Джордж Локхард - Красавицы и чудовища

Джордж Локхард

Красавицы и чудовища

У весело потрескивающего костра, действительно, громоздился узел. То была шкура зверя, когда-то содранная с поверженного врага, распяленная, высушенная, а теперь вот завязанная крепко-накрепко и чуть-чуть пошевеливающаяся.

Жанна Порфирьевна подбросила в огонь хворосту, снова принялась устанавливать сковородку.

– А этот твой, – опасливо спросил Куродо, – ухажер не придет? Надоело его бить. И как-то неприлично... прилетели Посланцы Неба, накидали «банок» – и улетели.

– Нет, – засмеялась Жанна, – он уже приходил. Я говорила. Воон какой подарок принес. Я все равно его выгнала. Лопотал что-то... Нес какую-то несусветицу. Лучше узел развяжите.

Валентин Аскерханович развязал узел – и я увидел великое множество мелких маленьких копошащихся, переползающих друг через друга, попискивающих драконышей.

– Фу, – сморщился Валя, – эту гадость мы есть будем?

– Вы ничего не понимаете, юноша, – ответила Жанна, ловко подхватывая за лапку драконыша и швыряя его на раскаленную сковороду, – вкус – изумительный! Раковый суп не сравнится, а цвет и формы тела...

Пища, щерясь, лопаясь, драконыш расползался по сковороде...

Вслед за первым в булькающее (чувствующее боль? Или уже мёртвое, уже убитое?) месиво отправился второй, третий.

Жанна помешивала варево щепкой – и я вдруг вспомнил Тараса, убивающего драконят в учебной карантинной пещере, я вспомнил зеленую слизь, покрывшую пол пещеры – и исчезающие в ней, расплывающиеся оскаленные в неизбывной муке ящериные лица драконышей.

Мне сделалось тошно.

Глава 1

Землетрясение началось под утро. Адам проснулся, ощутив слабые подземные толчки, вскочил, но, прежде чем он успел что-нибудь предпринять, колебания утихли. Лишь старая медная люстра, где давно не осталось свечей, продолжала скрипеть над головой.

Поёжившись от предрассветного холода, принц подошел к узкому окну своей спальни. За стенами замка натужно выл ветер, старый, разбитый колокол в башне стонал под его порывами. Пахло мокрым камнем. Небо набухло тучами, пятна мха на крепостной стене казались ранами, истекавшими ядовитой зеленой кровью. Вдали, над вулканом, сквозь пелену дождя смутно виднелись облака серного дыма. Приближалось очередное извержение.

Адам вздохнул. Шторм не утихал пятый день, деревья стонали, раскачиваясь над грязной жижей, именуемой «землёй», а теперь ещё и вулкан решил о себе напомнить. Если лава потечет по южному склону, может начаться лесной пожар. Пора готовить запасы на зиму...

Некоторое время Адам, облокотившись о подоконник, молча смотрел на дождь. Капли залетали в окно, бриллиантами оседали на прутьях решетки, ветер печально стонал, ломая невидимые крылья о камни. Вздохнув ещё раз, принц заставил себя отвернуться.

Начался новый день.

В кладовой Адама встретили несколько крыс, которые при его появлении поспешно юркнули в дыры. Настроение принца от этого не улучшилось. Порывшись в горе мусора и обломков, Адам отыскал мешок с сушёной колбасой и перевернул его над столом. Оттуда посыпались огрызки и крысиные шарики.

Помолчав, принц уселся на трон, подтащил к себе стол и попытался найти нетронутый кусок колбасы. Тщетно; крысы не оставили ему ничего. Гневное дыхание Адама всколыхнуло паутину под потолком, но он даже сейчас ничего не сказал. Все равно слушать было некому.

Встав из-за стола, принц прошёл в зал торжеств. Некогда, здесь все сверкало великолепием и богатством, в блестящем паркете отражалась мозаика, изображавшая танцующих людей. Теперь она осыпалась, покрыв пол угрюмым узором старости. Замок Одинокой Розы находился в самом конце своей блистательной жизни.

Единственный обитатель древних стен, принц Адам, не желал отравлять старость замка попытками привести всё в порядок. Принц был молод – ему недавно исполнилось восемнадцать. Этот праздник он встретил в молчании, сидя на покосившемся троне и мрачно глядя, как догорает последняя найденная им свеча. Адам её не задул.

Сегодня, как и тогда, в зале торжеств царила полная тишина. Едва слышный шорох дождя за стенами не нарушал величия умирающего замка. Принц улёгся на груду листьев, которую натаскал в угол зала, положил перед собой свиток пергамента и закрыл глаза. В душе неспешно текли печальные мысли.

