Сергей Жилин - Август Хромер Страница 81

Надо скорее вставать… надо себя заставить… после первой попытки я шлёпнулся обратно, свернувшись в бараний рог. Как же мне нехорошо… Во второй раз получилось лучше, и я смог принять полусидящее положение. Ещё один рывок, и я сдюжил встать на четвереньки… Полдела сделано… сильно затошнило, захотелось извергнуть из себя съеденное утром… Сдержавшись от этого не самого приятного действа, я начал медленно подниматься, опираясь руками о стену.

И вот я уже на ногах, не отдав даже души дьяволу…

Пока я наслаждаюсь тем, что ноги меня ещё держат, поезд на полном ходу пронёсся мимо железнодорожной станции. В недоумении люди на перроне проводили взглядом и криками промчавшийся состав. Я сразу же вынырнул из окна и увидел, что впереди кончаются пути, а за отбойником уже располагаются здания.

Митих решил покончить со мной оригинально: глядя на обилие всевозможных рычагов, тумблеров и счётчиков, я быстро осознал, что вряд ли отыщу здесь тормоз, и меня вместе со всем составом размажет о здания нашего любимого Гольха…

Расстояния не так много осталось: следует хотя бы уберечь пассажиров. Проковыляв через тамбур, я обнаружил тендерный вагон. Остаться в хвостовой части и дать локомотиву таранить здания – поступок с моей стороны слишком нечестный, так что я быстро перезарядил пистолет, и инертные пули разнесли сцепку меж тендером и паровозом. Отцепленный состав начал понемногу останавливаться и отставать. Мне же предстоит вернуться в кабину и попробовать остановить пышущего паром монстра.

Рычаги, рычаги, рычаги… какой же нужен мне? Опытным путём я дёрнул один из них, но паровоз не начал тормозить, а лишь засвистел, в то время как дёрганные стрелки круглых счётчиков поползли на критические красные зоны циферблатов. Вернув рычажок на место, я исправил ситуацию, но громыхающий о кончающиеся рельсы локомотив продолжает идти с прежней скоростью.

Остаётся всего ничего, так что я принялся просто дёргать и поворачивать всё, что вижу. Паровоз зашипел, засвистел и заскрежетал, давая понять, что я вытворяю совершенно недопустимые действия… И наконец длинный рычаг привёл в действие тормоза, из под колёс послышался дикий скрежет металла о металл. локомотив начал терять скорость, но слишком поздно.

Отбойник, оказавшийся в считанных ярдах, паровоз снёс, даже не заметив. Размётанный в клочья, он взлетел фонтаном над дымящимся чудовищем. Паровоз слетел с рельс и заскользил на брюхе по усыпанной щебнем земле, оставляя после себя громадную борозду. Не особо-то теряя скорость, он по инерции проехал ещё ярдов пятьдесят и врезался-таки в стену двухэтажного здания. Кирпичная кладка не выдержала, и нос локомотива протаранил стену, погрузившись глубоко в постройку. Я еле нашёл себе укрытие от целого града кирпичей.

Испуская толстую упругую струю пара из котла, паровоз застыл на месте. Конечная…

Ненавижу этот город и сектантов, что поселились в нём, ненавижу этого Джека Боллета, из-за которого случилось Бог весть что, ненавижу четверг – словом, в данный момент я ненавижу почти всех и всё. Таков уж я по своей натуре.

Выбравшись из покорёженного паровоза, я увидел, как остаток состава плавно подкатывается к месту обрыва рельс, теряя инерцию. Тендер повис передними колёсами над землёй, и поезд остановился.

Я, конечно, рад за пассажиров, но мне сейчас не до них – пройтись бы вдоль путей и отыскать выроненную Серую Лисицу.

Глава XIV

Математик

– Это в-всё? – заикаясь, строго спросил инспектор Аксель.

– Повторить в четвёртый раз? – раздражённо сболтнул я.

После того, как я отыскал лежащий между шпалами бронзовый нож, силы окончательно улетучились – пришлось усесться прямо на рельсы, чтобы перевести дух. Вдалеке шумели люди, поражённые тем, как огромный красно-чёрный паровоз сошёл с путей и протаранил здание.

Так хотелось побыть одному, но несправедливая жизнь подсунула мне очередное испытание – приехали сантибы. Долго выбирать виноватого они не стали, сразу остановившись на моей кандидатуре. Их желание отвести меня в участок показалось мне необоснованным и наглым, чего я скрывать не стал и послал всех к чёрту. К несчастью, я так был вымотан, что не смог оказать хоть сколько-нибудь вялого и робкого сопротивления.

