Шимун Врочек - В бой идут одни перемкули

Шимун Врочек

В бой идут одни перемкули

Меня зовут Маэстро Флогистон, и я это… страшный. Когда выпью. А когда трезвый, я еще страшней, потому как непохмеленный. Такие номера откалываю, что командование готово меня живьем сожрать – только, увы, не в состоянии. Организм не позволит…

Нас перемкулей, даже крысы не жрут.

Потому как крысы звери умные – органику с силициумом вряд ли перепутают. Мы это… кремневые. Да. Два крыла, четыре лапы, длинная шея и лючок для дозаправки. Неслабый такой лючок, на две тысячи галлонов заправочной жидкости с давлением на входе под пару мегапаскалей. Бензин для зажигалок знаете? Он и есть, только воняет почему-то касторовым маслом. А еще мы пьем окислитель. Все. Поголовно. Хлещем как алканавты последние. Потому как реактивная, извиняюсь, струя, на скорости в два маха и на высоте в пятнадцать километров – это вам (еще раз извиняюсь) не в лужу пернуть. Хотя принцип схожий. Но без окислителя (кислород с какой-то хренотенью) ничего на высоте пятнадцати километров не горит. Стратосфера, растудыть ее в качель… Так и маемся. Создатель Драконов (на французский манер: Кремень-ПапА) ничего лучше не придумал, как дать своим детям окислитель вместо вина для причастия. Так и сказал «Вот Вам кислород – то кровь моя» Тем и причащаемся, дети силициума…

Пьем.

Такие дела, Маэстро. Такие дела…

– Маэстро! Срочно! На вылет! Поднимай эскадрилью!

Это… да. Поднимай. Было бы что… Всей экадрильи – три ужратых до легкой синевы перемкуля и пять салажат, касторки толком не нюхавших. И еще я – Маэстро. Бог стратосферы. Страшный с похмелья, от одного вида окислителя тошнит… Но – надо. Высота пятнадцать километров, два маха… Не салажат же посылать? В бой идут одни перемкули!

– Вторая эскадрилья, на вылет! – командую во весь голос.

– Тех контроль прошел?! – орет механик. Судя по басу – Полосюк в небо ломится, а механик его (добрейшей души огрина весом в полтонны) на взлет без предварительного осмотра не выпускает. Хорошие они парни, механики. Заботятся о нас, ждут, а если наорут и пристыдят – то любя. Перемкуль и его механик – ближе друг другу, чем иные муж и жена…

– Прошел! – точно Полосюк, его пропитая голосина.

– А ну дыхни!

Эт правильно. Я бегу к взлетной полосе, на ходу соображая, сколько вчера выпито и сколько (не иначе, как чудом!) задержалось в моем желудке. Эх, набрались же… Не помню, даже сколько выжрали. Все равно добавлять придется, бой как никак, трезвыми в небо только воробьи с орлами… Лишь бы не занесло на взлете, а там уж стратосфера дурь из башки выветрит.

– Стой, Маэстро! – вырастает передо мной приземистая, мне по грудь, кривоногая фигура. Мой механик, Джакопыч, с цинковой цистерной за плечами и насосом ручной тяги под мышкой. Ноздри раздуваются. Привет, старина!

– Маэстро, дыхни!

Полной грудью Джакопычу в нос – перегаром. Ух, бегать пора по утрам – дыхалка ни к черту, скоро падать начну…

– Касторки сотни три галлонов, а окислителя одни пары остались, – резюмирует механик. Укоризненно смотрит на меня. Глаза у огрины желтые-желтые. – Эх, командир… Закусывать надо.

– Потом, Джакопыч, потом… Мне бы на взлет.

– Пей!

Чуть не вывернуло, пока в меня касторку (бензин для зажигалок, помните?) закачали. Огру ручным насосом два вожделенных мегапаскаля выдать – раз плюнуть, только вот в желудке ощущение – стадо слонов и с разгону. Лбами. Бивнями. Сволочи! Хвост в струнку вытянулся – до хруста в позвоночнике.