«Сколько лет я живу здесь?» – написал он четким, аккуратным почерком. – «Не помню. Много... Слишком много. Неужели раньше тут обитали придворные, нарядные герольды трубили в трубы, объявляя начало рыцарских турниров, прекрасные принцессы смущались под взглядами молодых рыцарей, а мудрые короли управляли государством, сидя на этом треснувшем троне? Мне с трудом в это верится. Я слишком долго ни с кем не говорил. В этом мире ничего не осталось. Только я, замок, небольшой лес, осень и Океан...»

Перо тихо скрипело, за стенами шелестел дождь. Привычка вести дневник появилась у Адама давно, почти сразу, как он научился писать. В замке имелась отдельная комната, где принц хранил свитки со своими записями, их там скопилось уже несколько сотен. Но Адам редко перечитывал дневник.

Сейчас, поставив точку, он вновь поднялся на ноги и прошел по винтовой лестнице в башню, чтобы присоединить очередной свиток к остальным. Замок, вероятно, строили маги или варвары, принца всегда поражали титанические размеры залов. Впрочем, он давно привык. Пару лет назад Адам, в приступе меланхолии, попробовал соорудить себе хижину в лесу, но первый же шторм разметал с таким трудом возведённые стены, и с тех пор он не пытался покинуть замок.

За четырнадцать лет, которые принц провёл на острове, выпал один камень из крепостной стены. Больше разрушений не было, хотя вулкан не раз сотрясал почву, гневаясь на букашек, осмелившихся поселиться в его владениях. Замок Одинокой Розы умирал трудно, отчаяно цепляясь за жизнь. Хозяин замка умирать не хотел, но выбора им обоим оставили мало.

Адам очень плохо помнил, как попал на остров и где жил до этого. Смутно помнилось, что в первые годы, пока он не мог о себе заботиться, из леса часто приходили странные, мохнатые существа, похожие разом на обезьяну и медвежонка. Конечно, принц никогда не видел обезьян, но в книгах, которые приносили мохнатые, были рисунки. Они научили Адама говорить, открыли ему тайну грамоты. Кабы не книги, принц давно бы превратился в животное...

Но книг было много. Очень много. Последние десять лет Адам ни разу не встречал мохнатых, хотя искал их без устали, ежедневно; однако, прежде чем исчезнуть, пушистые жители леса показали юному принцу путь в библиотеку. С тех пор эта комната стала Адаму родной.

Принц хорошо помнил, что мохнатые никогда не звали его по имени. Они не носили имен и не желали давать имя своему воспитаннику. «Адамом» принц прозвал себя сам, прочитав о молодом рыцаре, победителе драконов. Он также дал имена замку, острову и всему, что видел вокруг, находя странное удовольствие в воплощении прочитанного.

Лишь королевский титул, по словам мохнатых, принадлежал Адаму от рождения. Хотя они не говорили, сыном какого короля он был. Принц пытался найти в библиотеке упоминания о своих предках, но встречал лишь рыцарские романы и саги. Должно быть, канувшие в Лету хозяева замка очень любили героический эпос.

Помимо книг, Адам много времени посвящал поискам спасения. Вначале пытался построить корабль, но у него ничего не вышло. Затем, умерив самомнение, принц за полгода каторжного труда создал плот, на первый взгляд способный выдержать плаванье через океан. Адам усмехнулся, вспомнив, как радовался в те дни. Он устроил грандиозный праздник, «пригласив» на него десятки зверей...

Потом он всех отпустил, но ещё долго животные приходили к замку, надеясь на угощение. Около недели Адам ждал попутного ветра и, наконец, столкнув плот в море, поднял парус и гордо уселся на брёвна, надеясь добраться до земли в течении двух-трёх дней.

Плот развалился через шесть часов. Океан был опасной игрушкой для молодых нахалов, и тот шторм Адам пережил чудом. Два дня в ледяной воде... Принц не любил вспоминать об этом.

«Неужели я так и умру здесь, в одиночестве?» – написал он, аккуратно обмакнув перо в чернильницу. Странные, непортящиеся чернила хранились в огромном глиняном сосуде с хрустальной крышкой, и за четырнадцать лет Адам не сумел даже на волосок уменьшить их уровень.

«Сегодня вновь пробудился вулкан,» – темно-фиолетовые буквы матово блестели. – «Скоро начнется зима, а крысы сожрали все запасы. С каждым годом крыс становится все больше и больше, ночами они бегают по моей спальне, шуршат, попискивают. Я боюсь когда-нибудь проснуться слепым...»

Тяжело вздохнув, Адам отложил перо и закрыл глаза. Он ещё ни разу не болел, не ломал рук, не получал опасных ран. Судьба, словно в насмешку, хранила принца куда лучше, чем героев рыцарских саг, которым, как известно, с первого листа присуща удачливость.