Как же я был уморён и избит, что не смог от них отвязаться…

В участке, где, словно пчёлы в улье, копошатся десятки сотрудников, меня провели через шумные тесные коридоры прямиком в этот уютный кабинет. На стенах вывешены грамоты за заслуги и письма с похвалой вперемешку со статьями устава Сантиба. На маленьком окошке с прочной решёткой стоит совсем крошечный, но ужасно колючий кактус. Вокруг расставлены шкафы с документами, на небольшой тумбочке – флаг Альбиона на подставке, а центре кабинета – просторный стол.

Завален он, в основном, многочисленными папками и канцелярскими принадлежностями, а также на нём валяется моя ременная система. В любом другом случае я бы пересчитал зубы тому ублюдочному наглецу, что удумает отобрать моё снаряжение, но не в этот раз…

Меня хватило лишь на то, чтобы отстоять за собой Серую Лисицу. Руководствуясь тем, что я всего лишь подозреваемый, джентльмены позволили оставить его у себя.

Я сижу на крепком стуле и с мало скрываемым неудовольствием играю в гляделки с двумя инспекторами: Майером и Джерманхаузером. Последний, видимо, так убеждён в необходимости делу именно его услуг, что остался с Джероном до конца.

Рад за их дружный дуэт.

Майер, как человек интеллигентный, тихо стоит в стороне, приняв на веру мои слова, а вот Аксель, сидя напротив с фирменным домиком из пальцев, в третий раз выслушивал мой рассказ о случившемся.

Уже давно отправлена группа на площадь Мятежа, уже давно Майер распорядился отправить группу на пустыри на юго-западе столицы, давно работают оперативники на железнодорожном вокзале, давно экзорцисты нашли оторванное крыло демона и изучают его, а заикающийся светловолосый инспектор всё заставляет и заставляет меня в деталях описывать события этого утра.

Я рассказал всё: и про письмо, и про свои подозрения на этот счёт, и про Джека Боллета, и про его интригующий рассказ, и про его догадки, и про мои выводы, и про Виктора Римеля, и про то, что услышал от него, и про наш грандиозный бой, и про крушение локомотива… Видимо, Акселю стало так интересно, что он пожелал выслушать рассказ не единожды.

Или ловит меня на несоответствиях и недомолвках, собираясь, как бы тому был очень рад Дворняга, отправить меня прямой дорогой на эшафот. В голове его, что легко читается по флегматичным глазам, складывается вывод, что я совершенно невиновен. Ему это не нравится, и он всё не может придумать, как пойти против фактов. Низенький Майер за его спиной спокойным взглядом как бы говорит, что находится на моей стороне.

Всё же, Майера просто не за что недолюбливать. Всегда всё делает лучшим и самым верным образом.

– Если вам больше нечего добавить, то мы вынуждены вас отпустить, – справедливо заметил Майер, и я полностью согласен.

– Отпустим т-то-только после завтрашнего отчёта с ме-места преступления, – вставил своё слово Аксель, лениво отвернувшись в сторону.

– Но доказательств нет… – начал было Майер защищать меня.

– М-м-могут появиться.

– Да ты наглеешь, инспектор, – пробубнил я, делая себе заметку при случае сделать светловолосому заике какую-нибудь гадость.

– Просто делаю свою р-работу, – словно мне назло, почти без запинки ответил Аксель и подозвал бравых сотрудников, выглянув из двери кабинета.

Ввалились два сантиба и буквально под руки поволокли меня в небольшую, но очень уютную камеру для содержания таких же, как я, подозреваемых на ночь-другую. Повертевшись по коридорам, мы спустились в подвал, где меня ждёт жёсткая, как кусок гранита, лавочка и микроскопическое заляпанное окошко под самым потолком, а ещё, в качестве бонуса, полный, как человекоподобный слон, надзиратель за хлипким столиком. На нём только и есть, что газовая лампа, журнал, в котором меня заставили расписаться, и потрёпанная колода карт. Очень весело ему здесь должно работаться.

Меня завели в камеру, размерами три на два ярда, весёлый с виду коротковолосый надзиратель запер замок, и меня оставили в покое.

Чувствуй я себя лучше – выбил бы с мясом эту решётку, навалял бы всем, кто встретится на пути, а дальше – на улицу, мокнуть под дождь! Я семь лет защищаю этот город от тварей, я стольким людям спас жизни, я помогаю властям раскрыть туманнейшее преступление, ради этого чуть жизнь собственную не угрохал! А мне какой-то высокомерный заика с повадками невротика предъявляет обвинения и сажает в клетку.

Людей ничто и никогда не научит благодарности. Люди здесь до того одичали, что не всегда можно отличить их от демонов. Они мне очень напоминают Вулкана, бьющегося в истерике об стекло и грозящего убить всё живое. Людей тоже останавливает лишь какое-то особое стекло… а паровые пушки и пулемёты у них уже есть, равно как и отсутствие морали.