Алексей Кулаков - На границе тучи ходят хмуро... Страница 7

Средних лет офицер с такими усищами, что непроизвольно вспомнились байки про Буденного, одобрительно хмыкнул и не поленился встать и сделать три шага навстречу.

— Штаб-ротмистр Блинский, Сергей Юрьевич, командую Олькушским пограничным отрядом. Присаживайтесь, корнет, поговорим.

Беседу прервал обед, на который его, не слушая возражений (и не думал отказываться, если честно), пригласили. После часового монолога Сергея Юрьевича отчасти стали понятны причины такого радушия.

— Если бы вы только знали, князь, как мне надоело гонять всех этих воров и мошенников! Они как тараканы вездесущи — поймаешь одного, десять разбегутся! Вы же понимаете, у меня много обязанностей и, помимо этого, бесчисленное количество важных дел, и все они требуют полной отдачи сил, поэтому ваше назначение для всех нас…

Слушая разошедшегося после бокала вина собеседника, Александр удивленно думал: «И это командир погранзаставы? Понятно, почему они никого поймать не могут — все силы на говорильню уходят. Ужать все, что он на меня вывалил, выкинуть все лишнее, и в остатке получится что-то вроде: ты, молодой, послужи, а дедушка отдохнет. Хм, самое интересное, что я и не против».

Достойно поддержав беседу пересказом последних столичных новостей, вычитанных из газет во время поездки, князь окончательно стал «молодым, но подающим очень большие надежды» офицером, после чего Александра за пять минут ввели в курс его служебных обязанностей.

— Примете под командование второй взвод, расквартируетесь рядом с корнетом Зубаловым, я вас позже ему представлю. Отрядному фельдфебелю я укажу, он все устроит. Ознакомиться с личным составом когда планируете — сегодня, завтра?

— Пожалуй что, завтра.

— Да-да, я вас понимаю, все эти хлопоты! Ничего, думаю, вам у нас понравится.

— Несомненно, господин ротмистр!

— Ну что же, корнет, ступайте устраиваться.

Новый дом Александру пришелся по вкусу: трехкомнатная уютная квартирка на втором этаже утопающего в зелени деревянного дома-особнячка. Впрочем, в приграничной деревне Олькуш (как ни странно, и городок такой имелся, и деревенька) все строения были из дерева. Исключение составляла отрядная канцелярия, где заодно была офицерская комната и оружейная, она же — склад конфиската. Распоряжалась всем в особнячке миловидная женщина по имени Дарья, сходу попытавшаяся организовать еще один обед, но согласившаяся ограничиться пока подогревом воды для ванны. Под вечер появился прихрамывающий солдат лет тридцати, на удивление робко отрапортовавший, что он денщик «его благородия командира второго взвода» по имени Савватей.

«Получилось! Никто не сомневается в том, что я — корнет Агренев, а значит, у меня получится все остальное. Все, что захочу и смогу. Новая жизнь, новые возможности».

ГЛАВА 6

«Вроде только закрыл глаза, а уже пора вставать!» — сонно чертыхнулся Александр, просыпаясь от «звонка» живого будильника, оравшего свое «кукареку» с завидной точностью — ровно в пять тридцать. Прошло две недели, как он стал офицером русской императорской армии и очень родовитым аристократом, и все это время лениться не приходилось. Взвод ему достался разнородный, скажем так. На пятьдесят пять человек списочного состава приходилось всего пятнадцать послуживших и много повидавших ветеранов, остальные — зелень, «новички», салаги, из которых большая часть поначалу имела проблемы с дисциплиной. То есть спокойно пили до и после службы (а особенно одаренные и во время, но с изрядной опаской), да еще и подраться некоторые были далеко не дураки — в свободное от служебных тягот время. Старший и младший унтера, конечно, старались поддерживать дисциплину на уровне, но старые привычки одолеть не так-то просто.

