Владимир Брайт - 32. Агония мира Страница 14

— Вы хотите, чтобы я уничтожил три с половиной миллиона человек на побережье в огне ядерных взрывов и произвел ликвидацию от двадцати до сорока единиц пассажирского транспорта в воздухе и на земле, и не намерены совершенно ничего объяснить?

В глубине души генерал уже знал, что у аналитика должны иметься достаточно веские причины, чтобы настаивать на такой беспрецедентно чудовищной акции, но вся его сущность противилась этому знанию. Ему нужны были слова, которые можно будет опровергнуть, которые в конечном итоге можно будет истолковать по-разному и, быть может, ограничиться какими-нибудь мерами локального характера — пускай связанными с гибелью нескольких тысяч человек, но никак не трех с половиной миллионов. Он был честным солдатом, а не убийцей, и подобные меры шли вразрез со всеми его убеждениями.

— Генерал, — сказал Зет отрешенно ровным голосом. — Судьба всех людей мира сейчас зависит от того, прикажете ли вы уничтожить Таллоу в ближайшие двадцать пять минут. Вы, конечно, можете поступить благородно, как настоящий солдат, и отказаться выполнить этот бесчеловечный приказ — уйдя в отставку или даже элементарно застрелившись. И пока я буду согласовывать с президентом все детали нового назначения на ваше место, пока толстозадый и узколобый генеральный штаб вникнет в ситуацию и наконец-то согласится с моими доводами, пройдет не меньше четырех часов. Они начали собирать оружие уничтожения нашего мира, генерал, — все так же ровно продолжал аналитик. — Два часа назад человек из несуществующей фирмы пришел и забрал технический лазер, являющийся частью установки наблюдения за параллельной вселенной — «Око». Наиболее вероятно, что другие компоненты будут нам неизвестны, и если он успеет передать деталь по назначению, то мы уже никак не сможем воспрепятствовать сборке оружия. А значит, уже завтра наша вселенная может раствориться в потоке мироздания.

Зет сообщил только главные детали, способные быстро и неопровержимо убедить генерала в необходимости самых решительных мер.

Он отбросил в сторону все несущественное, например, не стал строить догадок, кто этот неизвестный человек, пришедший в офис ISWM, и откуда он вообще взялся.

Практически в любом интернет-чате вам могут предложить все — начиная от секса и кончая оружием и наркотиками. А если, к примеру, поступило предложение (подкрепленное авансом, немедленно переведенным на счет) забрать из офиса компании совершенно легальную и законную продукцию, при этом заработав от пяти до десяти тысяч (более крупная сумма может насторожить или даже вообще испугать потенциального исполнителя), чтобы впоследствии отправить ее по почте или сесть на самолет и лично отвезти в другой город, то можно быть уверенным: за два-три часа удастся отыскать подходящую кандидатуру, даже не обладая внушительными возможностями искусственного интеллекта.

После того как Зет рассказал все, что считал нужным, в трубке на некоторое время воцарилось напряженное молчание. Аналитик не торопил генерала, прекрасно понимая его чувства, хотя при этом буквально физически ощущал каждую прошедшую секунду, возможно приближавшую конец этого мира.

Наконец Коррел слегка прокашлялся и чужим, отстраненным голосом, в котором чувствовалась какая-то неодушевленность, присущая скорее автоответчикам, чем нормальным людям, произнес:

— Я сделаю то, о чем вы просите.

В трубке раздались гудки отбоя. Это был первый раз, когда генерал прервал связь, не закончив разговора.

В далеком приморском городе три с половиной миллиона человек не подозревали, что секунду назад им всем был подписан смертный приговор.

7

Захваченному мной в коридоре охраннику повезло намного больше, чем находившемуся внутри персоналу поста видеонаблюдения. Потому что его я все-таки оставил в живых (в качестве ценного источника информации), а их быстро и эффективно ликвидировал тремя точными выстрелами прямо с порога. У меня не было времени и желания выяснять, насколько они опасны, как хорошо вооружены и представляют ли, даже в теории, угрозу нашей небольшой группе.

Уже защелкивая дверные засовы, я, сам не знаю почему, подумал о том, что где-нибудь в далеких и душных подземельях ада (не думаю, что убитые были тихими праведниками) они личным примером смогут подтвердить неверующим, что избитая истина «все зло от женщин» имеет под собой веские основания. Хотя правильнее было бы сказать «все зло от дураков», но никто никогда и ни в каком состоянии не признается, что он беспросветно глуп.

