Александр Шакилов - Ярость отцов

Александр Шакилов

Герои зоны. Ярость отцов

Глава 1

Готов убивать

Улицу впереди перегораживал корабль.

Не трамвай, не упавший с неба аэробус, а именно корабль, чтоб его!..

Замерев за грудой битого кирпича, я высматривал опасность: слева направо от себя и в глубину.: Увидеть даже лодку у светофора – плохая примета, а тут…

Ничего. Тишь да гладь.

Сверху в нас не целились – надо мной и Патриком лишь серое небо с серыми облаками. Или не облака это вовсе, а клубы серой пыли. Той самой, что везде вокруг: под ногами, на дороге, на домах, на стёклах… Поддень, сорви канализационный люк, загляни в подземелье – и там будет пыль, много пыли. Из этой пыли выросли, устремившись к облакам, свечки небоскрёбов. Треть из них обрушилась полностью, ещё треть – частично, примерно наполовину, но последняя треть удивительным образом уцелела – не в первозданном виде, конечно, но всё-таки. Дома выщербил ветер, оконные проёмы опустели, позволив пыли проникнуть в помещения…

Тишина беспокоила меня всё сильнее. Патрик тоже выказывал соответствующие признаки, но по иному поводу – он предлагал сняться-таки с ручника и топать дальше.

Я похлопал ладошкой по тяжеленной дурище, висевшей на правом плече, – это меня успокаивало. Скорострельная пушка сделана вроде бы из стали – ну, большей частью – и точно не на нашей Земле. А я-то был уверен, что в иных мирах придумали что-то особенное. Ага, как же! У Патрика, вон, тоже игрушка не оригинальней моей: ствол с частичным продольным оребрением, над ним – противомиражная шина, под ним – небольшое пластиковое цевье. Лента патронов на двести уложена в короб. Инженерная мысль на отдельно взятой планете даже в параллельных реальностях развивается примерно одинаково. Исключение – цивилизации путников. Эти с вывертом.

Я вновь взглянул на корабль. Надстройку его венчали сплетения антенн, а в носу зияла пробоина, в которую запросто мог въехать карьерный грузовик. Громадный якорь валялся в полусотне метров дальше, на тротуаре, от якоря к кораблю тянулась цепь, – каждое звено больше меня – но чуток не добирала, обрывалась у самой кормы. Над бортами торчали из башенок, грозя всему живому, трубы пушек. Не сейнер это, не траулер какой и точно не пассажирский лайнер.

– Город затопило, и тут плавали боевые суда, дырявя друг дружку и отправляя на дно проспектов? А потом вода сошла, и… – предположил я.

Патрик никак на это не отреагировал. «Летучий Голландец», перекрывший улицу, его категорически не смущал.

Я непроизвольно залюбовался сыном, затянутым с головы до ног в особую защиту. Он у нас с Миленой вырос грозой девиц пубертатного возраста. Да и кого постарше. Будь я особой женского пола, обязательно влюбился бы в такого парня. Ярко-голубые глаза с лёгким прищуром – прищур от меня – и пшеничные волосы завитушками. Они немного портят его имидж мачо, добавляют женственности, на чём и обламывается шпана, считая, что такого мальчонку можно легко поколотить. Но его не по годам развитые мышцы и широкие плечи быстро убеждают глупцов, что они погорячились с выбором жертвы.

– Батя, ну чего, идём уже? Или ещё помечтаем тут? Глядишь, скоро в асфальт врастём…

Мне всегда казалось, что Милена – моя бывшая – чрезмерно опекала нашего сына. Чуть что, – животик у него заболел, или охрип пацан после пятой порции пломбира – она устраивала такую истерику, что её мнение о нерадивом папашке слышали в радиусе трёх кварталов. Сын вырос, но Милена не изменилась. Патрик сидит вечерами дома – тревога, у нашего мальчика нет друзей, Край, ты же его отец, сделай что-нибудь… Патрик пропадает где-то по вечерам – кошмар и ужас, что происходит, он точно связался с плохими парнями, Край, займись наконец воспитанием ребёнка… Милена доводила себя до полуобморочного состояния, звонила мне, скандалила… Видела бы она, как наш сынок швырял в путника-ликвидатора автомобили посреди Нью-Йорка! Впрочем, и в этом случае она извела бы меня, беспокоясь, чтобы мальчик не надорвался…

И вот тут, за кучей битого кирпича, я впервые понял, что чувствовала моя бывшая.

Потому что нынче мы с сыном отнюдь не на прогулке.

