Андрей Мансуров - Волчица Страница 15

А в данном случае — их «нестандартность», асоциальные наклонности, и ярость камикадзе-берсерков, грамотно используется Государством.

Такие раньше всё равно шли в солдаты. (Достаточно вспомнить «женщину-гусара».) И не в простые войска — а в элитные. Гвардия. Космодесант. Диверсанты. Шпионы. (Ну, с этим-то — похуже. Землянин среди осьминогов-сверков выделялся бы, словно рваный солдатский сапог среди изящных женских туфелек-лодочек… Даже если б его удалось «закамуфлировать» в псевдотело. Поведение-то — не спрячешь!)

Те же, кто из числа людей «с отклонениями в психике» не шли в солдаты, по-другому проявляли свои лидерские и антиобщественные наклонности: вон, как Миша и его банда… Или уж — служить в полицию!

Но где же выход?

Такое положение дел не может продолжаться вечно.

Она не слепая: видит, что стычки с матросами-шлюхами-торговцами, которыми систематически развлекается не только их тройка, не могут не озлоблять, не настраивать против танкистов, население своих же планет. Обычных землян-колонистов.

А экипажам танкистов хоть какие-то встряски и отдушины нужны! Потому что стычки, даже победные, с кораблями и ракетами врага, не дают полного удовлетворения!

Ну вот не ощущается настоящей победы — как оно бывает в старой доброй рукопашной, когда отправишь амбала-качка в беспамятство нокаута минут на десять прямым в челюсть! Или переломишь, словно спичку, опорную ногу!..

Может, такое недоудовлетворение своей работой происходит оттого, что они никогда не участвуют в процедуре «зачистки»?.. Не видят — «победы»? Когда после прохода краулеров остаётся лишь пустая и мёртвая оболочка на месте «биосферы»…

Нет, если честно, смотреть, как гибнет всё живое на планете, чью оборону они помогли взломать своими танками, Ленайна попросту… Боялась. Да — ей и Линде свойственна жестокость. И беспощадность. Когда они с врагами — лицом к лицу. И силы и возможности примерно равны.

Но вот добивать выживших, и «зачищать» побеждённую планету — нет!

Когда мысли невольно углублялись в технологические тонкости того, как эта «зачистка» происходит «с гарантией» — от такого начинало подташнивать! Все эти огнемётные аэрозоли, жёсткое рентгеновское излучение, яды, для которых нет противоядий, бактерии — без действенных, десятилетиями разрабатывающихся, антибиотиков, и бульдозерные буровые — проходчики для уничтожения Убежищ, с их жуткой начинкой…

Как-то оно всё не вязалось с Кодексом Чести Офицеров.

Наверное, именно поэтому бригады зачистки укомплектовывались лишь людьми с определённым складом характера. Психотипом. И несмотря на это, именно среди них чаще всего случались психические расстройства и нервные срывы.

Во время одного такого, произошедшего случайно на глазах тройки Ленайны, когда они были на флагмане эскадры для присвоения очередного звания, взбунтовалось пять техников-операторов. Наземных машин зачистки.

Охрана, правда, быстро бедолаг уничтожила — профессионалы стреляли куда лучше. Лысые же техники, работавшие обычно лишь с мыслешлемами, и, скорее всего, и настоящего оружия-то до этого в руках не державшие, ни в кого так и не попали.

Четверо погибли быстро.

Однако Ленайне калёным железом врезались в память слова, брошенные пятым, пожилым, почти стариком с морщинами и неряшливо выбритой седой бородой, техником, полковнику Эдлаю Хоммеру, их непосредственному тогда начальнику, когда санитары проносили мужчину, истекавшего кровью, мимо них на носилках:

— Совести у вас нет! Вы — не офицеры, а бандиты! Твари, хуже монстров! Безнаказанно убивающие и стариков и детей!.. Они же, хоть и твари, но тоже — живые! И то, что вы делаете всё это нашими руками, а сами сидите в чистеньких каютках и кабинетиках Авианосцев и Фрегатов, не делает вас непричастными к массовым убийствам! Да-да — к обычной резне!.. Ну и чем вы лучше нацистов-эсэсовцев?!

Ленайна тогда потеряла дар речи. Полковник же насупился, и приказал санитарам:

— Когда его будут латать, скажите дежурному хирургу, что я приказал провести и полную лоботомию! Об исполнении доложить!

Нет, насчёт моральной допустимости таких операций, как полная «зачистка», сомнений у Ленайны не было. Не было у неё и сомнений насчёт окончания войны. В ближайшее десятилетие, если они или Сверки (Ну, последнее-то для таких консерваторов — нереально!) не придумают чего-то принципиально новенького, этого не произойдёт. И пусть враг не нападает сам, оборону-то оставшихся сорока двух планет он укрепит…

Но что она может сделать в этом плане?! И вообще — почему её мысли всё время возвращаются к проблеме Окончательной Победы? Может, это оттого, что она отлично понимает: затянувшаяся война стоит поперёк горла всем?!

