Василий Гавриленко - Тёплая птица

Часть первая ДВА АНДРЕЯ

1 ПОСЛЕДНИЙ ПОЕЗД

            Рельсы поворачивали, и лес был не такой густой, как повсюду. Ветки деревьев тянулись друг к другу, сцеплялись, образуя подобие тоннеля, из которого должен появиться Поезд.

            На Поляне нас собралось шестеро.

Впрочем, «нас» - это сильно сказано. Я никогда не видел никого из этих людей, да и уверенности в том, что передо мною люди, не было.

            Прислонившись спиной к дереву, я сидел на толстом слое прелой листвы и наблюдал за ними.

Крепкий игрок в рваной кофте, определенно, опасен.

 Остальные - семечки. При условии, что они не атакуют вместе… А Джунгли полны одиночек.

 Этот ли, тощий и желтый, - мне соперник? Я в одно мгновение вонзил бы в него заточку… Или тот, что нервно курит самокрутку из кленовых листьев?

Ну, самок я в расчет не беру, тем более что одна из них, - старуха, с лицом, словно печеная картофелина. На что она рассчитывает на Поляне со своими тонкими, как ветки, руками?

             Вторая самка молодая и, должно быть, сильная, с копной ярко-рыжих волос, но и ей едва ли что-либо светит.

            Верзила в кофте оценил возможности собравшихся на Поляне примерно так же, как я, то есть своим главным конкурентом он назначил меня.  Ишь, как смотрит! Изучает, сволочь.

-Слышь, долго еще?

             Желтый игрок пялился на меня. На Полянах не принято разговаривать, но этот калека, видимо, не в курсе, - ничего, прозреет, когда заточка пронзит ему глотку…

-Понятия не имею.

            Желтый скрипнул зубами и отвернулся. Конечно, я знаю, когда из тоннеля вынырнет голова Поезда, но сказать во всеуслышание – быть дураком.

            Мертвые листья кружатся в воздухе - прощальные письма. Кому-то придется их читать. Уж, конечно, не мне.

            Серый курильщик принялся ловить листья, чтобы снова свернуть себе косяк.

            Солнечный луч медленно начертил «ПОРА» на земле у моих ног, и я поднялся - пришло время облегчиться, тем самым получив дополнительный козырь.

             Мне доводилось видеть игроков, опорожнявшихся прямо на Поляне у всех на виду. Это их право, ведь речь идет о Последнем Поезде, и здесь не до  цацканья.

            Но я за этим делом всегда ухожу в лес.

Запах прели щекочет ноздри; здесь надо быть начеку - в любой момент из-за дерева может выскочить тварь.

Вот удобная ложбинка. Я сбежал вниз, скользя по мягкой глине, и, спустив штаны, присел на корточки.

            -А-а-а!

            От сильного толчка в спину я  растянулся на дне ложбинки.

            Кривая заточка вонзилась в землю возле моей головы. Я откатился в сторону и вскочил на ноги, одной рукой выхватывая из нагрудных ножен заточку, а другой - натягивая штаны. Не дал посрать, сучий потрох.

             Верзила наступал, хрипло дыша, сверля меня красными глазами. Силен, как бык, но неповоротлив и медленен.

            Я поиграл в воздухе заточкой перед его носом и ухмыльнулся - даже здесь, в лесу, она блестела. Недаром точил клинок белым  камнем и натирал песком.

             Моя полуулыбка произвела на верзилу впечатление - он вскипел от ярости. В таком состоянии этот олух едва ли на многое способен - я уложу его, как котенка…

            Он прыгнул.

            Широкое лезвие полоснуло по руке, я вскрикнул и несколько раз - снизу, в живот и меж ребер, вонзил в верзилу заточку.

            Он упал ничком в черные листья и, содрогнувшись, замер.

            Я вытер лезвие об его кофту и спрятал в ножны.

            Нужно идти на Поляну и ждать Поезд… Но, черт побери, как саднит рука! Я закатал рукав куртки и ужаснулся: из ровного и глубокого пореза лилась кровь, но самое скверное - рука немела. Этот мудак отнял у меня козырь - я пнул распластанного верзилу и, слегка пошатываясь, стал выбираться из ложбинки.

            Из-за широкого ствола вышла рыжая самка. Значит, притащилась с Поляны посмотреть на схватку и добить того, кто победит.… Ну-ну…

            Здоровой рукой я выхватил заточку:

-Иди сюда, цыпа.