– Терпи, Маэстро, – утешает заботливый механик, продолжая усиленно качать. Под темно-пятнистой, в болотный камуфляж, кожей шарами перекатываются мышцы. Силен Джокопыч. Стар, но крепок, словно…

– Пей!

Ведро с окислителем. От запаха блевать тянет. Ох, как бы не вывернуло… Пью.

Желудок все ребра обстучал, зар-раза… Глубоко дышу. Еще вдох, и еще… В голову от желудка взлетает теплый, ярко оранжевый шар, пахнущий апельсинами и – там взрывается. Мир вокруг становится уютным, словно родное логово… На горизонте, рядом с солнцем, мягко покачиваются пуховые перины… Эх, прилечь бы… Прилечь.

– Маэстро, дыхни! – Джакопыч морщится от перегара. Тянет носом, смешно шевелит ноздрями. Родной ты мой! Дай я тебя расцелую, огрина свиномордая…

– Готово, Маэстро.

– Джакопыч! – сотрясаю воздух ревом, поджимаю лапы, вытягиваю шею. – ОТ ХВОСТА!

– Есть от хвоста!

Зажигание. С диким ревом бьет реактивная струя. Меня сотрясает дрожь, страшная сила тянет вперед, когти оставляют следы на бетоне взлетной полосы. Голова привычно кружится, к горлу подступает изжога…

– Маэстро, пошел!

Спасибо, Джакопыч. Будем надеяться, этот вылет добавит мне парочку силуэтов на груди. Татуировки, вытравленные плавиковой кислотой – доказательство боевого мастерства пилота. Метки, при виде которых салажата могут пока только вздыхать… Они и вздыхают. С высоты вижу, провожают взглядами, уставив завидущие морды вверх. Снова вздыхают – завистливо и с надеждой… А вот когда-нибудь и я…

Когда-нибудь.

– Смотри, как виляют, – говорит кто-то из салажат с плохо скрытой завистью в голосе. – Тоже мне, перемкули!

За мной пристраивается черная тень. Поворачиваю голову. Вихляющий полет, с явным перекосом в сторону левого крыла. Голова вниз… Полосюк, Земляная Ящерица, пропойца и дебошир, но летун, каких мало…

– Полосюк, ты меня уважаешь?! – ору.

– Маэстро, да я! – Ящерица с трудом переводит голову в горизонтальное положение. Глаза почти бессмысленные. Перебрал таки окислителя, сволочь. Эх, Полосюк, Полосюк… – Ик! Да я… за тебя… Ик!

– Верю. Будешь моим ведомым. Виси на хвосте. Тоже мне, перемкуль! В следующий раз чтоб закусывал!

– Ик! Заметано, Маэстро… ик!

– Набираем высоту!

Два километра, три, четыре… Хлопок! Звуковой барьер позади, тишь, да гладь, только холодно. Лапы мерзнут. Еще добавим тяги, крыльями подработаем… Все выше и выше и выше!

Здравствуй, стратосфера!

Над головой – чернота с пятнами звезд. Впереди маячат темные точки, тепловым зрением вижу следы, извиняюсь, реактивных струй. Враги. Такие же как мы, прирожденные летуны и любители выпить…

Кремень-папА дал нам окислитель, чтобы его дети никогда не знали горя.

«Вот Вам кислород – то кровь моя.»

Готовлюсь врубить форсаж, набираю высоту. Перехватчики, судя по маневрам, занимаются тем же самым… Отличные, видать, летуны…

– Третий, я первый, делай как я!

Сзади и чуть ниже Малыш помахал крыльями: мол, понял. Его ведомый, золотисто-серый Раджа, царственно кивнул. Сделаем, Маэстро. Вторая эскадрилья к бою готова…

– Хорошо, – заорал я, заваливаясь на правое крыло. – Ящерица, за мной!

В бой идут одни перемкули.