Мы в исходнике – мире, породившем путников, и ими же превращённом в радиоактивную помойку, загаженную химическим оружием и ещё бог знает чем смертельно опасным. С миром своим путники разобрались так, будто люто его ненавидели. Именно отсюда началась их экспансия, их Всеобщее Единение, ради которого разведчики-метаморфы, способные изменять свои тела, заняли ответственные – ключевые! – посты в органах управления не только Вавилона, но и всей Украины. Быть может, такая же ситуация во всём мире: в каждой могущественной организации есть если не сами путники, то их представители – предатели рода человеческого по своей воле или против неё.

Тихонечко напевая под нос «Неба утреннего стяг, в жизни важен первый шаг»[1], я поднялся из-за кучи. Может, действительно перегибаю? Ну корабль и корабль, подумаешь…

Патрик ударил меня по лодыжке. Умело так подсёк ровно за миг до того, как я получил бы порцию осколков от разорвавшего перед кучей снаряда. Загрохотало и засвистело так, что я и думать позабыл о странных городских плавсредствах. Наоборот – даже обрадовался. Чутьё не подвело старого волка!

Вот только кто стрелял?!

И откуда?..

Вновь бахнуло.

Нас хорошенько присыпало кирпичным крошевом. И опять я не засёк стрелка.

Следующий снаряд лёг в полусотне метров дальше по улице от нашей кучи. Значит, цель – не мы? Кто и по кому тут стреляет, а? Нет ответа. А хочется узнать.

Как говорится, бойтесь своих желаний, они могут исполниться. Из-за корабля, вздымая траками пыль и рыча мощным движком, выползло нечто сплошь в броне и противокуммулятивных блоках. Нечто обладало артиллерийской частью (направляющие, понятно, гладкостенные трубы) на поворотном основании. Уныло грозил небу зенитный пулемёт. Ствол его выгнуло чуть ли не под девяносто градусов. Бесполезный девайс, разве что для красоты.

Подобные гусеничные РСЗО[2] кто-то шибко умный продавал партизанам того бананового рая, где я отдавал свой интернациональный долг Родине. Аборигены, ещё вчера не знавшие, как выглядит автомат Калашникова, подозрительно быстро научились из джунглей обстреливать аэродром, на который садились самолёты с пополнением, жратвой и боеприпасами…

Залп. Разрыв в сотне метров от нас.

Собрав данные и проанализировав их, система управления огнём взаимодействует с органами управления и беспилотниками, а если взаимодействия нет – действует самостоятельно. Это крутой комп, которому человек не нужен и в нашем мире. Но при этом наверняка есть возможность перейти на ручное управление…

Тут надо пояснить следующее: мы здесь не просто так, но потому что путники хотят превратить нашу Землю в такую же помойку, какой стал их родной мир. Мы с Патриком собираемся помешать им. Хотим раз и навсегда остановить их экспансию. А для этого надо всего лишь найти Цитадель, как сказал Патрик, потому что в ней с самого сотворения исходника хранится одна хитрая штуковина, могущественный артефакт, который называется… Глупо называется. Не нравится мне название этого артефакта. Ну да ладно. Главная же проблема заключалась в том, что Лоно моего сына – пятиметровой высоты яйцо для передвижения в пространстве и между реальностями – никак нельзя было направить прямо к Цитадели, потому что вблизи неё яйцо энергетически дестабилизировалось бы, после чего мы, скорее всего, погибли бы.

Патрик забросил нас в ближайший к Цитадели сектор исходника, куда мы могли попасть без риска дестабилизации. Этот сектор, как заверил меня сын, самый безопасный в исходнике, разделённом на множество отличных друг от друга секторов. Самый безопасный – потому что он населён всего лишь киборгами.

Ага, «всего лишь»…

Проваливаясь траками в пыль, РЗСО медленно ползла в нашу сторону и безобидной отнюдь не выглядела. Жахни она по груде кирпича со всех стволов сразу – и от нас не останется даже горстки пепла для похорон.

– Батя, тсс! – почти бесшумно шевельнул губами Патрик. – Даже не дыши.

Я кивнул – мол, верно, сынок, тихо пересидим, авось пронесёт.

И, поднявшись в полный рост, вышел из-за кучи, за которой мы так уютно обосновались.

– Привет! – Я махнул рукой бронированному монстру, представив, что оптика его, которая меня нынче изучает – это глаза. Карие. Или нет, лучше зелёные. – Как дела?!

Разговаривать с киборгами – плохая примета? Не знаю, сейчас проверим.

Спустя секунду я всё ещё был жив, а бронированная тележка остановилась. Движок, впрочем, она не заглушила – топливо не экономит, сволочь. Её электронный мозг, небось, вскипел, анализирую ситуацию: откуда здесь человек, кто он, почему так странно себя ведёт, а есть ли ещё, а вдруг это засада?.. Ну, меня бы точно посетили все эти вопросы.