Американец. Мировая Война - Григорий Сергеевич Рожков Страница 49

— Поищите рядом, какой-нибудь крюк или балку, лучше выше проёма, перекиньте через неё, но что бы надёжно было. Потом проденьте петлю через ноги… — Коротко собеседник подсказал, как сделать горную эвакуационную петлю и как в неё влезть. Знакомое дело, изучали, но на практике пока не применял.

— Понял. — Искать-то и не пришлось, на уровне пояса снаружи из стены торчали петли, к которым приваривали перила лестницы. Оторвавшись, лестница не выдернула их, значит, меня выдержит. — Я тяжелый, нужно сбалансировать.

Медик пропустил через ремень одного из трупов свой край верёвки и встал на него всем весом.

— Давайте, садитесь на край, и потихоньку…

На земле я оказался довольно быстро, но чувствовал себя откровенно слабым звеном. Буквально. Силёнки утекали, бинты промокали и от дождя, и от крови…

— Меня зовут Вилли Майнер. — Помогая освободиться от верёвки, медик представился, вызвав у меня неподдельный шок. Немец? — Scheiße. Руку надо осмотреть. Давайте уйдем отсюда, найдем укрытие, и я вас перевяжу, капитан.

Глава 14

Из огня

Медик ловко обобрал убитых британцев, забрал всё включая оружие и снаряжение. Даже каску с зарезанного им бойца прихватил.

— Мою каску они сбили с головы где-то в темноте. — Пояснение чёткое и по существу. Вооруженный, увешанный трофеями Вилли помог облачиться и мне. Подпоясал, кобуру на британский манер оставил на животе. Ранец мой сам взял, кое-как уместил всё на спине и повел за собой.

— Что с морпехами? Двое парней остались с другой стороны у машины.

— Погибли. Я как раз на стрельбу и пришел. Вы на складе не слышали этого. — Медик шел уверенно, и оружие держал как знающий. Чувствовался боевой опыт, при этом не медицинский. Луч фонарика на его груди выхватывал куски залитой дождём тропинки ведущей нас вдоль склада. — Моя сумка с медикаментами осталась недалеко от вашей машины.

Добрались относительно быстро, меня пошатывало, дорога скользкая, обходили уже разгоревшийся вовсю склад, осторожно оглядывая округу, насколько хватало глаз. Спасибо пожару, подсвечивал маленько. И дождь вновь сбавил обороты, хотя было уже плевать — промокли до ниточки.

Машина наша оказалась почти цела, только лобовое и заднее стекла выбиты, да на переднем сиденье кровь. Водителя британцы выволокли из машины уже мёртвым, а часового, что был в ближайшем доме, выкуривали с боем. Это поняли по дыркам от пуль вокруг окна выходящего в сторону улицы, и гильзам вокруг тела погибшего Хансена. Его изрешетили, высадив чуть ли не магазин в упор. От головы морпеха ничего толком не осталось. Накрыл его куском найденной в доме ткани, предварительно забрав жетон. Оружие и боеприпасы враги всё же унесли…

Вилли хотел было перетащить в машину тела, мол, не стоит так бросать павших, но вот на другом конце Дентона, за складом, разразилась стрельба, совершенно неожиданная и слишком близкая. Посему мы бежали без оглядки, благо машина завелась сразу. Пакостное было на душе, потерял бойцов, задание не выполнил, получил ранение, которое возможно поставит крест на военной карьере. Хотя, какая к чёрту карьера? Я невольник ситуации… На сей раз сознание отключилось от тряски и усталости.

— … Капитан. — В плечо настойчиво толкали, вытягивая меня на свет. Вокруг, кстати, светло, и дождь не льётся. Но я все еще в машине. Так? Машина в амбаре, слева-справа в загонах стога сена и тишина, горит несколько керосиновых ламп, от них и свет. — Sehr gut, aufstehen. Мы в безопасности, но далеко не уехали, ферма за западной окраиной Дентона. Будить бы не стал, но надо осмотреть руку.

Майнер вызывал странные эмоции. Во-первых, потому что он немец и спокойно кидается немецкими словечками, во-вторых его не смущает и не вызывает особого пиетета моё звание. Он не военный? Присмотрелся к лицу и мысленно хмыкнул, мужику около сорока, и лицом он похож на актёра Вуди Харрельсона из моего мира. Волосы на висках с сединой, что неожиданно, а шевелюра густая, ухоженная, залысинами как у актёра и не пахнет. Пока думал, молча вылез из машины и сразу присел на услужливо предоставленный сноп сена. Рядом обнаружились разложенные на брезенте медикаменты, перевязочный материал и инструменты. Набор совсем нетривиальный для обычного санитара. Скорее уж предо мной средней руки хирург.

— Анестезию делали? Сейчас болит? — Осторожно поворачивая мою раненую руку, интересовался медик.

— Да, морфий, один тюбик. — Извлёк из кармана пустую упаковку из-под инъекции. — Плюс две таблетки вот этого… — Добавил намокшую пачку таблеток с обезболивающим. — Сейчас не болит. Кисть почти не чувствую…

— Метадон… Низкая концентрация. И морфий… Посмотрим. Если будет больно — можно хоть кричать. Теперь подробно — что и как случилось?..

Рассказ о том, какие раны получил и чем они нанесены времени не занял. Осторожно разматывая промокшие насквозь бинты, Майнер слушал и безостановочно интересовался ощущениями. Вскоре он убедился, что препараты капитально заглушили чувствительность и мной можно считай вертеть как игрушкой, стал активничать. При неплохом свете раны смотрелись совершено неприятно. В ладони что-то гадко похрустывало, и отдавало болью, хотя это было единственное пока выявленное болезненное место. Вилли постоянно приговаривал: «неплохо, неплохо», хвалил тампонирование, но звуки становились всё менее понятными, уплывали вдаль и теряли значение для меня.

Очередная потеря сознания настигла во время медицинских процедур. Ни снов, ни галлюцинаций, темнота и покой. Но длилось это совсем мало, критически мало. В нос ударил нашатырь, требовательно возвращая в реальность.

— Прошу простить за такое пробуждение, но надо ехать. Стрельба в Дэнтоне вновь началась. Со стороны шоссе даже пушки били. Непонятно как далеко… Самое неприятное, где-то рядом недавно слышал звук двигателя. — Медик убрал нашатырь и поднял лежащий рядом пистолет-пулемёт. Кстати, это же Стерлинг, а не СТЭН. Я-то уж знаю эти классические британские пистолеты-пулемёты.

За стенами амбара что-то шлёпнуло. Усталость мою хоть и не сдуло ветром, но в режим действия тело перешло сразу. Скинул укрывавшую меня дерюгу, и скатился за сноп сена в сторону машины. Еще поворот и я уже под грузовичком смотрю на ворота амбара. Раненая рука всё еще не болит, а пальцы, кажется, чуточку откликаются, но повязка плотная, не даёт сильно шевелиться. Револьвер вытянул из кобуры, и замер, направив ствол на вход.

— Surrender yourself! — Громко и чётко, но с нескрываемым русским акцентом донеслось из-за ворот. Голос продолжил требовать и перешел к угрозам. — Англичане, вы окружены! Бросайте оружие и выходите с поднятыми руками.