            Но самка не вынимала оружия.

-Что тебе надо?- крикнул я и оторопел: резким движением рыжая распахнула куртку, и я увидел ее грудь, скованную толстым свитером.

-Помоги мне сесть на Поезд,- сказала она.

            Вот оно что! Ты хочешь жить и пользуешься тем оружием, каким наградило тебя небо. Что ж, имеешь право, но я не олух!

            Рассмеявшись ей в лицо, я пошел на Поляну.

            Меня встретили глаза остальных игроков, и я поразился, какой хищный огонь вспыхнул в них при виде раны. Не спешите, сволочи…

            Вернулась и рыжая самка. Ни на кого не глядя, прилегла на листву. Какой, должно быть, удар – кто-то не стал лапать ее сиськи!

            Впрочем, у меня онемела рука, а это значит, что я теперь слабее этой рыжей. О, бог!

            К вечеру донесся запах гари. Пока рано, надо лежать, экономить силу.

            Лишь тонкий пев тепловоза заставил меня подняться и подойти к рельсам. Сейчас… Бог, или кто там, помоги! Другие игроки, словно тени, выстроились вдоль дороги неподалеку от меня.

            С ревом из тоннеля, образованного деревьями, показался Поезд, со всех сторон облепленный ухватившимися за что попало людьми. Попасть на крышу нечего и мечтать - там целые деревни.

            Рано: первые вагоны всегда перенаселены.

            Курильщик и желтый не вытерпели и, отталкивая друг друга, бросились на проносящийся мимо вагон, пытаясь ухватиться за искореженный поручень. Люди из вагона, крича, отпихивали их. Курильщик исчез в шуме колес, а желтый, вцепившись в чью-то руку, поехал, получая удары и тычки.

            А вот старуху-то я недооценил. Как ей удалось ухватиться за поручень шестого вагона?

            Пора: скоро Поезд начнет набирать ход.

             Я увидел свободную подножку и, ставши на мгновение пружиной, прыгнул на нее.

            -Куда, сволочь,- отбойщик, карауливший на крыше, достал меня по голове длинной палкой. Если бы я был в порядке, то удержался бы и сбросил этого гада, но раненая рука скользнула, и я полетел вниз, лишь чудом не угодив под колеса.

            Преодолевая гром  в голове, вскочил.

            О, черт! Последний вагон проследовал мимо. На подножке - всего один игрок с трепещущими на ветру волосами.

            Я побежал.

            Вот вагон, вот подножка, над ней - рукоятка, спасительный металлический штырек, - только бы схватиться за него. Ну! Рука снова подвела меня.

            Я все еще бежал, когда игрок, до этого стоявший на подножке спиной ко мне, обернулся. Это была рыжая самка.

            Она вдруг наклонилась и протянула руку. Я ухватился за нее, плохо соображая, что к чему. Собрав остатки сил, в последнюю секунду впрыгнул на подножку.

            Поезд понесся через ночь.

            -Отпусти.

 Словно очнувшись от сна, я понял, что все еще судорожно сжимаю руку рыжей и, отпустив эту теплую руку, взялся за поручень - холодный и скользкий.

            Почему эта самка спасла меня? Почему протянула руку? Ведь я не просил о помощи. Помощи?!

            Холодная злость начала заполнять душу - надо скинуть ее с Поезда, это Джунгли, я должен так поступить.

            Ну, чего ты смотришь на ее затылок? Схватить за волосы, рывок -  и самка закувыркается в темноте, там, где перестукивают колеса. Сколько раз ты делал подобное!

             Ветер ерошил длинные волосы, рыжие пряди касались моего лица.

            Не могу! Дьявол побери, не могу…

             Я уткнулся головой в деревянную окантовку и прикрыл глаза: будь что будет.

            А на крыше вагона, похоже, что-то назревало.  

            - Ты занял мое место, гнида.

             - Я выдавлю из тебя потроха.

            Забряцало железо, и с крыши свалились два сцепившихся тела. Место освободилось.

            Превозмогая боль, я полез наверх.

             -Куда, падла! Нам тебя не надо.

            Черная, сплющенная с двух сторон рожа выткалась передо мной; неширокий конец длинной палки устремился мне навстречу. Я успел уклониться, и, ухватившись за палку раненой рукой, - от боли в голове взорвалась бомба - дернул.

            Палка осталась у меня.