Штаб-ротмистр Блинский чаще всего отсутствовал «по неотложным делам», в основном в Ченстохове. И штаб рядом, и прекрасные дамы недалеко. А еще штаб-ротмистр спал и видел, как он становится ротмистром и службу свою продолжает в штабе, поначалу бригадном, потом окружном — и так далее. В его отсутствие всю бумажную работу доверили… правильно, молодому, но ужасно перспективному корнету, князю Агреневу. Последний из трех офицеров отряда (вообще-то по штату их должно было быть четверо, но, учитывая хронический дефицит молодых офицеров, а вернее будет сказать, военных училищ в империи…), командир третьего взвода корнет Зубалов, вообще уже полгода как подал рапорт с прошением об отставке с действительной военной службы и самозабвенно готовился к поступлению в университет. Вот только все не мог никак решить, кем же он хочет стать: юристом или… может пойти по сельскохозяйственной части, на агронома? Такое поведение попросту не укладывалось в голове у Александра, потому как контрабандисты были не безобидными овечками, сшибающими детишкам на молочишко, а натуральными бандитами без тормозов: при встрече стреляли не раздумывая и засадами очень даже не брезговали. И что самое печальное — сильно недолюбливали офицеров, выражая свою неприязнь всеми доступными им способами. К примеру, поручика Глокке, что командовал взводом до Александра, в одной из стычек просто забили прикладами насмерть. Говорят, так и привезли заиндевевшего, с размочаленной вдребезги головой, с брызгами крови и мозгов на шинели. С таким добросовестным отправлением служебных обязанностей у господ офицеров совсем неудивительно, что и первым взводом, и всей ротой (пока было привычнее отряд называть именно так) потихоньку управлял Трифон Андреевич, пожилой и опытный отрядный фельдфебель. Хозяйственные дела, вопросы расстановки секретов и дозоров, очередность увольнений, выдача месячного денежного довольствия… Сегодня с утра по плану, составленному самим же Александром, был первый пеший обход «владений», на предмет еще раз все осмотреть, подробно и не спеша, составить свое мнение и решить, как тянуть службу дальше. Через час после побудки, аккурат к окончанию завтрака, появился «экскурсовод» — старший унтер Мохов, к «труду и обороне» подготовленный значительно лучше, чем корнет: винтовка на правом плече, сабля в потертых коричневых ножнах на поясе, рядом с двумя вместительными подсумками, явно не пустыми.

«Хм… последуем примеру опытного человека».

К глубокому сожалению, все, что было возможно, — так это взять патронов побольше, потому как винтовки офицерам не полагалось. Хотя, конечно, можно было бы и прихватить свободную берданку в оружейке, но попросту одолела лень-матушка. Тащить такую тяжесть… по такой жаре!

Выйдя за околицу, корнет с унтером начали петлять от столба к столбу, пересекая по пути лесочки, ручейки, луга и рощицы, обходя овраги и заросли колючего кустарника. Через каждые пятнадцать-двадцать минут унтер «находил» очередной секрет или дозор и коротко справлялся у них:

— Все тихо?

На что следовал один и тот же ответ:

— Угум!

Пройдя таким образом верст десять, присели на поваленный ствол старой сосны — отдохнуть в тенечке.

— Вот, вашбродь, большую часть прошли, еще три секрета глянем — и обратно.

— Хорошо…

Потянувшись всем телом, офицер расположился на бревне поудобнее, настраиваясь на долгий разговор.

— А скажите мне, Мохов, как вас по имени-отчеству?

— Семен я, а батюшку Василием звали, — с запинкой ответил старший унтер, слегка удивленный таким явным интересом именно к своей персоне.

— А давайте-ка поговорим по-простому, без чинов, Семен Васильевич.

— Так точн… э-э?

— Вот и договорились. А скажите мне, Семен Василич, как часто у НАС пошаливают? А то прямо опаска берет, как послушаю историй разных.

Поначалу собеседник князя отвечал на все вопросы односложно и с явной настороженностью, но постепенно разговорился, и сведения полились полноводной рекой, рисуя правдивую картину происходящего на границе.

«Неслабо!!! Тихая война — вот как это называется. Короткие перестрелки не реже одного раза в неделю, раз в месяц у нас или у соседей раненые, а повсеместно считается, что тут тишь да гладь да божья благодать. Вот это я попал! Так, надо все хорошенько обдумать, а пока… Пора сворачивать разговор».

Задав пару-тройку вопросов о родных и близких старшего унтера, Александр познакомился со всей его немудреной биографией. Родился, крестился, женился… три дочери, сын-наследник, первый внук на подходе, а нажил — всего ничего. Два ранения, три благодарности да полдюжины медалей. Удачно ввернув про свое сиротство и обучение на казенке, князь окончательно завоевал доверие Семена Васильевича, и дальше они продолжили путь не торопясь и переговариваясь прямо на ходу. К удивлению и зависти корнета, служивый при этом выглядел так, будто гулял налегке и недолго, в отличие от своего командира, который чувствовал каждый грамм веса револьвера в кобуре и прикидывал в уме, как у него вечером распухнут ноги. Что тут скажешь… ветеран! Уже на подходе к заставе комвзвода ненадолго приостановился: