Повелитель душ 2 (СИ) - Владимир Владимирович Кретов Страница 8

плотности душа достигает, видимо, в пик зрелости, а потом, идёт естественный процесс разуплотнения клубка души. И тогда, человек стареет. Магическими тренировками, конечно, можно уплотнить свою душу сильнее, чем без них, но всё равно, в определённый миг, когда, видимо, проходит пик зрелости, душа начинает свой цикл по разуплотнению и последующего развоплощения до нити… которая попав в зародившуюся жизнь, начинает новый виток своего жизненного цикла…

Я немного увлёкся и рассказывал Петерусу всё, к чему пришёл в своих выводах, а это, между прочим, самая близкая к истине теория в этом мире в силу того, что я вижу гораздо больше других!

Вот только… когда я поднял взгляд и посмотрел Петерусу в глаза в один момент… там было лишь какое-то разочарование. В начале-то был интерес, любопытство, а теперь… определённо разочарование! Будто, ребёнку дали конфетку в обёртке, он её развернул, а там какой-то кал, а не конфетка…

Так дело не пойдёт!

Вздохнул:

— Мда… проще один раз увидеть, чем сто раз услышать.

И выдернул клубок души Петеруса…

Его тело тут же начало крениться вперёд, и мне пришлось вскакивать со своего стула, чтобы облокотить его на спинку стула в устойчивое положение.

Десять секунд, двадцать, тридцать…

Всё, достаточно!

Как только я вернул душу Петеруса на место, тот распахнул глаза. Он начал в прострации смотреть куда-то сквозь пространство с десяток секунд, а затем, перевёл взгляд на меня:

— Так это что, правда⁉ А…

Он явно хотел что-то сказать, но вместо этого, вскочил со своего стула и начал наворачивать круги по помещению. А когда остановился, посмотрел на меня:

— Научи меня! — Петерус дошёл до своего стула, схватил его за спинку и притащив поближе, сел вплотную напротив меня. — Ну-ка, повтори, что там было про нити, души, клубки…

Ну, вот, что и требовалось доказать…

* * *

Руководство академии перенесло начало учебного года на четыре дня вперёд по понятным причинам — дать отойти ученикам от теракта, даже какие-то траурные мероприятия проводили.

В общем, отсрочка на четыре дня — это ещё и не так много.

Так вот, все эти четыре дня мы с Петерусом занимались практической магией. Вернее, опытно-практической магией, а это две большие разницы…

К счастью, в отличии от Семёна, Петерус был не из секты «вырви мне душу, я буду исследовать всё на своей шкуре», так что, собственно, вырывать душу он у меня не просил, но, к сожалению, он был адептом «а сделай это, а сделай то, а заблокируй использование магии», и всё это регистрировал на свои электро-магические приборы…

В общем, я из лап одного вида «маньяка» от науки попал в лапы другого… но не менее одержимого.

И ладно бы он параллельно обучал меня чему-то, так нет, бегал возбуждённый с горящими глазами от своих экспериментов и постоянно кормил меня завтраками мол: «Обязательно тебя подтяну, но лишь дай сформировать в голове обновлённую теорию, основанную на том, что ты мне показал и рассказал. Для этого не хватает чуть-чуть опытов. Вот буквально парочку!»

И так, каждый день.

Так и пошёл я в свой первый учебный день в академии почти полностью без теоретических знаний этого мира.

В этот раз, охрана академии была не в пример более заметна, чем в прошлый.

Да весь периметр академии просто кишел охраной!

Причём, мощной, в основном, там был народ с тремя колодцами. Документы проверяли также не в пример тщательней — кого-то задерживали на входе даже по несколько минут, оттого, там нехилая такая очередь образовалась.

Меня это, правда, никак не задело, потому что всё это время я провёл внутри академии. Днём — с Петерусом, ночью — в своей комнате в общежитии академии.

Петерус настолько решительно не хотел меня никуда отпускать, чтобы не терять ни минуты из наших «совместных» изысканий на мою дорогу, что моментально пробил мне комнату в общежитии раньше времени — покс не заселили ни одного первокурсника.

А уж с какой недовольной миной он привёл меня к аудитории, где собирались все абитуриенты для первой в их жизни пары — описать тяжело. Он, будто съел лимон, запивая острым соусом.

А когда привёл — хлопнул по плечу, сказал, что ждёт после занятий и ушёл.

Эх, чую, что с этим надо будет что-то делать, потому что есть такое ощущение, что с живого он с меня не слезет. Петерус оказался ещё большим психом от науки, чем Семён, и плюс у него был только один — он хоть не просил «вырвать душу». Правда, на этом всё…

Я, как пришедший раньше всех, и занявший место на галёрке, смотрел, как народ потихоньку набивается в аудиторию.

Ну что ж, первый день в Московской магической академии дубль два — вот-вот начнётся! Надеюсь, на этот раз, без эксцесов…

Глава 6

Москва. Кусково. Московская магическая академия. Поточная аудитория.

Чем ближе было начало занятий, тем быстрее валил внутрь народ. Пока я высматривал в этом потоке принцессу, справа от меня на стул плюхнулся чуть толстоватый парень. У него на пиджаке так же, как и у всех студентов был вышит родовой герб. В его случае — это был грифон.

Он протянул мне руку:

— Гаррин Демид Потапович. Будем знакомы!

Я пожал протянутую руку тоже не вставая, может, тут так принято:

— Лесков Николай Фёдорович.

Демид улыбнулся:

— Да я знаю. Меня мой наставник по геральдике не мало мучал в своё время, так что уж представителей княжеских родов империи я знаю назубок.

— Да? И что же наставник говорил конкретно про меня?

Мне реально любопытно стало. Княжеских родов не настолько уж и много, так что не удивлюсь, если наставники по геральдике каждого конкретного аристократа княжеских кровей разбирают на своих уроках.

А вот тут Демид чутка замялся:

— Да я особо уже и не помню ничего…

Ну понятно, а что там могло быть про меня сказано-то? Скорее всего, предположения про мою магическую инвалидность. Хоть официального подтверждения тому и не было, но примерную силу любого мага можно узнать по внешним факторам. Ведь когда маг «магичит», видно из какого колодца он берёт ману, то бишь, нити душ. Если в магическом зрении его аура белая — значит черпает силы в первом колодце, синяя — во втором, зелёная — в третьем, жёлтая — в четвёртом и красная — в пятом.

То есть, если какой-то маг за всю свою жизнь имел только белую ауру, значит, либо он великолепный конспиратор, либо — что более