

— Они что, тоже были у Бернара?! — побагровел Людовик.

— Этого я пока не знаю. Но в ближайшее время буду знать.

— Так поторопитесь! Проклятие! Гнойный прыщ этот Бернар… — Король сжал кулаки. — Если вдруг выяснится, что де Белькур с наследником ездили в Клерво, — он замолчал, обдумывая, что должно прозвучать, — если выяснится, что они были в Клерво, — повторил король, — де Белькура — в подземелье! До конца его дней! А Бернар… — Монарх закусил губу. — Дьявольщина, где этот чертов легат?!

Анджело Майорано прислушался:

— Кто-то скачет. Должно быть, ваш херсонесский обожатель.

— А если не он? — Никотея оглянулась, раздумывая, сможет ли быстро укрыться среди обвисших ветвей расколотого дуба.

— Не волнуйтесь, блистательная севаста, мои люди хорошо знают дело. Если это не он, то сюда не доедет.

— Они что же, убьют его?

— Зачем же? — Майорано невольно удивился будничному тону, каким были произнесены слова о смерти ближнего. — Конь может упасть, всадник — зацепиться за ветку… да мало ли что.

В кустарнике вскрикнула испуганная птица.

— Все хорошо, моя герцогиня, это Гаврас. Я удаляюсь, но буду здесь неподалеку. Крикните, если понадоблюсь.

Властитель Сантодоро наметом вылетел на полянку и, соскочив с коня, с извинениями бросился к Никотее.

— Постойте, Симеон, — перебила его герцогиня Швабская, — у нас мало времени. Я хотела подробнее рассказать о той услуге, которую вам следует оказать мне, а заодно и всей нашей Империи.

— Я весь внимание, моя госпожа!

— Вам, конечно же, известно, что мой супруг Конрад — один из основных претендентов на престол короля Германии и вместе с тем императора Священной Римской Империи.

— Да, известно, — подтвердил Гаврас.

— Однако на севере — в Саксонии и Баварии — сегодня рождается мощный союз, способный разрушить все наши планы. Во главе его стоит герцог Лотарь Саксонский. До поры до времени он отмалчивался, но теперь заявил о своих притязаниях открыто. И еще: совсем недавно предполагалось, что основным соперником Конраду будет герцог Баварии, Генрих по прозвищу Лев.

— Прости, но все эти имена мне ни о чем не говорят. Хотя прозвище… Вполне достойное прозвище.

— Оставь, пустое мужское чванство… Лев, зубр… Да хоть шакал! Немного ума, немного гонора и желания во что бы то ни стало наделать пакостей соседу. Тебе не важно досконально знать, что это за люди. Главное — пойми, как они пытаются помешать мне. Так вот, запомни: Генрих Лев — правитель богатый и сильный. Он умелый воин, не знающий пощады, своим порою свирепым нравом держит в повиновении вассалов. Но окружающие его не жалуют и откровенно боятся. Именно поэтому многие князья-электоры не проголосуют за него.

— Но это же хорошо!

— Хорошо, — согласилась Никотея. — И все же не очень хорошо.

— Что ты этим хочешь сказать?

— По сути, Конрад оказался ближайшим родственником покойного императора Генриха, и все личные владения того перешли в руки моего супруга. Немалые земли и немалые возможности. Но здесь-то и кроется подвох: многие из этих земель, богатые замки и угодья император Генрих попросту отнял у соседей, и те почитают столь неприкрытое злодейство со стороны государя подлежащим суду. В свою очередь, Конрад, получив наследство, не намерен возвращать отнятое прежним хозяевам. Более того, ряд князей считает, что Конрад будет продолжать дело прежних императоров, поэтому они не захотят голосовать за него. Кандидатом на трон остается Лотарь. Уже сейчас этот матерый волк тихо и почти незаметно ищет поддержку как в Риме, так и во Франции — у знаменитого Бернара из Клерво.

— Я что-то слышал о нем, — задумчиво поглядел на севасту молодой херсонит.

— Уверена, что еще не раз услышишь, — скривилась прелестная севаста и продолжила: — Старый хитрец понимает, что те, кто боится Генриха Льва или опасается Конрада, проголосуют именно за него — Лотаря. Чтобы быть уверенным в победе, он заключил союз с Генрихом Львом — отдает за баварца дочь Адельгейду, и можно не сомневаться, кто станет императором вслед за ним. А я и… — она невольно замялась, — мой супруг… Всякому зрячему понятно, что новый государь и те, кто пойдет за ним, накинутся на Швабский дом, как волки на поверженного оленя, спеша разорвать его.

Симеон Гаврас не отрываясь глядел на даму своих грез. Это было их первое тайное свидание — и что же? Перед ним стояла не та нежная и восхитительная девушка, некогда спасенная им неподалеку от Херсонеса от разбойников-сицилийцев. Перед ним была настоящая императрица. Настоящая Феодора, заявившая когда-то перед лицом грозящей гибели, что порфира — лучший саван. Гаврас понимал, что без памяти влюблен в нее, и в то же время к этому чувству примешивалось новое, еще не до конца понятное ощущение внутреннего трепета.

— Так вот, — не останавливаясь, чеканила Никотея, — насколько я могу видеть, единственное слабое звено в той цепи, что куют нам Лотарь и его союзники, это Адельгейда. Если она не выйдет за Генриха Льва — союзу не бывать. А если к тому же разрыв помолвки станет причиной для распри между Саксонией и Баварией, то можно не сомневаться, что императорский венец попадет в наши руки.

Она сделала упор на слове «наши» и выразительно посмотрела на Гавраса.

— Ты понимаешь, что я хочу сказать?

— Но твой муж, — едва смог выдохнуть ошеломленный херсонит.

— Здесь он — моя защита. Здесь он мне нужен, — ничуть не смущаясь, пояснила севаста. — Но я не собираюсь надолго тут задерживаться. Шаг за шагом мы будем двигаться к объединению великой Империи. Сначала — корона варваров, затем — корона ромеев. Я уже немало сделала для этого, теперь очередь за тобой. Познакомься с Лотарем, он сейчас здесь, на охоте: очаруй его, засыпь безантами[53] и драгоценностями, покори сердце Адельгейды. Пока мы вместе, мир будет лежать у наших ног…