Всем простым землянам. Фермерам. Нефтянникам. Шахтёрам. Инженерам. Сталеварам, слесарям, рабочим оборонных, да и необоронных заводов.

Сзади тихо подошла Линда.

Нежно приобняла её за шею и плечи. Прижала затылок Ленайны к своему тёплому, и сейчас такому мягкому, животу. Тон немного печальный. Но — не укоризненный:

— Что, опять хмурим бровки?.. Опять мысли о войне и нашей роли в ней? — Ленайна чуть кивнула.

— А может, уже хватит самокопания и «моральных» терзаний?!

Ленайна вздохнула. Линда, конечно, чувствует её настроение. Тоже почти читает её мысли. Почти — потому что полностью это всё же возможно только в боевой рубке, с одетыми шлемами.

— Да. Я думала о том, как быстрее можно завершить войну. Эту проклятую войну.

— А-а, сегодня мы — за Генеральный Штаб… Ну и как? Что-нибудь путное надумала?

— Да. Правда не в плане тактики. А в плане ностальгии. — она подняла взгляд вверх и назад: на лицо напарницы. — Как ты смотришь на то, чтобы съездить на родину?

— На Глорию?!

— Ну да, на Глорию. Домой.

— Какой, к чёрту, у боевых злобных «сумасшедших мутанток», да ещё и — извращенок, как про нас все и думают, может быть Дом?!..

Мы же — бешеные и безбашенные боевые с-сучки, не имеющие ни Дома, ни Родины… Без роду и племени. Без отцов, матерей и… детей. (Ну, их-то сейчас ни у кого нет!)

Сама знаешь — нигде нас не ждут. И никто нас не любит. — вспомнив про изуродованных моряков и портовых шлюх, Ленайна не могла не усмехнуться, и положила ладонь на руку Линды на своей груди. Запал супруги вдруг иссяк, — Ладно, поехали.

Глория — так Глория.

Вот. В этом — вся Линда. Может поменять решение в долю секунды, особенно если почует, что так надо…

А в данном случае Ленайне — надо.

Идея посетить их «родину» не показалась Мише интересной и волнующей.

Ему вообще всё это «ностальгирование» было по барабану: там, где он родился и вырос, наверняка до сих пор хранятся Протоколы и обвинительные Акты. И всё это остановлено, и спущено на тормозах только потому, что он работает сейчас на Правительство. Работает так, что нельзя, конечно, сказать, что кровью и потом искупил вину, но всё-таки определённую пользу принёс: в составе экипажа «Волчицы» поспособствовал улучшению «Глобального» баланса сил — процентов на пять. И приблизил таким образом столь любимый пропагандистской машиной штамп: «Долгожданный миг окончательного разгрома агрессора!»

Но когда они вышли из кабины транслятора в вестибюль здания Вокзала, первым всё же высказался именно он, поскольку Линда и Ленайна, невольно взявшись за руки, молчали, ощущая себя странно: не то — потерянными в огромном помещении воспитанницами младшей группы Интерната, не то — двумя дурами, пытающимися, наплевав на отчаяние, кровь, пот и слёзы, «спасти мир», и вдруг обнаружившими, что все усилия никто так и — не то, что не оценил — попросту не заметил! А мир стоит, как и стоял.

— Смотри-ка, неплохо для фермерского мира. У нас дома вокзальчик-то победнее… (Ну, это я про эту помпезную лепнину с позолотой!) И размером поменьше раза в два. Наверное, это оттого, что к нам почти никто посторонний не ездит: незачем. Потому что смотреть, как в восьмикилометровых шахтах добывают единственное реальное богатство моего Региса — карбосилиций — малоинтересно. А вот купить его можно в любом портовом складе восьмидесяти шести оставшихся миров…

Ленайна уже взяла себя в руки:

— Нашу Глорию тоже не слишком часто посещают. Потому что на то, как выращивают дрожжевые отруби и «особую северную» пшеницу смотреть тоже… Не слишком увлекательно. А, да — ещё у нас пятиметровая кукуруза с пятифунтовыми початками.

— На …ера же вам такой помпезный и здоровущий Вокзалище?!

— Ну… Наверное, всё же для престижа. Это ещё отцы-основатели постарались. Фундамент заложили сразу после прибытия… Я читала и зубрила всё про историю любимой планеты ещё во время учёбы в Интернате — но сейчас всё напрочь выветрилось. Как лишняя и бессмысленная информация. Линда, может — ты?..