Через десять секунд группа спецназа обнаружила охранника с простреленной головой, лежащего рядом с запасным выходом. Характер ранения и положение тела совершенно недвусмысленно указывали на то, что и в этом месте преследуемый устроил засаду. Причем, как и несколько раз до. этого, вполне эффективную.

Включенные Милой камеры наблюдения позволили мне увидеть, что на развилке спецназовцы разделились. Пятеро проследовали вниз, чтобы немного позднее, этажом ниже, попасть под перекрестный кинжальный огонь службы безопасности, а остальные пятеро прошли дальше по коридору, чтобы в конце концов наткнуться на наше убежище.

В дверь резко постучали (прикладом), и уверенно-властный голос, усиленный динамиком громкоговорителя, произнес банально затасканное: «Откройте, полиция!»

Пленный охранник, смирно сидевший на стуле, с руками, скованными за спиной его же собственными наручниками, в ответ на эту реплику только криво усмехнулся. Вся стена была заставлена мониторами, на которых при желании можно было увидеть три трупа на этаже и еще один на крыше. Впрочем, думаю, и без мониторов для него не составило бы особого труда догадаться о судьбе четверых своих коллег.

— А они простые, как песня, эти военные, — сказал пленник. — Думают, раз вооружены, то им все позволено...

Мне нравилось, как он себя ведет. Находясь в самой скверной ситуации, какую только можно себе представить, и при этом будучи уверенным на все сто, что в конце концов его ликвидируют (профессионалы не строят иллюзий насчет участи заложника, когда он станет не нужен), пленник все же прекрасно держался.

— Дашь закурить? — продолжил он без всякого перехода.

Я положил Милую на стол рядом с селектором связи, предоставив ей самостоятельно разобраться со спецназом, затем вытащил сигареты и зажигалку из внутреннего кармана пиджака охранника и, прикурив, вставил сигарету ему в рот.

— Вивьен, ты куришь? — спросил я тоном радушного хозяина, предлагающего гостям располагаться поудобнее, ни в чем себя не стесняя.

Девушка отрицательно покачала головой.

— Тогда... Пока у нас небольшая передышка, сходи в душ и приведи себя в порядок, — скорее посоветовал, чем приказал, я. — Потом я принесу тебе новую одежду. Но не задерживайся больше пяти минут. В любое время нам может понадобиться покинуть это убежище.

Пункт наблюдения был оборудован не только всевозможной техникой, которая занимала чуть ли не треть комнаты, но и небольшим закутком, где располагались туалет и душевая кабинка.

Вивьен безропотно выполнила мой приказ, с покорностью автомата проследовав в душевую.

— Подожди, — окликнул ее я. — Возьми это с собой...

Аптечка висела на стене на самом видном месте, поэтому мне не понадобилось много времени, чтобы обнаружить антисептик, ампулы с обезболивающим и одноразовые шприцы.

По-видимому, проектировщики этого помещения в принципе не исключали вероятности боевой ситуации, поэтому укомплектовали аптечку всем необходимым.

— Сделай себе укол и обработай рану антисептиком, — пояснил я на всякий случай.

Она лишь молча кивнула в знак того, что все поняла, после чего скрылась за дверью.

— Милая, включи, пожалуйста, громкую связь, Нам с...

— Биллом, — перехватив сигарету зубами, проскрипел охранник, отвечая на мой невысказанный вопрос.

— Нам с Биллом будет интересно узнать, о чем ты так долго разговариваешь с группой захвата.

— ...вы не откроете дверь прямо сейчас, я взорву ее, — раздался нетерпеливый голос старшего группы, усиленный динамиком громкоговорителя.

— Повторяю еще раз, — голосом пожилого, умудренного опытом мужчины, уставшего от всех этих ненужных объяснений, произнесла Милая. — У меня есть четкая инструкция, согласно которой я в принципе не могу открывать дверь никому, кроме моего непосредственного, начальника. Ни полиции, ни штурмовому отряду, ни уж тем более каким-то подозрительным беглым преступникам. Если я нарушу это предписание, то сразу же автоматически лишусь работы. Сынок... — продолжала моя напарница.

Тут я наконец-то понял, почему мне показался смутно знакомым этот голос. Милая копировала речь и манеру разговора шерифа, сохранившего жизнь всем своим людям на пыльной обочине пятьдесят четвертого хайвея.

— Сынок, мне осталось до пенсии меньше полугода. Ты можешь взорвать не только эту проклятую дверь, но и все здание целиком. Это твое право. Но даже в этом случае я ни за что не позволю сюда никому войти, Даже не из-за себя, а из-за детей и внуков, которым еще нужно учиться, чтобы...